Евгений Рубин Французская коллекция

Якова Зубалова

Анастасия Старовойтова

1. Яков Константинович Зубалов (1876~ 1941) Фотография. 1910-е

2. Огюст Роден (1840-1917) Женщина и цветы. 1914 Мрамор

3. Пабло Пикассо (1881-1973). Купальщицы. 1920-е Бумага, карандаш

4. Хуан Грис (1887-1924) Натюрморт. Трубка и бокал. 1923 Бумага, гуашь

В одном из залов Лувра, на мраморной доске, среди имен дарителей выгравировано имя – Жак Зубалофф. О судьбе этого человека известно немного и имя его почти забыто, несмотря на то, что дарами этого коллекционера пополнялись собрания Лувра и многих других парижских и провинциальных музеев Франции. В архивах Лувра и Пти Пале хранятся толстые папки с документами, рассказывающими об истории частных коллекций и биографиях дарителей. В 1989 году Министерство культуры Франции выпустило подробный каталог с именами меценатов и списком преподнесенных Лувру коллекций. Однако упоминания о коллекции нашего соотечес твенника Якова Константиновича Зубалова (1876, Тифлис – 1941, Париж), или Жака де Зубалофф, как он звал себя на французский манер, мы в нем не встретим.

В начале XX века о нем знали не только во Франции, где он провел большую часть жизни, но и в России, где с большим вниманием следили за его деятельностью. В 1916 году обозреватель журнала «Старые годы» с огорчением сообщал: «За время войны французские музеи продолжали обогащаться как покупками, так и вкладами разных лиц и завещательными дарами… Я.К.Зубалов, поднесший Лувру упомянутый портрет Левицкого, сделал Музею изящных искусств города Парижа весьма значительный и щедрый дар: большое собрание бронз и гипсов Бари и его же акварелей и рисунков, а также восемь холстов и пять акварелей Арпиньи, ряд работ современных художников и др. Можно только радоваться за музеи, в которые чужестранцы вносят столь драгоценные вклады, но нельзя не пожалеть, что такие щедрые дары со стороны людей, связанных с Россией, как родом, так и благосостоянием, минуют родину, где подобное меценатство и реже и нужнее» 1* .

Обозреватель «Старых годов» не зря сетует. Своим состоянием нефтяной магнат Яков Зубалов (принявший французское подданство лишь в 1922 году) действительно был обязан России. Род Зубаловых происходил из Тифлиса. Отец Якова Константин, дворянин и почетный гражданин Тифлиса, приобретает в 1885 году небольшой участок земли, Беби-Эйбат, близ Баку и начинает добычу нефти. Вскоре Константин Зубалов становится во главе акционерной нефтяной компании. После его смерти, в 1901 году, четверым сыновьям Степану, Петру, Льву и Якову достается в наследство капитал в два миллиона рублей и нефтяные разработки. Сыновья включаются в дело и приумножают состояние отца. Двое из них, Лев и Яков, становятся к тому же увлеченными коллекционерами.

Коллекция Льва Константиновича Зубалова, умершего в Москве в 1914 году, поражала воображение современников. Чтобы разместить ее, Л.К.Зубалов приобретает особняк, построенный архитектором Каменским для барона фон Дервиза и перестроенный Шехтелем. Богатейшее собрание западноевропейского фарфора XVIII века вошло после 1917 года в собрание «Государственного музея керамики»; бронзы и картины русских и европейских мастеров Л.К.Зубалов подарил Румянцевскому музею; русские гобелены XVIII века, кареты и старинные иконы из его собрания ныне находятся в Музеях Кремля.

В начале 1900-х годов Яков Константинович переезжает в Париж, продолжая вести коммерческие дела в России. Он увлечен искусством Франции. Располагая солидными средствами, эрудицией и, вероятно, большим шармом, он скоро входит в артистический круг Парижа, которому щедро покровительствует. Его коллекция размещалась на вилле в фешенебельном парижском предместье Пасси, где он жил с сестрами.

О своей деятельности Зубалов подробно рассказал в резюме, написанном в 1941 году. Приехав во Францию, он начал усиленно заниматься живописью и музыкой, написал гимн для ордена Почетного Легиона, кавалером которого стал в 1913 году. Он создавал и финансировал музыкальные издания, экспонировал в галерее Друэ собственные живописные произведения. И, конечно же, постоянно приобретал работы французских художников XIX и XX веков. Документальных свидетельств о том, как составлялась обширная коллекция живописи, скульптуры и графики Якова Зубалова в парижских архивах не найдено. Узнать ее состав и, следовательно, оценить художественный вкус собирателя могут помочь описания музейных собраний, в которые поступили картины из этой коллекции, а также каталоги ее распродаж, проходивших начиная с 1917 года в галерее Жоржа Пети. Распродажи следуют одна за другой: первая – в 1917, затем в 1921, 1924 и в 1927 годах. Возникает впечатление, что столь объемная коллекция (а каждый из каталогов содержит порядка 100 лотов) тяготит собирателя.

С 1912 по 1932 год Зубалов дарит лучшие произведения французских мастеров из своей коллекции крупнейшим музеям Парижа. В этот период Лувр получает картину «Амур и Психея» Ф.-Э.Пико – дар столь ценный, что с упоминания о нем начинаются предисловия ко всем каталогам коллекции Зубалова 2* , «Веперу» Теодора Шассерио, «Интерьер собора в Сенсе» кисти Камиля Коро, акварели Т.Жерико, О.Домье, К.Коро, Ф.Зиема, а также ансамбль из семидесяти бронз и гипсовых скульптур, альбомы акварелей и рисунков мастера анималистического жанра Антуана Бари. Значительную часть его рисунков и бронз Зубалов приобрел на распродаже мастерской после смерти художника. Работы Бари были особенно ценны для Лувра, так как, по словам критиков, до 1914 года творчество художника было представлено в музее лишь бронзами и одной картиной маслом из коллекций Томи-Тьери и Шошар.

Трудно обозначить весь спектр художественных интересов и пристрастий Якова Зубалова. В его коллекции пейзажи барбизонцев соседствуют с портретами Ренуара и пейзажами Утрилло; почти на всех распродажах фигурируют городские пейзажи постимпрессиониста Монтичелли; рисунки Пикассо чередуются с картинами представителей французского романтизма (Делакруа, Жерико) и салонной живописью (Э.Лами). В то же время Зубалов покупал скульптуры Майоля, Родена и произведения Сезанна и Одилона Редона.

Со многими мастерами, чьи работы представлены в художественном собрании, Зубалов был знаком лично. О его приятельских отношениях со старейшим представителем барбизонской школы Арпиньи 3* свидетельствует их переписка. «Еще прошлой зимой я хотел вам сказать, какое счастье Вы доставили мне в мои 96 лет, – обращается художник к коллекционеру. – Я узнал о новом даре, что Вы сделали в Пти Пале, сердечно благодарю Вас за то внимание, с каким Вы относитесь к моему творчеству, я глубоко этим тронут и хотел бы лично выразить вам мою признательность…» 4* .

Яков Константинович, будучи вхож в художественную среду Парижа, мог смотреть и покупать работы непосредственно в мастерских художников. Да и какую живопись, как не импрессионистическую, стал бы покупать коллекционер-иностранец, оказавшийся в начале XX века во Франции. Собрания французской живописи XIX века таких коллекционерских династий, как Моро-Нелатон 5* и Томи-Тьери, сравнивали с музеями. Богатые иностранцы приезжали в Париж специально для того, чтобы увидеть их и узнать о новых художественных течениях: импрессионизме, кубизме, фовизме и прочих.