ТОРГОВЛЯ В ДРЕВНЕЕ ВРЕМЯ

Еще до прихода русских существовали оживленные торговые сношения между стойбищами оленных чукоч и поселками приморских жителей (чукотскими и эскимосскими), а равным образом между Азией и Америкой через Берингов пролив. Оленные чукчи нуждались в ворвани, в ремнях и тюленьих шкурах, взамен этого они давали оленьи шкуры, готовую одежду, — совершенно так же, как в настоящее время. На Американском берегу оленьи шкуры ценились выше, чем в Азии, почему чукчи и азиатские эскимосы совершали туда ежегодно торговые экспедиции, а иногда пускались и в пиратство.

В чукотском рассказе "Эленди и его сыновья" герой рассказа, явившись к американским эскимосам, требует: "двадцать выделанных тюленьих шкур, по двадцати выбеленных и вычерненных, сложенных в кольца ремней, столько же невыделанных тюленьих шкур, всего, что вы имеете, по двадцати". Хозяин просит взамен что-либо равноценное, но Эленди не имеет ничего; возникает ссора и они вступают в бой. Эленди побеждает эскимоса, приказывает жителям поселка выдать ему все то, что он требовал, и возвращается домой, уводя побежденного врага в качестве невольника.

Главная роль в таких экспедициях принадлежала эскимосам Nuukalьt с Восточного мыса, однако чукчи часто сопровождали их. Рассказывают, что в середине прошлого столетия с Восточного мыса однажды отправилась в Америку большая торговая экспедиция. Nuukalьt отплыли в своих больших байдарах, из которых некоторые имели по тридцати весел; чукчи же из соседних североокеанских селений отправились в меньших лодках. Переправившись в Америку, мореходы занимались торговлей или пиратством, смотря по тому, как складывались обстоятельства. Подобные экспедиции эскимосов и чукоч, хотя в меньшем размере, до сих пор отправляются с мыса Чаплина на остров Лаврентия.

Торговля даже в Азии всегда совершалась с взаимным недоверием. Рассказывают, что в очень древние времена в Нуукане или Уэлене бывали ярмарки, которые располагались вне селения на отмели морского берега из опасения враждебных действий (тот же самый способ впоследствии установился на русских ярмарках и твердо держался до последнего времени на Анадыре). Обе стороны являлись на торг в полном вооружении и предлагали друг другу товары на концах копий; или держали связки шкур в одной руке, а в другой обнаженный нож, в полной готовности вступить в бой при малейшей тревоге.

Немая торговля имела место как в Азии, так и в Америке. Именно таким путем партия русских искателей приключений, проплыв в 1646 году от устья Колымы на запад, вдоль берега Северного океана, завела торговлю с приморскими чукчами. Торговцы оставляли свои товары на берегу и уходили прочь. Чукчи приходили, брали товары и оставляли ценные шкуры, моржовую кость и резные поделки из кости.

Чукотская традиция сохранила следующие воспоминания о прежней торговле с Америкой: "На другом берегу океана, в большом лесу, живут "невидимки". Когда они выходят торговать, то можно видеть только лисьи и бобровые шкурки, которые они держат в руках, и кажется, будто бы шкурки движутся сами собой; они выходят встречать наших торговцев на окраины леса и кричат: "давайте торговать". Торговцы берут связки табаку и бросают их вглубь. "Табак, табак!" — слышится из лесу, но никто не показывается. Через некоторое время мешок, наполненный песцовыми или бобровыми шкурками, вылетает из леса. За одну связку табаку они дают полный мешок песцовых шкурок".

Подобная торговля, вероятно, происходила также у чукоч с коряками еще до прихода русских. Мне приходилось слышать в южной части Парапольского Дола, на реке Анапке, о существовании древней ярмарки, на которую собирались стойбища оленных коряков и чукоч, приморские чукчи и даже камчадалы. Быть может, некоторые предметы японского изготовления попали на север именно таким путем. По крайней мере, вопрос о появлении и изготовлении чукотских железных лат указывает на связь с Японией, которой в настоящее время не существует.

Эти латы, сделанные из маленьких кусков железа с завязками из узких ремешков, были весьма распространены среди оленных чукоч до недавнего времени. Даже теперь многие чукчи сохраняют их из уважения к древности. Кроме того, были в употреблении шлемы и ножные латы, сходные с японскими. Сами чукчи, однако, не столь опытны в кузнечном деле, чтобы ковать такое вооружение. Можно указать только одно место, где могли изготовляться железные вещи, именно в коряцком селении Парень, обитатели которого в течение долгого времени занимались кузнечным ремеслом, о чем свидетельствуют и предания юго-западных чукоч. Возникает вопрос, развилось ли изготовление железного оборонительного вооружения только после прихода русских (особенно если принять в внимание, что войны стали сокращаться после второй половины XVIII столетия) или раньше.

Не менее интересны латы и шлем японского изделия, который мне удалось достать у оленных чукоч на северной Анадырской тундре. Они были стары и ржавы и, по рассказам, переходили от отца к сыну в течение ряда поколений. В позднейшие времена, как известно, японские торговцы не посещали Анадырской бухты. Вероятно, японцы имели сношения с южными камчадалами. Стеллер[129] и Крашенинников[130] полагают, что камчадальское название японцев Sühsemen (Шишаман) происходит от камчадальского слова Sühse или "шиш" ("игла"), ибо камчадалы получали железные иглы от японцев.

Казак Епишев, посланный к устью реки Охоты в 1656 году, сообщал, что он встретил "множество туземцев с оружием и в латах, с луками и копьями, с нагрудниками и шлемами из кости и железа". Из донесения мичмана Матюшкина: "Омоки (старинное русское название юкагиров) Колымской области были знакомы с употреблением железа раньше прибытия русских". Чукчи звезду Альдебаран называют cetlo-maqьm — "медная стрела"; cetlocel значит "нечто красное", "медь", и с соответствующими фонетическими изменениями имеется и в некоторых коряцких наречиях, и у коряков тоже употребляется как название Альдебарана. Из этого следует, что оба племени знали стрелы с медными наконечниками в очень древнее время. Совершенно ясно, что название звезды появилось ранее последних двух столетий, истекших со времени прибытия русских. В такой короткий срок оно не могло распространиться от племени к племени на пространстве 2 000 миль.