БОРЬБА С ТУРКАМИ

БОРЬБА С ТУРКАМИ

Зимой 1461 г. Дракула бросил вызов самому султану Мехмеду II, гордому завоевателю Константинополя. Последовавшие за этим дунайский и валашский походы, длившиеся с зимы 1461 до осени 1462 г., несомненно, самый известный и наиболее дискутируемый период в биографии Дракулы. Без преувеличения можно сказать, что находчивость Дракулы, его доблестные подвиги, его тактика и стратегия принесли ему не меньшую славу в Европе, чем ужасное обращение с подданными. Осуществленные им репрессии были зафиксированы в так называемой «малой истории» и поэтому легче забывались, в официальную летопись эпохи были занесены его геройские поступки в христианских походах против турок в самый черный период их господства в Восточной Европе.

После смерти Хуньяди в 1456 г. остро встала проблема: кто возглавит христиан в этот век турецкого нашествия на Балканы. Не ослабевали ожесточенные раздоры в христианском лагере, начавшиеся после трагического эпизода в Варне, который привел к убийству отца Дракулы.

Отсутствие единства в христианском мире существенно облегчало задачу туркам и содействовало падению Константинополя в 1453 г., за три года до второго вступления Дракулы на валашский трон.

С утратой остатков независимости Сербией и Болгарией и падением Византийской империи Валахия уже в силу своего географического положения оказалась на переднем крае борьбы с турками. В Молдове, поддерживавшей Валахию, правил кузен Дракулы, Стефан, ставший после смерти Хуньяди героем христианского сообщества. После убийства в 1451 г. молдавского князя Богдана Стефан, его сын, вместе с Дракулой оказался в трансильванском изгнании. Там, находясь в замке Хуньяди в Хунедоаре, Дракула и Стефан дали друг другу слово: тот, кто из них первым взойдет на княжеский трон, поможет другому получить власть. Они обещали друг другу в случае необходимости военную помощь. И действительно, в 1457 г., через год после вступления на валашский трон, Дракула, верный своему обещанию, послал в Молдову валашский отряд, который помог Стефану вернуть трон своих предков. Таким образом, Дракула содействовал блестящей карьере великого полководца и политического деятеля румынского Возрождения. Стефан Великий, как его называют, был не только полководцем. Монастыри, до сих пор сохранившиеся в районе его престольного града Сучава, — красноречивое свидетельство процветания культуры и архитектуры в период правления Стефана.

Перед лицом турецкой угрозы все католические державы Центральной Европы были заинтересованы в возвращении захваченных турками территорий; казалось, сама ситуация после падения Константинополя требовала проведения совместного балканского похода. По завершении периода анархии, наступившей после смерти Яноша Хуньяди, Дракула официально присягнул на верность молодому королю Венгрии — Ладиславу. В силу географического положения над венгерским королевством нависла угроза турецкого нашествия, поэтому Ладислав был полон решимости воевать с мусульманами. Участие в новом походе валашских князей, ставленников венгерского двора, разумелось само собой. Поляки хотели отомстить за смерть своего малолетнего короля Владислава, погибшего в Варне в 1444 г. Венецианская и Генуэзская республики были, как всегда, заинтересованы в любых акциях, устранявших потенциальную угрозу их торговому процветанию. Кроме того, падение Константинополя стало слишком важным событием для всего христианского мира, чтобы не вызвать отклика. Даже западные рыцари-крестоносцы, прежде всего рыцари Бургундии, несмотря на почти полное отсутствие подлинного религиозного чувства, проявившегося в аморальном четвертом крестовом походе, не могли совершенно отказаться от своей роли защитников христианства.

Немецкие и русские хронисты ничего не сообщают о турецких кампаниях Дракулы. Но, в конце концов, цель саксов не прославить, а очернить Дракулу; русские же в то время были слишком далеко от Дуная, эта тема их не очень трогала, и даже если сердцем они были на стороне христиан, то великий князь московский всегда с недоверием относился к Дракуле, подозревая его в симпатиях католицизму. Русский посол в Буде был более заинтересован в осуждении Дракулы как отступника, чем восхвалении его как полководца. Однако нам повезло — удалось разыскать множество румынских преданий, прославляющих Дракулу и других национальных героев. Пожалуй, румынский фольклор можно считать более объективным источником для воспроизведения исторической истины по сравнению с иностранными памфлетами, сосредоточенными исключительно на описаниях ужасов.

Византийские хроники, воспоминания ветерана армии Дракулы, официальные донесения венецианского и генуэзского посланников и папских послов, рассказы путешественников, официальные турецкие донесения, среди которых есть и личное свидетельство янычара, — главные источники информации о военной деятельности Дракулы. К 1461 г. Дракула достаточно укрепил свою власть в Валахии и мог активно выступить против турок. Турецкий султан, конечно, не намерен был прощать оскорбления своего достоинства, но, прежде чем объявлять войну, решил пустить в ход дипломатию, или, проще говоря, заманить Дракулу в ловушку. Турецкий губернатор Никополя Хамза-паша и хитрый греческий переводчик Тома Катаволинос были посланы в дунайский порт Джурджу и пригласили Дракулу обсудить вопрос о спорных территориях, неуплату дани и другие дела, затрагивающие валахо-турецкие отношения. Дракула, после длительного вынужденного пребывания в Малой Азии имевший полное представление о турецком вероломстве, сразу же заподозрил неладное. История повторялась. Восемнадцать лет назад турки устроили засаду для его отца, в которую тот угодил вместе с сыновьями, теперь они рассчитывали поймать в такую же западню Дракулу. Чтобы выиграть время, валахи сделали вид, что принимают турецкий план, Дракула сообщил турецким послам, что прибудет в указанное место. Но когда он действительно прибыл в Джурджу, события развивались совсем не по турецкому замыслу. Дракула приказал отряду конницы, численно превосходящему турок, под прикрытием лесов, доходивших в те дни до Дуная, окружить место встречи, находившееся сразу за крепостью Джурджу. Потом во время переговоров он вынудил турецких послов попросить город открыть ворота. Гарнизон был смят валашской конницей. Оба прикованных друг к другу посла и весь вражеский отряд в колодках были отправлены в Тырговиште. Там турок — голыми, некоторых вверх ногами — посадили на колья, расставленные на лугу на окраине города. Два особых кола, выше других, были сделаны для Катаволиноса и Хамзы-паши из Никополя. Потом всех так и оставили в назидание тем, кто попытается обмануть Дракулу. За шесть месяцев солнце и птицы сделали свое дело. Когда султан Мехмед II наконец подошел к Тырговиште летом 1462 г., открывшееся ему зрелище было столь ужасно, что, говорят, султан решил сам больше не участвовать в этом походе.

Дракула понимал, что такое проявление жестокости равносильно официальному объявлению войны. Но он намеревался быстро использовать свое преимущество и зимой 1461 г. начал дунайский поход, тщательно разработав его план. Валашское войско, насчитывавшее от 10 тысяч до 20 тысяч человек, состояло в основном из подвижной, легкой конницы, свободных крестьян, мелких землевладельцев и послушных Дракуле бояр, которых миновал его гнев. Почти все офицеры были новичками — Дракула создал свою придворную и военную знать. Местность, по которой проходило войско, была знакомой, здесь и раньше происходили мелкие стычки с турками.

Крепость Джурджу, которую Дракула считал своим законным наследием (ее построил его дед), была сожжена дотла. Далее Дракула занялся дипломатической подготовкой крестового похода против турок в духе Хуньяди. Он разослал посланцев всем коронованным особам во все сохранившие независимость государства Восточной и Центральной Европы, просил военную помощь у Папы Римского, отправил венгерскому королю Матьяшу длинное донесение (датированное 11 февраля 1462 г. и до сих пор хранящееся в мюнхенских архивах), в котором сообщил о захвате Джурджу и привел поразительные статистические данные — количество отрубленных турецких голов, носов, ушей общим числом 23 809. Мешки с этими ужасными трофеями он послал Матьяшу. Но его расчет заручиться поддержкой венгерского короля и обеспечить его участие в походе не оправдался.

Зима 1461 г. была исключительно мягкой, и знаменитое наступление Дракулы вдоль Дуная — от Джурджу к Черному морю — началось одновременно на земле и на воде: валашские баржи везли пехоту, а конница передвигалась по правому берегу, защищая фланг.

Поход преследовал освободительные цели: когда Дракула вошел в Болгарию, крестьяне массами вливались в ряды христианского войска, приветствуя валашского князя как освободителя от турецкого ига. Позднее, когда Дракула был вынужден отступить, целые болгарские деревни, опасаясь неизбежных турецких репрессий, просили предоставить им убежище на валашской земле. Главной целью Дракулы было уничтожение турецкого господства на берегах Дуная. Поэтому во время наступления он в основном осаждал турецкие крепости от Зимнича до Черного моря.

Этот дунайский поход и принес Дракуле славу христианского полководца, защитника христианской веры. По всей Центральной и Западной Европе от Генуи до Родоса звучали в церквах песнопения «Тебя, Бога, хвалим» и звонили колокола в честь Дракулы, вдохнувшего новую жизнь в христианское движение и принявшего эстафету от великого Хуньяди. Смелое наступление Дракулы возродило также надежды на освобождение у порабощенных турками народов Болгарии, Сербии и Греции. В самом Константинополе у турок воцарились страх и уныние, некоторые из турецких пашей, напуганные Казиклу-беем — Сажателем-На-Кол, как они называли Дракулу, обдумывали план бегства через Босфор в Малую Азию.

Зимняя кампания завершилась на побережье Черного моря; путь Дракуле преградила могучая турецкая армия, пересекшая Босфор и готовая к вторжению в Валахию. Ввиду незащищенности своего фланга Дракула был вынужден прекратить наступление. Он сжег все турецкие крепости, которые не смог занять. Но на этом возможности его были исчерпаны, наступление закончилось.

Мехмед Завоеватель решил начать поход в Валахию весной 1462 г.; Дракула не оставил ему выбора. Бросить вызов султану, расстроив заговор-ловушку, — это одно, а вот подвергнуть султана осмеянию и внушить его христианским подданным надежду на освобождение — это совсем другое, гораздо более опасное для недавно возникшей империи. Один греческий летописец, Чалкокондилес, подсчитал, что в турецком войске было не менее 250 тысяч человек, в том числе могучие янычары (пехота), конница и мощная артиллерия.

Главные силы, возглавляемые самим султаном, переправились через Босфор на баржах, специально для этой цели построенных в турецкой столице. Другое большое турецкое войско сосредоточилось в Никополе в Болгарии, с тем чтобы форсировать Дунай, вернуть крепость Джурджу и затем, объединившись с главными силами, нанести сокрушительный удар по валашской столице — Тырговиште. Если имеющиеся данные хотя бы приблизительно соответствуют действительности, это была самая многочисленная турецкая армия, использованная против христиан после падения Константинополя в 1453 г.

Дракула, несомненно, ждал подкрепления, по крайней мере от венгерского короля Матьяша, чтобы хоть как-то уравновесить численную диспропорцию противостоящих друг другу войск. У него, как рассказывает славянское предание, было не более 30 900 человек вместе с народным ополчением. Он следовал классической тактике стратегического отступления, что ныне называется «тактикой выжженной земли». После нескольких стычек на заболоченных местностях вдоль Дуная, рассчитанных в основном на то, чтобы затянуть объединение двух турецких армий, Дракула начал отходить к северу. Отступая на своей родной земле, валашские войска сжигали урожай, отравляли колодцы, угоняли с собой скот, уничтожая все, что не могли унести. Крестьяне оставляли деревни, разрушали дома и обычно уходили вместе с войсками. Бояре и их семьи, узнав о надвигающейся угрозе, покидали поместья. Многие из них укрывались в Скее, высоко в Карпатах, там они ждали исхода схватки. Некоторые уходили на остров — в монастырь Снагов, где они прятали свои сокровища. В большинстве своем бояре отказывались сотрудничать и с Дракулой, и с турками, пока не прояснится исход войны. В конце концов они сделали ставку на брата Дракулы, Раду, но лишь тогда, когда не осталось сомнений относительно судьбы Дракулы. Продвигаясь в глубь страны, турки находили лишь пепел и дым пожарищ, видели лишь парящих в небе хищных птиц, а по ночам слушали вой волков.

При отступлении Дракула использовал методы партизанской войны с ее важнейшим фактором неожиданности. Его старые солдаты хорошо знали местность и обычно действовали глубокой ночью под прикрытием бескрайних лесов. В этих лесах дремучих и таинственных — скрывались логова разбойничьих шаек, главари которых сотрудничали с войсками Дракулы, подобно тому как казаки — с русской армией в войне 1812 г. Для ночных нападений обычно использовались быстроногие валашские лошади, а боевые сигналы имитировали голоса животных или птиц.

Вылазка, известная под названием «Ночь отмщения», заслуживает особого описания. В одной из деревень на пути к Тырговиште, неподалеку от разбитого в леске турецкого лагеря, Дракула провел военный совет. Положение Тырговиште было отчаянным, и как крайнюю меру по спасению своей беззащитной столицы он предложил дерзкий план: только убийство султана способно деморализовать турецкую армию и вызвать быстрое отступление. Совет согласился с ним…

Эту ночь выразительно описал сербский янычар Константин из Островицы — очевидец дерзкого нападения Дракулы.

Пестрое многоголосие турецкого ночного лагеря, неусыпно бодрствующие янычары на страже, запах молодого барашка, поджариваемого на углях; стоны умирающих солдат; смех женщин и других лагерных нахлебников; заунывные причитания муэдзина; печальное пение невольников; крики верблюдов; бесчисленные палатки, шатры и, наконец, в самом центре лагеря роскошный, расшитый золотом шатер спящего султана. Мехмед как раз только что лег спать после обильного ужина. Вдруг заухала сова — это был сигнал Дракулы, и тут же рванулась вперед конница, пробилась сквозь кордоны стражи, неистово пронеслась по палаткам и сонным солдатам, сметая все на своем пути. Валахи во главе с Дракулой, ведомые, казалось, дьявольской силой, прокладывали кровавую просеку.

«Казиклу-бей!» — кричали в ужасе турецкие солдаты, смятые румынской лавиной. Наконец зазвучали турецкие трубы, призывающие людей к оружию. Отряд янычар окружил шатер султана. Дракула рассчитывал на то, что полная неожиданность нападения и бурный натиск позволят его коннице настичь султана в его шатре, и победа действительно была близка: впереди уже маячил золотой парчовый шатер; но телохранители опомнились от неожиданности и страха, сплотились, остановили наступление валахов и даже начали теснить их. Сознавая опасность окружения и плена, Дракула был вынужден отдать приказ об отходе. Турки потеряли несколько тысяч убитыми, еще больше ранеными, в лагере царили паника, хаос, страх. Но и Дракула лишился нескольких сотен лучших своих воинов, а цель нападения не была достигнута. Султан Мехмед остался жив, дорога на Тырговиште открыта.

В валашской столице турок ожидала картина полного разорения. Ворота города даже не были закрыты, и плотная пелена дыма застилала рассветное небо. Из города исчезли практически все его сокровища и священные реликвии, из дворца пропало все, что можно было вынести, остальное — сожжено. Колодцы, как обычно, отравлены. Единственным, кто встретил турок на окраине города, были Хамза-паша, бей Никополя, и грек Катаволинос, точнее, их обескровленные, исклеванные птицами трупы. Это чудовищное зрелище, дополнившее страшные переживания минувшей ночи, выбило султана из колеи. Известно его отчаянное высказывание: «Ну что можно сделать с таким человеком?» После военного совета он отдал распоряжение основному контингенту своей армии отступить. А небольшой группе войск вместе с протурецки настроенными боярами и князем Раду (его привезли в Тырговиште и официально провозгласили князем) он приказал преследовать Дракулу, уходящего на север в свой горный замок, отрубить ему голову и выставить ее на всеобщее обозрение в Константинополе в назидание всем непокорным.

Последний эпизод турецко-валашской войны разыгрался в замке Дракулы, расположенном в верховьях реки Арджеш, последнем убежище князя от наступающих турок. Поскольку янычар из Островицы, описавший ранние этапы похода, вернулся в Константинополь с султаном и основным войском, а другие источники не сохранились, историк вновь вынужден полагаться на народные баллады и предания.

В деревнях, расположенных вокруг замка Дракулы, сохранилось много крестьянских преданий о последних днях второго правления Дракулы, закончившегося осенью 1462 г. Все предания завершаются уходом Дракулы в Трансильванию и пленением его венгерским королем; последующие двенадцать лет в преданиях пропущены, а дальше Дракула уже возвращается в Валахию, и начинается период его третьего правления.

Наиболее каноническое повествование о последних часах сопротивления Дракулы туркам таково: оставив Тырговиште, он с наиболее верными людьми направился на север и потаенными тропами пробрался в свое убежище в горах. Посланные в погоню турки расположились лагерем на крутом утесе Поэнарь, откуда открывался великолепный вид на замок Дракулы на противоположном берегу Арджеша. На утесе они установили пушки (до сих пор сохранилось поле, называемое «полем пушек»). Отряд турецких янычар спустился к реке, перешел ее вброд почти в том же месте, что и веком раньше татары, и разбил лагерь на другом берегу. Обстрел замка Дракулы особого успеха не имел из-за малого калибра турецких пушек и капитальных стен замка. Штурм был назначен на следующий день.

Ночью румынский невольник, по местному преданию дальний родственник Дракулы, находившийся в отряде янычар и, видимо, побуждаемый патриотическими чувствами, предупредил князя об опасности: под покровом безлунной ночи вскарабкался на утес Поэнарь и, прицелившись, выстрелил из лука, направив стрелу на тускло освещенное открытое место перед главной башней замка, где, как он знал, находилась штаб-квартира Дракулы. К наконечнику стрелы он прикрепил записку, в которой советовал Дракуле бежать, пока еще есть время. Стрела достигла цели: она погасила свечу, горевшую на площадке перед башней. Когда свеча загорелась вновь, невольник ясно различил силуэт жены Дракулы, как будто бы читавшей его послание.

Что было дальше, могли поведать лишь близкие Дракулы, находившиеся с ним в замке. Жена Дракулы известила его о предупреждении и сказала, что предпочтет быть съеденной рыбами Арджеша, чем попасть в турецкий плен. Дракула по собственному опыту в Эгригосе знал, что такое мусульманский плен. В отчаянии жена Дракулы, прежде чем ее успели остановить, взбежала по винтовой лестнице на вершину башни и бросилась в Арджеш. Ныне это место называют «река княгини». Других упоминаний о первой жене Дракулы в народных преданиях не сохранилось.

Дракула же немедленно обдумал план бегства; его философия жизни исключала самоубийство, как бы неблагоприятно ни складывались обстоятельства. Вызвав в замок храбрых крестьянских вожаков соседней деревни Арефу, он ночью обсудил с ними наиболее надежные маршруты бегства в Трансильванию. Он надеялся, что король Венгрии Матьяш, к которому он с февраля 1462 г. много раз обращался за помощью, встретит его как союзника и поможет вернуться на валашский трон. Было известно, что венгерский король с могучей армией стоял лагерем сразу за горами в Брашове. Чтобы попасть к нему, надо было лишь пересечь Трансильванские Альпы (Южные Карпаты), то есть взобраться на вершину фэгэрашских гор, для чего современному альпинисту требуется особое снаряжение. Верхние склоны этих гор, покрытые снегом и льдом даже летом, чрезвычайно опасны. Дракула не смог бы преодолеть их без местных проводников. Маршрут бегства был составлен крестьянами Арефу. В народном предании называются разные речки, участки леса, поляны, даже утесы, по которым проходил маршрут бегства. Мы попытались восстановить его, но это оказалось практически невозможным — названия многих мест давным-давно поменялись. Удалось выяснить, что еще до рассвета Дракула с дюжиной спутников, со своим незаконнорожденным сыном и пятью крестьянами из Арефу спустились по винтовой лестнице, ведущей из замка в недра гор, а затем в пещеру на берегу реки, откуда беглецам был слышен шум турецкого лагеря, расположенного в миле к северу. Из деревни привели самых быстроногих лошадей; подковы, набитые задом наперед, оставляли следы, рассчитанные на то, чтобы ввести турок в заблуждение.

Всю ночь из замка стреляли пушки, чтобы отвлечь внимание от беглецов. Турки с Поэнаря отвечали тем же. Пушечная пальба напугала лошадь Дракулы, она понесла, и его сын, привязанный к седлу, свалился на землю, но в суматохе это заметили не сразу, а когда обнаружили пропажу, то сочли ситуацию опасной для розысков; Дракула слишком очерствел сердцем, чтобы пожертвовать собою или своими сторонниками ради сына.

Мальчика, которому не было еще и десяти, на следующее утро, к счастью, нашел пастух из Арефу, взял к себе в дом и растил как родного сына. Двенадцать лет спустя, когда Дракула вновь стал князем Валахии, крестьянин, выяснивший подлинное происхождение своего приемыша, пришел к замок. К этому времени мальчик превратился в прекрасного юношу. Он поведал отцу все, что сделал для него пастух, и в благодарность Дракула щедро вознаградил крестьянина земельными наделами в горах. Вполне возможно, что сын остался в тех краях и поселился в замке.

На площадке, называемой Овечьей поляной, беглецы были уже в полной безопасности. Когда же Дракула спросил своих отважных проводников из Арефу, как он сможет вознаградить их, они ответили, что просто выполнили свой долг перед господарем и отечеством. Однако Дракула настаивал: «Деньги или землю?» (Часть своих сокровищ он взял с собой.) Тогда они ответили: «Дайте нам землю, ваша светлость».

На плоском камне, известном ныне как Стол князя, Дракула составил им дарственную на шкурах зайцев. Он отдал этим пяти крестьянам все земли к югу от деревни Арефу: шестнадцать холмов, с овечьими пастбищами, лесными и речными угодьями общей площадью, вероятно, 20 000 акров. Было особо оговорено, что земля эта не может быть конфискована ни князем, ни боярином, ни духовенством; право владения наследовали семьи этих крестьян из поколения в поколение.

В деревне Арефу говорят, что эти заячьи шкурки-грамоты до сих пор сберегаются потомками тех крестьян, но, несмотря на все старания историков, никто не захотел сообщить, где же эти документы. Вполне возможно, спрятанные на чердаке или зарытые в земле, они где-то еще хранятся. Ни за какое вознаграждение крестьяне не хотели открыть тайну и расстаться с этими реликвиями героического века.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.