11. Завершение перевода

11. Завершение перевода

Так чем же всё это закончилось? По этому вопросу Чистович писал (стр. 261), что дело перевода Библии возобновилось в 1856 году во время коронации государя Александра Николаевича. Собрался Священный Синод и решил всё-таки перевести Библию на русский язык, но возникли разногласия по поводу источника перевода Ветхого завета. Преосвященный Филарет настаивал на том, чтобы для Ветхого завета основой был еврейский текст, а для Нового завета — греческий, при этом перевод нужно начать с Пятикнижия, а не с Псалмов.

Он же написал проект решения Синода, который обер-прокурор Синода граф А. П. Толстой отправил к киевскому митрополиту Филарету со своей запиской. В этой записке граф отмечал, что славянский язык по промыслу Божьему является главным звеном, соединяющим славянские племена. С введением нового перевода эта связь будет расторгнута, а это как раз соответствует желаниям врагов православной церкви. Толстой задаёт Филарету следующие вопросы: «Должно ли в таковом переводе руководствоваться одним лишь греческим текстом семидесяти толковников, или можно принимать во внимание и еврейский текст и если можно, то в какой степени; ибо, сколько известно, греческая православная церковь признает еврейский текст повреждённым».

Киевский митрополит Филарет ответил Толстому в том смысле, что Бог сообщил своё слово избранному народу своему Израилю на еврейском языке. Когда приближалось время пришествия Христа, Бог предвидел, что евреи отпадут от истинной церкви Божьей, не признают Христа Мессией и могут решиться на повреждение еврейского текста. Он так устроил, что евреи сами перевели книги Ветхого завета на греческий, тогда общеупотребительный язык. Таким образом, перевод семидесяти толковников поставлен самим Богом твёрдым оплотом против ожесточённых врагов христианства — еврейских раввинов. Этот перевод принят новозаветной церковью, и даже апостолы приводили места из Ветхого завета по этому переводу, а отцы вселенской церкви руководствовались им наряду с Новым заветом, при составлении догматов веры.

Филарет отметил, что мысль о переводе священного писания на русское наречие родилась «отнюдь не в церкви русской, ни в иерархии, ни в народе, а … в Англии, гнездилище всех ересей, сект и революций и перенесена оттуда Библейскими обществами, и принята, первоначально, не в Святейшем Синоде, а в канцелярии обер-прокурора онаго и развита в огромных размерах в бывшем министерстве духовных дел. Такое начало, а равно последствия сего дела ясно показывают, что на нём не было благословления свыше: ибо и министерство духовных дел вследствие сего особенного обстоятельства уничтожено».

Филарет напомнил, что против действий Библейского общества восстал митрополит новгородский и Санкт-Петербургский Серафим и перевод был остановлен волею Александра I. Продолжая своё письмо, Филарет подчеркнул:

«В начале царствования блаженной и вечно незабвенной памяти благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, хотя и были покушения к восстановлению такового перевода, но он, проникнув политическую цель, столь враждебную православной церкви и отечеству нашему, английского Библейского общества, во всё время славного царствования своего до самой кончины не разрешал возобновить сие дело» (стр. 274).

Митрополит написал ещё одно письмо графу Толстому в 1857 году, в котором решительно восстал против перевода священных книг на русский язык, предвидя тяжёлые последствия для православной церкви. Александр повелел внести мнение митрополита киевского на рассмотрение Синода, предварительно получив отзыв митрополита московского, который считал, что нельзя лишать народ возможности читать Библию на своём языке и успокаивал тем, что славянский язык остается в богослужебном употреблении. Переводить же надо очень осмотрительно, через лиц испытанных в знании еврейского и греческого языков, по избранию и утверждению Синода.

В 1858 году Толстой получил предложение Священного Синода о необходимости перевода Библии и доложил об этом Александру II, а тот разрешил приступить к переводу на русский язык книг священного писания.

Вопрос, с какого источника делать перевод ещё долго обсуждался в обществе. Некоторые авторы предупреждали о злонамеренных искажениях текста Библии иудейскими первосвященниками. Они обращали внимание на то, что «перевод свящ. книг Ветхаго завета с еврейскаго текста есть нововведение, начавшееся со времен Лютера и усвоенное исключительно на западе лютеро-кальвинскими обществами: подражание этому примеру опасно для православия восточной церкви». Но эти авторы посылали анонимные послания, потому что, по-видимому, тогда уже говорить открыто для них было небезопасно.

После получения высочайшего соизволения на перевод книг священного писания на русский язык Синод определением 19 мая — 2 июня 1858 года постановил приступить к переводу и начать с книг Нового завета. В 1860 году вышел в свет русский перевод Четвероевангелия, а в 1862 году — Деяния и Послания апостолов.

В 1860 году приступили к переводу Ветхого завета с оригинальных текстов и с еврейского языка. Создали комитет по переводу, который просуществовал недолго. Затем создали новый комитет, в который вошел Хвольсон. Перевод книги Бытия был выполнен «с еврейского, под руководством греческой Библии» М. А. Голубевым и Д. А. Хвольсоном. В 1868 году издали «Пятокнижие Моисея».

О том, кто такой Хвольсон мы узнаем из Википедии:

«Хвольсон состоял в Комитете для перевода Ветхого завета при Санкт-Петербургской Духовной Академии и перевёл около 2/3 ветхозаветных книг на русский язык (напечатал в «Христианском Чтении»). Для английского Библейского общества Хвольсон вместе с П. И. Саваитовым перевёл 3/4 ветхозаветных книг на русский язык. Сын бедного еврея из Литвы, получил религиозное еврейское образование в хедере и йешиве, изучал Танах, Талмуд и комментаторов Талмуда. Позже он самоучкой научился немецкому, французскому и русскому языкам. Прослушал курс в университете Бреслау. Получил степень доктора философии от Лейпцигского университета за диссертацию: «Die Ssabier und der Ssabismus». Вернулся в Россию. Результатом его изысканий явился обширный труд, изданный в Санкт-Петербурге в 1856 под тем же заглавием. Принял православие и с 1855 занимал кафедру еврейской, сирийской и халдейской словесности на восточном факультете СПб Университета. С 1858 по 1883 г. — профессор СПб православной духовной академии. Преподавал еврейский язык и библейскую археологию в 1858 по 1884 в Санкт-Петербургской римско-католической академии».

Чистович почему-то ничего не говорит о Левисоне. Между тем его роль в переводе Библии тоже достаточно большая. К. Гаврилкин[78] рассказывает о судьбе крещеного иудея, в которой не последнюю роль сыграл митрополит Филарет (Дроздов):

«Один из самых интересных примеров участия митрополита (Филарета Дроздова — авт.) в судьбе крещеного иудея связан с именем Василия Андреевича Левисона (1807–1869), немецкого раввина, принявшего православие в 1839 г. Поскольку начало его “православной” жизни относиться к николаевской эпохе, я предпочитаю упомянуть его историю в этом разделе.

Левисон, родившийся в семье раввина, учился в университетах Германии, по окончании которых сам стал раввином в Веймаре. Заинтересовавшись Новым заветом в связи с внутригерманской полемикой по поводу христианства, Левисон занялся его изучением и вскоре принял решение стать христианином. Его попытки установить связи с протестантами не были плодотворны, а к католичеству он не испытывал симпатии. В разговоре о восточной церкви, местный протестантский пастор Иоганн Рёр посоветовал Левисону почитать Письма о богослужении А. Н. Муравьёва, только что переведенные на немецкий язык. Книга произвела на Левисона сильное впечатление, и с помощью посольского священника С. Сабинина он начал добиваться принятия православия, для чего в 1839 г. приехал в Петербург. После нескольких месяцев подготовки под руководством священника Василия Кутневича, он принял крещение, а уже в следующем году ему предложили преподавать сначала еврейский, а позднее и немецкий языки в Петербургской духовной академии. Вскоре Левисона привлекли к переводу на еврейский язык Нового завета и литургии св. Иоанна Златоуста, которые предполагалось использовать в миссионерской деятельности. Литургия была закончена в 1847 г., а Новый завет только в 1867 г. Митрополит Филарет посвятил увлечению Левисона самаритянским текстом довольно подробную заметку, в которой, в частности, не соглашался с Левисоном, что Септуагинта обладает безусловным приоритетом над еврейским (масоретским) текстом и советовал применять взвешенный критический подход в изучении различных версий, руководствуясь при этом правилами, которые были предложены в его статье о догматическом достоинстве греческого и славянского переводов Библии.

… По возвращении из Палестины Левисон не мог вернуться на кафедру в академию — её уже занимал Д. А. Хвольсон. В течение нескольких лет он участвовал в работе над переводом Ветхого завета на русский язык и скончался в 1869 г.».

Чистович выразил своё отношение к переводу:

«Наконец появился давно и нетерпеливо ожидаемый перевод Библии, издаваемый “по благословлению Святейшего Синода” и встречен общим сочувствием всех любителей слова Божьего».

Мнение Чистовича мы узнали, а теперь познакомимся с мнением об этом переводе нынешнего ответственного секретаря Синодальной Библейской комиссии Бориса Даниленко[79]:

«А вот русский перевод XIX века полностью основывается на еврейском тексте Библии, греческий и латинский переводы носили вспомогательный характер. В результате мы получили издание, которое не является продолжением славянской традиции перевода Библии с Септуагинты — того самого Александрийского кодекса, который пользуется в Православной Церкви непререкаемым авторитетом».

Но как можно переводить с Септуагинты, если рукописи её не сохранились? — к этому вопросу мы ещё вернёмся.

Рассматривая бурные события вокруг переводов священных писаний, мы забыли упомянуть о том, что “совершенно случайно”, в середине XIX века, как раз в нужный момент в России нашли масоретский текст Танаха (еврейской Библии).

Но это ещё не всё. Так же случайно в России при Александре II появилась ещё одна рукопись Ветхого завета, которую привёз Тишендорф из своего «синайского турпохода» и прямо в столицу России. Эти события мы рассмотрим более обстоятельно в следующих главах.

Выводы

В течение всего XIX века на Россию оказывалось мощное давление, цель которого состояла в том, чтобы заставить её принять в качестве благого Божиего промысла библейский проект скупки мира на основе иудейской монополии на ростовщичество, идеологической основой которого является Ветхий завет. Даже декабристы, как мы увидим дальше, участвовали в этом процессе. Деятельность Библейского общества и масонских лож, направленная на изменение мировоззренческой позиции части духовенства и интеллигенции принесли свои плоды, и в России появилась ещё одна священная книга — Ветхий завет, под одной обложкой с Новым заветом. “Случайно” возникшие в нужном месте и в нужное время «Ленинградский» и «Синайский» кодексы ещё более укрепили позиции сторонников Ветхого завета и пошатнули позиции его противников. Священный Синод в большинстве своём не понял сути происходящего и даже утвердил в качестве переводчиков иудея Хвольсона и раввина Левисона, а светская власть, пришедшая после Николая I, не только не препятствовала этому процессу, но и сама способствовала ускорению событий.

Духовенство спорило о том, что является эталоном для перевода Ветхого завета. Одни считали, что это — еврейская Библия, другие, что это — Септуагинта, а некоторые предпочитали церковно-славянский вариант, но к тому времени это уже не имело принципиального значения: все варианты были откорректированы, включая и Новый Завет. Борьба за эталон перевода была спровоцирована для отвлечения внимания от главной цели хозяев библейского проекта, состоящей в принятии православной страной в качестве священного писания Ветхого завета, в который была вставлена расовая идеологическая основа закабаления не только России, но и всей планеты.