Меташтрихи в прозе к портрету А. М. Пятигорского

Меташтрихи в прозе к портрету А. М. Пятигорского

Так запросто же! Дни рожденья есть…

[104]

Фамилия Пятигорский происходит от Пятигорска. Это пишет не Пильняк, это пишу я. Пильняк писал про Волгу и Каспийское море.

Pilny – по-польски «срочный». Я тоже спешу, но дело не в этом.

Название Пятигорска происходит от Бештау. Бештау значит «пять гор». Лермонтов писал Бешту , но это ничего не меняет. Его «пятиглавый Бешту» – двуязычное масло масляное.

Это само по себе не обязательно плохо. Тавтология может быть приемом. Это знали Зощенко, Хемингуэй, Сталин, а лучше всех Пильняк, но это его не спасло. Двуязычие тоже прием, я еще к нему вернусь.

Тавтология – род повтора. Повтор может быть пятикратным. Пятикратный повтор это не только нанизывание, но и замыкание. Возьмите Пятикнижие, Панчатантру, пентаграмму, пять актов трагедии, бешбармак.

Бешбармак значит «пять пальцев». Пастухи едят руками из общей тарелки, вокруг которой они сидят, создавая замыкание.

Можно было бы взять пентатонику, пятитонку, пятистрочную танку. Пятеричные структуры должны быть в тамильском фольклоре, но о них после.

Оструктуренное приемом, пять может быть больше ста. Когда великий виолончелист Пятигорский эмигрировал, его менее знаменитому брату пришлось сменить фамилию. Он стал Стогорским.

Я не знаю, есть ли у Пятигорского брат. Но если есть, ставлю двадцать против одного, что неслучайно эмигрировал не он, а Пятигорский. Отношение «быть братом» симметрично. Поэтому Пятигорский определяется как тот из братьев, который эмигрировал (даже если множество оставшихся пусто).

Обратное не верно. Чтобы стать Пятигорским, недостаточно эмигрировать. Об этом хорошо писать в статье под заглавием «Эмиграция как прием». Такая статья есть – г. Зиника сочинение, но будет другая «Эмиграция как прием», так та уж моя.

Кстати, как писал Тарановский, пятистопный хорей выражает тему пути. Как я когда-то проходил у Иванова, пять, путь и Понт – от одного корня. Coelum non animum mutant qui trans mare currunt. Это я проходил у кого-то другого. Проходить можно по-разному. Пушкинский тропик знойный (как, впрочем, и генримиллеровский) я прохожу до сих пор.

В Пятигорске я практически не был – не считая экскурсии на место дуэли. Но мы где-то писали про «Что случилось с Булькой в Пятигорске». Это детский рассказ Толстого, один из пяти про собаку Бульку. О Толстом много писал Шкловский, но о Бульке у него, кажется, ничего нет. Мы – это мы со Щегловым.

Возвращаясь к Лермонтову, я не уверен, что воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка – не китч. Виновата школа.

Музиль считал, что искусство = жизнь минус китч. Кальдерон считал, что жизнь есть сон. Мы писали, что тема = текст минус приемы. Роберт Фрост сказал, что поэзия – это то, что пропадает в переводе. О поэзии и о том, пропадает ли она, речь впереди.

Две трети лермонтовских стихов – китч. Виноват не он, он их не печатал. Конечно, лучше бы он их сжег, но и это не всегда помогает. Гоголь сжег «Кюхельгартена» не так успешно, как «Мертвые души». Как писал Булгаков, рукописи не горят. Он мог бы добавить, что иногда не горят не те.

В Пятигорск я ездил из Железноводска – как и Лермонтов. Мы жили на одной и той же улице. Он поехал на дуэль из дома № 8 по улице Горького, там есть мемориальная доска.

Стихи Горького тоже китч, но этим никого не шокируешь. Маяковский любил шокировать, но, как сказал Пастернак, его стали насаждать, как картошку. Маяковский любил Пастернака и говорил с ним голосом, предназначенным для женщин. Так же говорил со мной Пятигорский, но, как писал Вийон, где теперь прошлогодний снег? У Пастернака и Вийона тоже много китча, но он остранен. Кто-нибудь должен написать о том, что искусство = китч плюс приемы выразительности, но сейчас речь о другом.

Речь о стихах и о прозе. Шкловский где-то писал, что стихи – это не проза, а проза – это не стихи. Пастернак считал иначе. Он считал, что стихи – это проза, и наоборот. Наверно, об этом он говорил с Белым, но даже Мейерхольд не мог ничего понять из их разговора. Впрочем, проза Белого – это, действительно, стихи. И китч, но это завело бы нас далеко.

Хоть поздно, а вступленье есть.