АНАДЫРСКИЕ ВЛАСТИ

Анадырская область, после уничтожения Анадырской крепости в 1764 году, не имела никакого начальства и управлялась издали, из города Гижигинска. Первый самостоятельный начальник был назначен в 1889 году, во время открытия первого пароходного рейса из Владивостока на Мариинский Пост в Анадырской бухте (однажды в год). Начальником был назначен Гриневицкий, доктор медицины, который умер через год, тщетно выпрашивая перед смертью отпуск на юг в более цивилизованные страны. Он между прочим официальным рапортом просил позволения называться не начальником, а только доктором, так как чукчи являются свободно живущим народом и должны сначала еще привыкнуть к идее власти. Просьба эта, однако, не была уважена. После этого в течение трех лет Анадырская область снова оставалась без начальства. Только несколько казаков из Петропавловска-на-Камчатке были посланы на проживание в Мариинский Пост. Жизнь здесь была весьма тягостной. Так, в один год для них не было доставлено топлива на пароходе, и они принуждены были собирать наносный лес, в течение всей зимы доставая его из-под снега. За отсутствием собак сани с дровами приходилось волочить на себе. Казаки нередко блуждали, в холод, в вьюгу, теряли дорогу в пурге. Некоторые из них рассказывали мне следующее: "Мы не знали ничего об этой проклятой земле, нас посылали усильно, против воли. Покинем наши семьи на Камчатке и поедем об Анадырь. Так вот, когда придется особенно тяжко, какой-нибудь хлопнется об землю и на голос зовет: "Мамонька моя, зачем ты меня родила, на экую стужу и нужу, разнесчастные мы!".

После того в 1894 году начальником Анадырской области был назначен Н. Гондатти, ныне тобольский губернатор[115]. Он оставался на Анадыре три года. Подобно ученому Майделю, исправнику из немцев, Гондатти тоже имел научный интерес и старался подражать колымскому администратору в его неослабной ретивости. Майдель объясачил оленных чукоч, Гондатти послал своего помощника Анкудинова объясачить кереков. Кереки являются самыми несчастными во всей северо-восточной Сибири, быть может, даже более несчастными, чем юкагиры; кереки быстро вымирают просто от голода. Следует сказать, что Гондатти не применял особенно жестоких мер, послал с Анкудиновым сухарей и сахару для керекских ребятишек, их боязливые отцы пожертвовали несколько лисьих шкурок в ясачный фонд Российского государства. Однако в своем рапорте Гондатти описывает этот полярный водевиль как "подчинение племени прежде совершенно независимого". К этому следует прибавить, что племя кереков платило свой ясак только однажды или дважды. Потом они перестали приезжать в Анадырь и платить ясак. После того, во время поездки в эскимосские поселки, на мысе Чаплина Гондатти проявил большое казенное усердие, как он сам описывает в своих статьях[116].

Так, в селении Uŋasik он будто бы запечатал казенным российским сургучом туземный амбар, наполненный бидонами со спиртом. Печати остались не тронутыми вплоть до его обратного приезда, что, впрочем, имело место через самое короткое время. Он также старался противодействовать влиянию "превращенных шаманов" и доходил даже, по собственному рассказу, до кулачной расправы. Он рассказывал мне об этом лично, со многими подробностями, правда, не весьма вероятными. Так, он будто бы выбрал трех надежных людей и назначил их старшинами или князьцами селения Uŋasik. Каждому из них он вручил письменную инструкцию, разумеется, на русском языке, а также трехцветный флаг с приказом подымать его каждый раз, как русское судно появляется у берега. Первое судно пришло через год, и эскимосские старшины к тому времени забыли о флаге. Над обруселым населением Гондатти работал еще усерднее целых три года. Он завел особые книги, куда заносил каждую торговую сделку любого чуванца или юкагира, даже покупку штанов или шапки. Он с гордостью показывал мне эти странные писцовые книги, до которых не додумался ни один московский воевода. Я знал другого чиновника на Нижне-Колыме, которые вел другие записи не менее подробные — о любовных интрижках каждого парня, каждой девицы в пятнадцати поселках, надеясь таким образом добраться до распространителей зловредного сифилиса и выслать их в Якутск. Кончилось тем, что он сам заразился сифилисом, ибо его изыскательные методы были чересчур реальны[117].