ГЛАВА 3 ЛЮБОВЬ ПО-РУССКИ

ГЛАВА 3

ЛЮБОВЬ ПО-РУССКИ

Есть два пути для познания русской любви – литературный и, так сказать, эмпирический. Как правило, все начинают с литературного. Не будем исключением и мы.

Со школьных лет впитывают русские и мальчики и девочки истории горькой, несбыточной любви. Любовь счастливую наши писатели изображают редко, неохотно и как-то неуверенно. «Быть счастливым в любви – как это скучно!» – такое чувство возникает при близком знакомстве с литературными произведениями. Чем сильнее герои и героини любят, тем больше вероятности, что все плохо закончится. Знаменитейший пример – история любви Татьяны и Онегина.

Любовное письмо Татьяны целые поколения школьников заучивали наизусть. Татьянино послание – больше, чем литература, это мифология, это сценарий по обретению горького опыта.

Откроем Марину Цветаеву. Шестилетней девочкой она узнала историю Татьяны и Онегина: «Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь обрекла». Дальше – больше: «Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку – и руки, не страшась суда, – то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах – сделала. И если я потом – когда уходили (всегда – уходили) – не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей».

Для русской женщины, по мнению Цветаевой, есть две перспективы: стать Татьяной Лариной или Анной Карениной. Вопрос лишь в том: какое из двух несчастий выбрать? «Да, да, девушки, признавайтесь – первые, – с горькой иронией призывает М. Цветаева, – и потом слушайте отповеди, и потом выходите замуж за почетных раненых, и потом слушайте признания и не снисходите до них – и вы будете в тысячу раз счастливее нашей другой героини, у которой от исполнения всех желаний ничего другого не осталось, как лечь на рельсы». Печально. Утешает только мысль о широте русского духа, не приемлющего жалкого земного счастья.

Цветаева любит формулы, и под ее пером возникает аксиома: «полнота страдания и пустота счастья». Татьяна для нее и для тысяч других женщин – больше, чем персонаж. Она не только пример для подражания, но и объект национальной гордости. «У кого из народов, – восхищается Марина Цветаева, – такая любовная героиня: смелая – и достойная, влюбленная – и непреклонная, ясновидящая – и любящая». Как-то так уж произошло, что в историях Анны и Татьяны вся ответственность за случившееся легла на героинь, а не на героев-мужчин. Так с тех пор и повелось. Русская женщина – героиня. От нее все и зависит.

«Разные народы дали разные образцы человеческих идеалов, – писал в сочинении "Европа и душа Востока" (1938) немецкий мыслитель В. Шубарт. – У китайцев это мудрец, у индусов – аскет, у римлян – властитель, у англичан и испанцев – аристократ, у немцев – солдат, Россия же предстает идеалом своей женщины».

Отечественные философы и литераторы также не могут удержаться от восторженных похвал. П. А. Бакунину принадлежат следующие слова: «И если мы, русские, чем и можем хвалиться в нашей убогой жизненной среде, то только образом русской женщины»; «...нигде никогда не бывало, да нигде и не может быть женского образа чище, проще, задушевнее, величавее и прекраснее».

В XX веке особенно часто встречается тезис об особом влиянии женщины на бытие нашей страны. Иван Солоневич подчеркивает, что роль русской женщины для России является решающей. Англичанин С. Грэхем, описывая место женщины в российском космосе, заключает: «Россия сильна женщинами».

России вообще свойствен мессианизм, и чаще всего он приобретает женское лицо. Связано это с христианскими представлениями о том, что побеждать нужно не силой, а кротостью и любовью. Женщина становится символом национального спасения. «Россию спасет Женщина», «Россию спасет Мать» – подобные высказывания бесчисленны.

Особое значение подобные мысли приобретают в период торжества тоталитарных режимов в Европе. О спасительной миссии женского начала для России в ее борьбе против тоталитаризма как порождения грубой, ложно понятой мужественности писали, например, Иван Ильин и Даниил Андреев. Свидетельство популярности этой идеи – строки из работы Шубарта: коммунизм противоречит женственной природе русской сущности; женщина – смертельный враг большевизма, и она его победит; в этом мировое предназначение русской женщины: «У нас есть серьезные основания для надежды, что русский народ спасет именно русская женщина».

Читаем Островского, Тургенева, Гончарова, Некрасова, и убеждаемся, что русская женщина – сильная, цельная натура, способна на решительные поступки и может всем пожертвовать ради любви.

А что же герой-мужчина? У него как раз с решительностью дело обстоит из рук вон плохо. Если уж он пойдет на какие-то серьезные шаги во имя любви, то именно тогда, когда уже поздно, прошлого не воротить – героиня вышла замуж за другого или вообще уехала куда-нибудь. Наш герой часто трусит прямо во время любовного свидания, дезертирует с него, точно с поля боя. Это свойство подметил еще Чернышевский в статье «Русский человек на rendez-vous». Герой страшится великой любви и делает все возможное, чтобы ее избежать. Исключения немногочисленны.

Высказывания о русском мужчине и в наше время звучат пессимистично. Виктор Ерофеев отчасти прав: «Мужчина состоит из свободы, чести, гипертрофированного эгоизма и чувств. У русских первое отняли, второе потерялось, третье отмерло, четвертое – кисель с пузырями».

Писатели, философы, фольклористы и психоаналитики в один голос говорят об «имманентной женственности» русской души и русского национального характера. «Тайна души России и русского народа, разгадка всех наших болезней и страданий – в недолжном. В ложном соотношении мужественного и женственного начала», – писал Н. А. Бердяев, отмечая недостаток «мужественности в народе, мужественной активности и самодеятельности».

В русском языке и народной культуре Россия выступает в образе матери. Образ женщины ассоциируется с образом матери, отношения строятся по модели: терпеливая мать – непутевый сын. По словам Георгия Гачева, «субъект русской жизни – женщина; мужчина – летуч, фитюлька, ветер-ветер; она – мать сыра земля».

Россия – «женская» страна, согласно исследованиям межкультурной коммуникации. Речь идет о системе ценностей, превалирующих в обществе. Так называемые «мужские» культуры ставят во главу угла соревновательность, оценочность, амбициозность и накопительство материального богатства. Для «женской» культуры важнее всего отношения между людьми и качество жизни. Именно эти ценности наши соотечественники называют наиболее значимыми. Такой расклад многое объясняет в России – почему русские женщины так заботливы, добры, почему они поддерживают мужчин и почему у них так развиты материнские инстинкты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.