Мифология мир-системы

Мифология мир-системы

Оплеванное творение и собака-предательница

Эпохальную динамику распространения мифологических мотивов невозможно понять, не привлекая данных со всего мира. Как бы далеко друг от друга не были сделаны записи, они рано или поздно складываются в осмысленную картину, помогающую узнать что-то новое об отдаленном прошлом человечества.

Однако те люди, которые на протяжении десятков тысяч лет передавали мифы из уст в уста, о глобальных процессах ничего, конечно, не знали. Мир каждого подобного коллектива был невелик. Ядро его составляла территория поперечником пару десятков километров, где были знакомы каждый камень и каждый куст. Дальше километров на пятьдесят или сто, редко двести, тянулись земли, о которых было известно хотя бы то, что они существуют. Они были либо необитаемы в силу суровых природных условий, либо населены чужаками или просто врагами. Еще дальше шел мифический мир, где можно было встретить поднявшегося из вод человека-солнце или столкнуться с карликами, которые воюют с перелетными птицами.

При ничтожной демографической плотности, разнообразии языков и ограниченности межгрупповых контактов передача мифов от поколения к поколению происходила гораздо интенсивнее, чем обмен мифами между общинами. Это значит, что конкуренция мотивов за «выживание», отбор наиболее интересных и запоминающихся вариантов тоже проходили в узких, почти замкнутых рамках маленьких коллективов. Территориальная экспансия мифологических мотивов должна была в основном совпадать с экспансией их носителей. Сами по себе, от одной общины к другой, мифы распространялись медленно. За это время в первоначальном сюжете успевали накапливаться изменения, так что разнообразие сохранялось. Именно поэтому различные по составу мотивов традиции дожили до недавнего времени.

Ситуация изменилась после образования сложных обществ. Точнее речь идет не об обществах как таковых, а о той сети связей между ними, которая получила название «мир-системы». К середине 1-го тысячелетия до н. э. сеть сложных обществ охватила Евразию от Средиземноморья до Индии и Китая. За счет развития земледелия и скотоводства и все более интенсивного и далекого обмена продуктами и изобретениями плотность населения в центрах цивилизаций выросла в десятки раз по сравнению с той, которая была несколькими тысячелетиями раньше. От Атлантики до Индийского и Тихого океанов зона, охваченная государственными образованиями, стала почти сплошной. Слабо заселенные области между цивилизациями тоже вошли в общую систему — по ним пролегли торговые пути. По мере развития дальних культурных связей, постепенного превращения нуклеарной Евразии в единый хозяйственный организм, преимущество должны были получать такие фольклорные формы, которые были предельно свободны от культурной и природной специфики, легки для запоминания и пригодны для воспроизведения в разнокультурной среде. Кризис III–VII веков н. э. (падение Рима и Ханьской империи, разрушительные движения кочевников по Великой Степи) не прервал эти процессы, а скорее усилил их.

Вероятно, именно в это время (для западного мира — Поздняя древность и раннее Средневековье, для Китая — период от Хань до Тан) возникла и стала распространяться, подобно степному пожару, волшебная сказка. Рассмотренные выше сюжетные параллели между евразийской волшебной сказкой и повествованиями североамериканских индейцев показывают, что некоторые использованные в сказках мотивы должны были появиться многие тысячелетия назад — еще до того, как прекратились значительные миграции из Азии в Новый Свет. Характерные для позднейших сказок цепочки эпизодов встречаются в Ветхом Завете (история Иосифа Прекрасного, например) и в античной литературе (роман Лонга «Дафнис и Хлоя»). Однако волшебная сказка — это не просто набор некоторого числа стандартных сюжетообразующих мотивов и стилистических клише, но и новый «суперсюжет». Повествование начинается отправлением героя в путешествие и заканчивается его свадьбой. По причине, которую должны исследовать скорее психологи, чем антропологи, именно этот сюжет оказался идеальным для запоминания и воспроизведения. И как только подобная идеальная форма возникла, она стала многократно копироваться, вытесняя и ассимилируя своих конкурентов. Ничего более совершенного в своем роде не создано до сих пор. Американский вестерн — это та же волшебная сказка, лишенная заведомой фантастики.

Когда и где именно возник данный суперсюжет, мы не знаем. Автор книги не ставит перед собой задачу исследовать происхождение сказки — для этого он просто не обладает достаточной квалификацией. На что хотелось бы обратить внимание, так это на необходимость решать эту проблему не только в рамках фольклористики, но и на конкретном историческом фоне. Если распространение волшебной сказки было следствием формирования «мир-системы», то в ту же эпоху (примерно две тысячи лет назад) по трансъевразийской коммуникативной сети могли начать двигаться и другие — не сказочные, а собственно мифологические — образы и сюжеты. Варианты подобных сюжетов оторвались от породивших их традиций и зажили собственной жизнью. В это же время (и в конечном счете, по той же причине) в Евразии и Северной Африке распространяются и мировые религии. В результате параллельного распространения мировых религий и диффузии образов и сюжетов разного происхождения возникли «народное христианство», «народный ислам» и «народный буддизм».

К числу широко распространенных в Евразии повествований, вызывающих ассоциации то ли с христианством, то ли с зороастризмом, относится история испорченного творения и собаки-предательницы. Обычный вариант сюжета таков.

Создав тела людей и оставив Собаку охранять их, Бог отправляется за душами, чтобы оживить творение. Облик сторожа не описывается. В отсутствие творца антагонист просит Собаку пропустить его к недоделанным людям и для этого напускает мороз и подкупает сторожа теплой шубой. Антагонист оплевывает творение, из-за чего люди оказываются подвержены болезням и смерти. Вернувшийся творец выворачивает тела наизнанку, дабы слизь и нечистоты остались внутри, а Собаку наказывает, превращая в животное, обязанное служить человеку и питаться отбросами.

В подобной форме миф был известен населению центральных и северных губерний Европейской России, а также украинцам, удмуртам, марийцам, мордве, чувашам, манси, ненцам, различным группам якутов, русскоязычным метисам на Колыме, тубаларам, хакасам, тофаларам, бурятам и, возможно, монголам. Часть записей, сохраняя ядро сюжета (собака-сторож, испорченное творение), отлична в деталях. У казахов вернувшийся творец не наказывает собаку, а признает, что без теплой одежды она не могла исполнить обязанность сторожа, и одаривает ее шкурой. В апокрифическом «Сказании, како сотвори Бог Адама» созданная Богом для охраны тела Адама собака «зло лает на дьявола», но тому все же удается «истыкать» человека, сделав его подверженным болезням. Видимо, сходный вариант представлен в украинской легенде. У коми речь идет об охраняемом собакой и оплеванном антагонистом Омцлем ребенке, а мотивы ухода творца за душой и выворачивания им наизнанку человеческих фигур отсутствуют. Мотива выворачивания нет также у эвенков и эвенов, при том что сам миф представлен множеством записей, сделанных среди носителей всех тунгусских диалектов.

Мотив выворачивания наизнанку совместим лишь с вариантами, в которых сам творец оживляет людей. Там же, где душу в них вкладывает антагонист, выворачивание не встречается. Данного мотива нет, например, у шорцев. В одном шорском тексте Ульгень соглашается, чтобы его противник Эрлик вдохнул в человека душу, а в другом дьявол Айна не оплевывает человека снаружи, а плюет ему в рот. Мотив выворачивания наизнанку отсутствует в большинстве ненецких, во всех алтайских и в негидальском текстах. В них же человек оживлен не богом, а его оппонентом. Поскольку восточноевропейские версии мифа наиболее однообразны, кажется вероятным, что мотив выворачивания наизнанку был принесен из южносибирско-байкальского региона. Оттуда же он мог попасть и к якутам, оставшись неизвестным тунгусо-маньчжурам.

Больше других отступает от основной схемы текст орочей на Дальнем Востоке. В нем сама собака является невольным антагонистом Хадау (творца), в его отсутствие и вопреки его указанию накормив (= оживив) человека. В результате люди утратили твердое покрытие, сохранившееся только на пальцах в виде ногтей. К утрате людьми ногтеподобной кожи сводится и ущерб, нанесенный антагонистом в рассказе киренских эвенков. Текст южных селькупов оставляет впечатление полузабытого и искаженного: лоз (черт) заставляет собаку поменять свою кожу, которая была как у человека ногти, на нынешнюю, а о судьбе самого человека не сказано.

Ногти на теле

Крупнейший финский уралист Уно Харва (он же Холмберг, 1882–1949) в свое время предположил, что мотив утраченной и сохранившейся только на концах пальцах ногтеподобной кожи может восходить к средневековым еврейским и арабским письменным текстам, согласно которым одежда Адама и Евы состояла из ногтей, а после грехопадения сохранилась лишь на руках. У селькупов, орочей, коми, мордвы и киренских эвенков данный мотив сочетается в одном и том же повествовании с мотивом собаки-сторожа, а у манси хотя и не сочетается, но включен в историю испорченного творения.

Если мотив ногтеподобной кожи связан с мотивом испорченного творения и имеет ближневосточное происхождение, то предположение о ближневосточных же истоках всего рассматриваемого комплекса мотивов получает довод в свою пользу. Однако при ближайшем рассмотрении фабульное сцепление мотивов ногтеподобной кожи и испорченного творения оказывается не столь очевидным, а сам ареал распространения мотива ногтеподобной кожи — более широким, чем полагал Харва.

В типичных повествованиях об утрате ногтеподобной кожи (русские, украинцы, белорусы, видимо, болгары, а также латыши, литовцы, народы Западного Памира, манси) это происходит вследствие грехопадения, которое через мотив «змея-искусителя» связывается с мотивом порчи творения противником божества. У марийцев мотив включен в сюжет определения судьбы будущих людей. У хантов и селькупов ногти есть остаток покрытия, защищавшего тела первых людей, хотя люди эти — местная первораса, мало напоминающая Адама и Еву. В пользу «авраамического» (то есть восходящего к религиям потомков Авраама — христианству и исламу) происхождения мотива ногтеподобной кожи могут, казалось бы, свидетельствовать и филиппинские данные. В мифе букиднон творец Магбабая спустился на землю, слепил из глины тела людей и, прежде чем вдохнуть в них душу, отправился на небо за твердым покрытием для тел. В это время его брат поднялся из подземного мира и сам вдохнул в творения души. Магбабая смог лишь нанести твердый слой на ногти людей, кожа осталась нежной, непрочной. У маную созданные Манамой первые существа не нуждались в пище и имели на теле ногтеподобный покров, а голая кожа была только на суставах. Оба текста записаны на острове Минданао, и поскольку он сильнее других островов Филиппинского архипелага подвергся влиянию ислама, то искать источник мотивов допустимо в каких-то мусульманских апокрифах.

Однако, как мы увидим чуть ниже, мотив ногтей как нетленной субстанции, оставшейся от нереализованного творения, известен и другим австронезийским народам. И что особенно важно, он зафиксирован и на Северо-Западном побережье Северной Америки у цимшиан. Согласно местному мифу, Ворон совокупляется с Камнем и с Бузиной. Если бы женщина-Камень родила первой, люди были бы покрыты твердой чешуей и не умирали. Однако первой рожает Бузина, поэтому люди смертны, прочное же покрытие оказалось только на пальцах в виде ногтей. Нет никаких фактов в пользу заимствования сюжета от европейцев. Напротив, его основная фабула (рожает жена-растение, а не жена-камень) не только характерна и для атапасков-талтан, соседних с цимшиан, но находит отражение в фольклоре Древней Японии, Филиппин и Новой Гвинеи. При этом, учитывая детали, оба индейских мифа (цимшиан и талтан) больше всего похожи на японский, чуть меньше на филиппинский и новогвинейский, а те в свою очередь перекликаются с текстами тболи на острове Минданао, а также с мифами семангов, даяков, ниасцев и тораджа в Малайзии и Индонезии. В этих последних нет мотива выбора жены, но остается ассоциация смертных людей с бананом, а не с твердым деревом или камнем. Сам мотив ногтеподобной кожи в Японии не зафиксирован, но есть его близкая аналогия, прямо связанная с темой происхождения смерти.

[Острова Мияко (южная группа островов Рюкю)] Люди сбрасывали кожу подобно змее и омолаживались. Однажды змея первой облилась молодильной водой, а человек лишь вымыл руки и ноги. С тех пор змеи омолаживаются, а люди нет, и только ногти на руках и ногах отрастают.

«Авраамическое» происхождение мотива ногтеподобного покрытия тел поставлено, таким образом, под сомнение. С равным успехом допустимо предполагать, что в арабские и еврейские источники этот мотив попал с востока, поскольку в древних текстах он отсутствует. Данное предположение получает дополнительный вес, если обратиться к мифам на сюжет «испорченного творения», зафиксированным вне основного восточноевропейско-сибирского ареала сюжета.

Первую группу составляют тексты, которые демонстрируют уже знакомый трехчленный набор персонажей (творец, сторож, антагонист), но завершаются тем, что сторож отгоняет антагониста и не дает погубить творение.

Один из подобных текстов записан к северу от главного ареала сюжета — на Таймыре.

[Нганасаны] Прародительница Немы нгуо рожает ребенка — веточку тальника с одним листочком. Ее муж Сыраде нгуо посадил веточку, стал наблюдать, как растет. Болезнь пришла и нагадила. Муж попросил у жены второго ребенка, чтобы тот сторожил первого. Вторым ребенком оказался безрогий олененок. Он просит отца дать ему рога бороться с червями и гадами, получает один рог из мамонтовой кости, другой из камня, уничтожает гадов.

Другие тексты зафиксированы на Кавказе и у дардов Кашмира.

[Абхазы] Когда шло творение мира, на сделанного из глины и наполовину ожившего человека Черт наслал коней, чтобы они разнесли его, а то, мол, будет всю жизнь мучить их. Человек успел выхватить горсть глины из живота и бросить в коней, эти комья и стали собаками, отогнали лошадей.

[Кхо (дардская ветвь индо-иранских языков)] До создания человека мир населяли лошади. Их старания растоптать сделанное из глины туловище Адама (след их копыт — пупок) оказались напрасными, благодаря чуткой собаке, с тех пор охраняющей человека как его близкий друг.

Остальные мифы интересующего нас типа записаны еще южнее — в Индии у тибето-бирманцев (лушеи, качари) и мунда (корку, бирхор, санталы, мунда собственно), а также на острове Хальмахера (Северные Молукки).

[Лушеи] Бог вылепил из глины мужчину и женщину, недоделав, лег спать, в это время змея сожрала фигуры. Так случилось несколько раз, и змея до сих пор уносит людей, когда те умирают. Бог вылепил собаку, она отогнала змею, поэтому собаки воют, когда человек умирает.

[Качари] Создав землю, Алоу Иладжа стал делать тела мужчины и женщины, ушел отдыхать, не успев вложить в них дыхание. В это время пятеро братьев творца разыскали фигуры, разрезали их и спрятали куски в лесу. То же повторилось на следующий день. На третий день Алоу Иладжа создал двух собак и оставил их сторожить фигуры. Когда пришли братья, собаки их отогнали. Оживленные мужчина и женщина стали прародителями человечества.

[Корку] Мула собрал в сосуд менструальную кровь жены. В это время Махадео делал из глины тела людей. Деревья решили, что люди станут рубить их, и разбили тела. Махадео сделал новые, окропил их кровью из сосуда Мулы, они ожили. Благодаря этой крови люди покрыты кожей, иначе была бы голая плоть. Мула зарыл сосуд с кровью, из него выросло дерево, принесло плоды. Мула дал их созданным Махадео мужчинам и женщинам, после чего у женщин появились месячные.

[Бирхор] Сингбонга создал крылатую лошадь, затем вылепил из глины человека, оставил на ночь сохнуть. Ночью лошадь растоптала фигуру, так как боялась, что человек станет запрягать лошадей. На следующий день Сингбонга вылепил новую фигуру и к ней приставил фигуру собаки. К вечеру собака высохла и ветер ее оживил. Ночью собака стала лаять и отогнала лошадь от человеческой фигуры. Сперва у человека не сгибались суставы, но Сингбонга это исправил.

[Мунда] Сингбонга сделал фигуры мужчины и женщины. Пока в них еще не было жизни, лошадь их растоптала, чтобы затем люди не заставили ее работать. Сингбонга вылепил новые фигуры и создал паука охранять их. Паук защитил фигуры паутиной, Сингбонга вдохнул в них жизнь.

[Санталы] Такар Джиу велит призвать Малин Будхи, та лепит человеческие фигуры и оставляет их сохнуть. «День-лошадь» растоптала фигуры, Малин Будхи вылепила новые. Такар Джиу сказал, что над притолокой — жизнь птиц, а Малин Будхи должна оживить фигуры жизнью людей, которую надо взять из-под коньковой балки. Поскольку Малин Будхи не смогла туда дотянуться, она взяла птичью жизнь, и фигуры улетели на небо, став двумя птицами. Эти птицы попросили Такар Джиу создать для них место, куда бы они могли сесть, и он создал землю, а на ней дерево. Самка отложила два яйца в гнездо под деревом, но Рагхоп Буар (змей?) дважды съедал их. Тогда Такар Джиу приставил сторожа, из яиц вылупились мужчина и женщина.

[Лода (Хальмахера)] Посланник верховного божества сделал из глины изображения людей, вернулся на небо получить для них души. В его отсутствие О ибилиси [ср. араб. Иблис] разбил изображения. Так произошло дважды. На третий раз посланник сделал из испражнений О ибилиси суку и кобеля, велел им отгонять противника бога. Поскольку собственный кал вызвал у О ибилиси отвращение, собаки успешно защитили фигуры. Посланник вложил в людей души, фигуры стали мужчиной и женщиной.

Вторую группу образуют тексты, в которых либо действуют только творец и его оппонент, либо роль сторожа незначительна. Мифы объясняют смертность и несовершенство человека и этим напоминают сибирские. Повествования подобного рода (типа уже приведенного мифа букиднон с острова Минданао) представлены на Памире (ваханцы), в Кашмире (калаши, говорящие, как и кхо, на одном из дардских языков) и в Индонезии — у даяков (видимо, только у южных групп — нгаджу) и тораджа.

[Ваханцы] Бог создал человека красивым. Увидев еще неодушевленную форму, лошадь от зависти лягнула ее, нанеся человеческому облику порчу. Поэтому бывают уродливые люди и даже у красивых находится какой-нибудь телесный недостаток. В наказание Бог обязал лошадь служить человеку и нести его на себе.

[Калаши] Когда Бог создал первых людей, Черт стал подстрекать лошадей растоптать Адама и его товарищей. Однако человеческие тела становились все прекраснее, Бог захотел вселить в них души, но Черт подговорил души отказаться от вселения в недра человеческого тела. Бог был вынужден обещать душам освобождать их от тел, как только они этого захотят.

[Даяки (версия 1)] Рамджин Пахатара нашел семь яиц, сделал из них фигуры мужчины и женщины, пошел принести для них каменные дыхание и кости. В это время к его жене пришел хозяин болезней Перес, сказал, что люди с каменным дыханием будут жить вечно, земля переполнится, надо взять дыхание от ветра, кости от дерева, кровь от воды. Женщина согласилась, фигуры ожили. Вернувшийся Пахатара из принесенного материала сделал людям лишь волосы, зубы и ногти, которые после смерти не разлагаются.

[Даяки (версия 2)] Санген взял зародыши растений и животных, спустился на землю. Там от двух деревьев родилось яйцо, в нем безжизненный женский образ. Санген отправился на небо за живой водой. В это время Ангой вдохнул в женщину дыхание-ветер, сделал ей кровь из дождя, кости из бамбука. Вернувшийся Санген в гневе разлил живую воду. Она окропила растения, которые теперь, будучи срезанными, отрастают, люди же смертны. Он убил Ангоя, из него возникли змеи, тигры и прочие вредные твари. От брака Сангена с той женщиной происходят люди.

[Даяки (версия 3)] В море плавал змей, ему на голову поместили землю, она разрослась. Ранджинг Аталла спустился с неба, нашел семь яиц, в одном была женщина, в другом мужчина, оба бездыханные. Ранджинг Аталла вернулся в верхний мир попросить у Создателя дыхание оживить людей. В это время бог ветра вдохнул в людей жизнь, поэтому они смертны.

[Даяки (версия 4)] Хатала насыпал землю на голову плававшего в океане змея. Его сын Рату Тжампа спустился на землю, нашел два яйца, из которых появились мужчина и женщина. У них родились семь сыновей и семь дочерей, не имевших признаков жизни. Рату Джампа велел мужу сходить к змею за душами для детей. Уходя, муж велел жене оставаться под москитной сеткой. Жена выглянула наружу, порыв ветра оживил тела, теперь люди смертны, ибо их жизнь есть всего лишь ветер. Муж разозлился, выгнал детей попарно. От пары, упавшей в воду, происходит водный бог Джа-та, от упавших на поля, в лес — соответствующие категории злых духов. Еще три пары улетели на небо, от них происходят отдельные группы бессмертных. Последняя пара осталась на земле, породила людей.

Один миф даяков-нгаджу на тот же сюжет был уже приведен в разделе книги, посвященном «прародителям мира». В нем говорилось о выкидышах, которыми заканчивались беременности спустившейся с неба женщины. Эти еще не принявшие вполне человеческий облик младенцы стали прародителями различных духов. Далее рассказ продолжается.

[Даяки (версия 5)] После того как небо отодвинулось от земли, Махараджа Буну сделал из глины женщину. Махатара пообещал ее оживить, но хамелеон предложил свои услуги, и когда Махатара вернулся с живой водой, женщина уже ожила. Из-за того что ее оживил не бог, а хамелеон, женщина и ее потомки-люди смертны.

Мотив испорченного творения обнаружен и у тораджа, живущих в центральных районах острова Сулавеси.

[Тораджа] Боги сделали фигуры людей. После этого Тун Пуэ-ламоа отправился на небо за «долгим дыханием» для них. В его отсутствие Комбен-хи отнес фигуры на вершину горы, где их оживил ветер. Люди получили «короткое дыхание» и поэтому смертны.

Композиционно близкий вариант представлен на Балканах — за тысячи километров от Кашмира и Индонезии.

[Болгары] Господь создал Адама из земли. Потом пришел дьявол и пальцами сделал в теле человека сорок одно отверстие. Когда Господь увидел это, он сорок отверстий заткнул травами (с тех пор они стали целебными) и оставил одно незаткнутым. Когда человек умирает, через него вылетает душа, поэтому говорят, что на все болезни есть лечебные травы, только смерть не лечится.

В мифе семангов полуострова Малакка и ниасцев нет конкретного антагониста, но некоторые мотивы те же, что и в приведенных текстах.

[Батек (семанги Малайи)] Старший брат по имени Аллах и младший Та Аллах спустились на землю, Аллах вылепил мужчину на востоке, Та Аллах — женщину на западе. Аллах пошел на запад к Тохан за «водяной душой». На обратном пути он оступился, уронил душу, Тохан больше не дал, пришлось взять «воздушную душу» у банана. Люди ожили, но стали смертными.

[Ниасцы] Человек создан из плодов или почек нижней части дерева, а боги — из почек на его вершине. Латоэре не смог создать из плодов людей, а Бараси-лоэлоэ создал безжизненные фигуры мужчины и женщины. Ловаланги велел вложить в уста фигур ветер. Если много вложить, люди станут жить долго, мало — будут вскорости умирать.

Рассмотренные индийские, индонезийские и прочие варианты содержат параллели с североевразийскими мифами о творце, на время оставившем недоделанные фигуры людей, о его оппоненте и стороже-собаке. Помимо мотива ногтей как свидетельства первоначального замысла Бога о человеке и мотива собаки-сторожа (в данном случае — у абхазов, кхо, лушеи, качари, корку, бирхор, лода — успешно справившегося с задачей), отметим мотив эликсира бессмертия, пролитого на деревья, а не на людей. Мы уже обсуждали его в связи с африканскими мифами о происхождении смерти. Этот мотив характерен не только для Индонезии, но и для Южной Сибири, где известен хакасам-сагайцам, алтайцам, бурятам и монголам, причем у алтайцев мотив включен в миф о собаке, поставленной охранять недоделанных людей. Ульген создал человеческие тела и послал Ворона к Кудаю просить для них души. Получив души, Ворон понес их в клюве, но каркнул, пролетая мимо трупа коровы, в результате чего души упали на хвойные леса, сделавшиеся вечнозелеными. В это время Эрлик дал сторожу-собаке теплую шубу и оживил людские тела собственным дыханием.

Первая часть данного алтайского повествования слабо связана со второй, точнее избыточна, поскольку этиология смерти содержится в обеих частях. Ворон в южносибирских мифах вообще выглядит персонажем из другого, тихоокеанского «культурного круга» и в континентальной Сибири встречается еще лишь в мифе илимпийских эвенков. В нем он выполняет ту же роль, что собака в стандартной североевразийской версии, получая, однако, из рук антагониста не теплую шубу, а большой желудок. Объяснить вероятное наличие разных по происхождению мотивов можно следующим. Восточноевропейско-сибирские варианты сюжета о собаке-предательнице однообразны и не могут быть древними. Данный вариант, однако, наложился на более ранний фольклорно-мифологический фон, сохранившийся в относительной неприкосновенности и ареалах, находящихся далеко за пределами зоны евразийских степей — на Таймыре, в Индии, в Юго-Восточной Азии. Но и в прилегающей к степям таежной зоне Сибири известны варианты мифа о появлении смерти, существенно отличающиеся от наиболее распространенной и, по всей видимости, поздней версии.

В этом отношении особого внимания заслуживают тексты манси. Помимо стандартного варианта с чертом, который обслюнявил фигуры людей, и Богом, вывернувшим их наизнанку, у манси записаны такие тексты на сюжет «испорченного творения», которые перекликаются с характерными для Юго-Восточной Азии и связывают смертность человека с выбором непрочного материала при его создании или оживлении.

[Манси (селение Вежакоры на реке Обь)] Йоли-Торум-сянь [Мать-Земля, она же Калтась-эква, старшая сестра Нум-Торума, «верхнего бога»] велит Крылатой Калм [божий вестник, дочь Торума] попросить отца сделать людей. Нум-Торум обращается за помощью к своему сыну Топал-ойке, который вырубает из лиственницы семь фигур. Хуль-отыр [связанный с нижним миром антагонист Нум-Торума] лепит из глины другие семь фигур. Топал-ойке соглашается поменяться с ним фигурами, если Хуль-отыр их оживит. Хуль-отыр относит деревянные фигуры к Нум-Торуму, тот дует, фигуры разлетаются и пропадают. Топал-ойке относит глиняные фигуры к Калтась-экве, она оживляет их. Из-за того что люди были сделаны из глины, век их недолог, они тонут в воде, от жары пот выступает. Люди из лиственницы были бы крепче и в воде не тонули. Творения Хуль-отыра должны были стать [и, видимо, стали] менквами [злыми духами].

[Манси (река Лосьва)]. Нум-Торум сделал людей, смешав глину со снегом, покрыл тела твердой оболочкой и пошел за душой. В это время Шул-Атыр испортил фигуры, оболочка осталась только на ногтях, поэтому люди болеют.

[Манси (верховья реки Сосьвы)] Старик Тапел вырезал семь фигур из лиственницы. Шул-Атыр сделал свои из глины, предложил поменяться, Тапел согласился. Деревянные люди Шул-Атыра стали менквами. Глиняных сумела оживить только Мать-Земля. Деревянные люди были бы прочны, не тонули, а так у людей легко ломаются конечности.

Картографирование всех евразийских версий, включающих мотивы творца, создавшего тела людей и пошедшего за душами, и сторожа, поставленного охранять творение от антагониста, очерчивает ареал неожиданной конфигурации — от острова Хальмахеры в Восточной Индонезии и индийского штата Орисса до Кавказа и Таймыра. В него вписываются и древние зороастрийские материалы, согласно которым пес, находящийся у перекинутого в загробный мир моста Чинват, есть тот самый, который был создан благим Охрмаздом с целью беречь от злого Ахримана «физическое тело» Адама. Казахская версия, географически занимающая промежуточное положение между Ираном и Сибирью, оказывается — вместе с некоторыми восточнославянскими вариантами — промежуточной также и по смыслу: пес хоть и не смог защитить творение Бога, он все же не предал его.

Немытые дети Евы

В Восточной Индии и в Юго-Восточной Азии встречаются и другие мотивы, которые легко принять за отголоски и перепевы библейской мифологии. Это прежде всего мотив существ, которые будучи сброшены (с неба), прогнаны или спрятаны, попадают в различные локусы (поле, лес, река, дом и т. п.) и получают соответствующие функции и имена — домовой, леший и пр. В одном из приведенных выше мифов даяков подобный рассказ прямо продолжает историю оживления бездыханных антропоморфных фигур, в другом — предваряет такую историю. У собственно мунда Восточной Индии Бог свергает с неба духов, а у санталов (говорящих на языке той же семьи, но живущих немного севернее) Бог разбрасывает по земле жен уничтоженных им демонов-асуров. В североевразийских традициях (в частности, в восточнославянских и финно-угорских) мотив свержения духов — один из завершающих в описании дуалистического творения, которое начинается с ныряния за землей. У марийцев и южных эстонцев недвусмысленно говорится о свержении падших ангелов, и, по-видимому, тот же мотив известен в фольклоре народов Северной и Центральной Европы. Однако предполагать, что в Сибири сюжет о падающих с неба служителях сатаны, вероятно, заимствован у русских сибиряков, вряд ли возможно. По крайней мере, кетская версия, в которую встроен данный мотив (свержение богом Есем с неба своей жены Хосядам и падение сопровождающих ее духов), больше напоминает космогонический миф ирокезов, нежели христианское предание.

Ни у индейцев, ни у палеоазиатов (то есть коряков и чукчей) мотива сброшенных с неба духов нет, и это можно считать доводом в пользу его позднего распространения. Но широкое распространение и первоначальное бытование — не одно и то же. В индо-тихоокеанской части Евразии этот мотив выглядит глубоко укорененным в местные мифологии.

Обратим внимание на тот миф даяков, в котором различные категории духов появляются из выкидышей — результата неудачных беременностей первой женщины. Неполные аналогии для него представлены в мифе, записанном на индонезийском острове Флорес: духи происходят не от первых рожденных супружеской парой детей, а от самых последних. Более точные параллели обнаруживаются в японском космогоническом мифе, и на Тайване, о чем уже говорилось (дети, родившиеся у пары божеств до совершения правильной брачной церемонии, оказываются предками злых духов или неприятных, вредных животных). Поскольку японский миф, как было показано, демонстрирует параллели с южнокалифорнийскими, весь этот восточно- и южноазиатский комплекс мотивов выглядит глубоко укорененным в пределах данного региона. Вот еще некоторые материалы, территориально промежуточные между даякскими и японскими.

[Мандайя (остров Минданао, Филиппины)] Когда Солнце с Луной поссорились, Луна разрубила тела их детей на куски и разбросала их. Упавшие в воду стали рыбами, на сушу — змеями и животными, на небо — звездами.

[Пайван (Тайвань)] Во время потопа спаслись брат и сестра. Они поженились, но их первые дети были слепыми уродами. Следующие стали менее уродливыми, а последние родились здоровыми и нормальными.

В текстах, записанных среди финно-угорских и восточнославянских народов, различные духи, а также животные (лягушки, ящерицы, медведь) есть дети первой человеческой пары, «схороненные» своими родителями от глаз божества в лесу, воде, бане, подполье и пр. Превращением перворасы в духов или в животных заканчиваются мифы многих американских индейцев, повествующие о первом восходе солнца. Я не уверен, однако, что индейские материалы дают более архаическую версию мифа — скорее параллельную и отдаленно родственную. Подобные тексты весьма напоминают австронезийские.

[Саамы] Когда пришел Бог, Ева мыла детей и, показав только уже вымытых, ответила, что других нет. Бог сказал, что скрытое от Бога будет скрыто и от людей, поэтому немытые дети Евы стали подземными или водяными жителями.

[Удмурты] Бог пришел в гости к бедняку. Тот постыдился показывать своих одетых в лохмотья детей, спрятал кого в лесу, кого в баню, сказал, что у него нет детей. Бог ответил, что «пусть же и не будет». Где кто был спрятан, тот там и остался нечистым духом.

[Коми (версия 1)] Женщине стало стыдно, что у нее много детей, она отправила их из дома. Бог Еи сделал одного медведем, другого лягушкой и т. д.

[Коми (версия 2)] Женщина родила семерых. Одного крестили, шестерых крестить не стали, может, не успели. Один в воду вошел, стал водяным, другой в баню — стал банным, третий ушел в лес и стал лешим.

[Русские (Смоленщина)] Лесовые, водяные, полевые, домовые происходят из «дятей Адамовых, што iон посовестился».

Географически промежуточное положение между австронезийскими и восточноевропейскими версиями занимают тексты, записанные среди тибето-бирманских народов Восточных Гималаев.

[Бугун] Человек, чью жену забрал водный дух, женился снова на девушке с одним ухом, одним глазом, без носа, без подбородка. Она рожала странных детей, которых супруги выбрасывали. Будучи выброшенным, каждый говорил, кто он и что станет делать. Упомянуты камень, гром, землетрясение, дождь, ветер, радужный змей, ядовитая змея, болезни и, наконец, смерть. Некоторые дети были хорошими, другие плохими, поскольку их мать была хороша на одну половину, плоха на другую.

[Лепча] Сын и дочь бога-создателя стали жить как муж и жена. Сестра родила множество детей, но не могла их выкормить, поэтому они превратились в духов. Затем родила опять, но этих детей было меньше, она их выкормила своим молоком, они стали предками разных народов.

Еще один трансъевразийский мотив — «земля больше неба». При создании земля оказалась больше неба, и ее пришлось сжать, так появились горы. Мотив этот зафиксирован, с одной стороны, на Балканах, в Прибалтике, Восточной Европе, на Кавказе и в Южной Сибири, а с другой — у тибето-бирманцев Северо-Восточной Индии и у народов австронезийской семьи, живущих на островах Сулавеси и Калимантан. При этом на Калимантане мотив встроен в рассказ о создании человеческих фигур из альтернативных материалов — глины и дерева или банана. Вот примеры.

[Румыны] Создавая землю, Бог взял клубок нитей утка и другой клубок нитей основы, но пока мерил небо, дал клубок основы Ежу, тот его уронил, в результате земля оказалась больше неба. Бог стал думать, что делать. Пчела полетела к Черту, подслушала, как он сам себе говорит, что надо всего лишь сжать землю руками. Бог так и сделал, образовались горы.

[Болгары] Дьявол ныряет, со дна приносит земли под ногтями, Бог творит из этого сушу. Дьявол, пытаясь утопить спящего Бога, тянет его во все стороны, но земля от этого вырастает, становится больше неба. Животные созваны на совет, Еж советует местами приподнять землю, местами утрамбовать. Образуются долины и горы, земля становится по размеру неба.

[Эстонцы] Черт недоволен тем, что земля слишком велика, предлагает Богу навалиться с разных сторон и сжать ее. Бог поначалу согласен. Черт давит с юго-востока — там образовались крутые холмы. Бог чуть нажал с севера и решил, что так не годится, пусть земля будет как есть.

[Русские (Поволжье)] Сотворенная Богом земля была несколько велика, тогда с одной стороны Бог, а с другой — Сатана взялись и сжали ее, отчего и произошли горы и долины.

[Чеченцы] Бог создал землю втрое больше неба, тогда сжал ее, появились земляные горы; чтобы ее укрепить, Бог создал каменные горы.

[Грузины] При творении у Бога земля получилась больше неба. Дьявол посоветовал ему сжать землю. Бог обнял землю и сжал, небо село на место, но на земле появились ущелья, моря, озера и все остальное.

[Буряты] Эхе бурхан сотворила огромную рыбу, из принесенных птицей со дна моря частиц земли на спине рыбы сотворила сушу. Ночью демон стал тянуть спящих в воду, но лишь растянул землю, ставшую большой. Он предложил сдавить землю, так появились горы.

[Ангами (тибето-бирманцы)] Вначале Небо сказало Земле: «Ты слишком большая, я не вижу тебя, подожми ноги». Земля сжалась, образовались долины и горы. Одно место осталось за пределами Неба. Там свет как от бледной луны, люди быстро стареют, женят детей, когда им один год, а еще через год не могут их узнать. Чтобы успеть туда дойти, надо начать путь сразу после рождения.

[Ибаны (австронезийцы, северо-запад острова Калимантан)] Раджа Ганталла сотворил двух птиц, они создали небо и землю. Земля оказалась больше неба, они сжали ее, получились горы.

[Тораджа (австронезийцы, горные районы острова Сулавеси)] Вначале Земля хвастается, что Небо не сможет ее охватить, раскрывается. Небо также раскрывается, оказывается меньше Земли. Ему приходится ее сжать, так появляются долины и горы. От брака Неба и Земли родились Солнце и Луна, а от их брака — звезды.

Три кита

Один из самых известных в Евразии космологических мотивов — это представление о рыбах и копытных животных, которые держат землю.

Согласно мусульманскому преданию, земля покоится на плечах ангела, опирающегося на скалу, которую поддерживает бык, стоящий на плывущей рыбе, либо земля держится на роге быка, бык на рыбе, рыба на воде, вода на воздухе, воздух на влажности; когда бык перебрасывает землю с одного рога на другой, она содрогается. Определить, откуда взялось это предание (в Коране его нет), оказалось достаточно сложно.

К числу повсеместно распространенных этот образ не принадлежит. О держащем землю животном ничего не говорится в Австралии и на большей части Африки южнее Сахары, сами представления о нижнем мире в этих регионах бедны, землетрясения с движениями гигантского подземного существа там не связываются. В Новом Свете ситуация немного иная. У некоторых индейцев Южной Америки (коги, шипая, такана) черепаха, жаба или лягушка мыслятся воплощениями или опорой земли. У колумбийских сиона, живущих в тропических лесах близ границы с Эквадором, движения тапира вызывают землетрясения. Этот тапир хотя и не держит землю, но находится где-то внутри нее. На фоне полутора сотен прилично известных южноамериканских космологий эти несколько случаев являют собой все же редкое исключение. В Северной Америке образ опоры земли распространен шире, но речь идет обычно о черепахе. Лишь у нутка острова Ванкувер близ западного побережья Канады есть вполне евразийский мотив: кит на дне моря держит на спине мир. Эта параллель — единственная в своем роде, так что представления о рыбе и млекопитающем нижнего мира можно считать характерными именно для Евразии. К тому же они отсутствуют как на ее крайнем северо-востоке (Чукотка — Камчатка), так и, по-видимому, на крайнем западе, в приатлантической зоне.

Космологическая схема «землю подпирает крупное наземное млекопитающее, стоящее на рыбе, ките или водной рептилии» характерна для народов Балкан, Кавказа, Передней и Средней Азии, Казахстана, Поволжья. Вот некоторые примеры.

[Арабы Египта] Земля покоится на рогах быка, бык стоит на рыбе или ките. Во время землетрясения держащее землю животное перебрасывает ее с одного рога на другой.

[Палестинцы] Аллах велел ангелу держать землю, поставил его на скалу, скалу — на спину или на рога быка по имени Бегемот, быка — на кита. Тот пытается проглотить Луну, вызывая затмения.

[Болгары] Земля держится на рогах вола или буйвола, тот стоит на рыбе.

[Крымские татары] Земля держится на буйволе, буйвол на рыбе, рыба на воде, вода на ветре, ветер на тьме. Устав, буйвол перемещает землю с одного рога на другой, вызывая землетрясения.

[Армяне] В океане на рыбе стоит вол, держит на рогах землю. Когда он гневается, то трясет рогами, вызывая землетрясения.

[Азербайджанцы] Землю держит ангел, который стоит на скале, скала на быке с четырьмя тысячами глаз и таким же количеством ушей, морд, языков и ног; бык же стоит на рыбе.

[Турки] Земля покоится на рогах желтого (точнее — желтовато-бежевого, сары) быка. Под быком рыба, еще ниже — море. Когда грехи людей переполняют чашу терпения Бога, он велит мошке щекотать быку нос. Бык машет головой, сотрясая землю.

[Памирцы] Земля на роге быка, у которого от головы до хвоста пятьсот лет пути, между рогами двести пятьдесят лет пути. Шайтан предложил быку сбросить бремя, бык мотнул головой. Господь велел мухе заползти в нос быку и ужалить его, бык заревел. Муха будет жалить быка до воскресения, бык хочет сбросить ее, земля содрогается. Бык стоит на рыбе, рыба на воде, вода на ветре, ветер над адом, ад на блюде, блюдо в руке ангела Дарьяила, ангел на черве под седьмым ярусом ада.

[Башкиры] Земля стоит на быке, бык на рыбе или на трех рыбах.

[Волжские татары] Земля держится на роге быка, бык стоит на усе рыбы; вода опоясывает землю, покоится на вечной темноте.

[Марийцы] В океане краб, на нем стоит бык, держит на рогах землю, когда бык шевелится, происходят землетрясения. Один рог уже сломался, и когда сломается второй, наступит конец мира.

[Удмурты] Под землей живет черный бык, который стоит на спине рыбы, плавающей в подземном море. Этот бык держит на своих рогах землю и, двигая головой, сотрясает ее.

[Казахи] Мир стоит на китовом усе и на роге синего быка.

Те же представления обнаружены и у мусульман Южной и Юго-Восточной Азии и Северной Африки.

[Арабы Марокко] Земля стоит на роге быка, бык на рыбе, рыба на воде, вода на ветре, ветер на пустоте, а на чем пустота, знает только Бог. Когда бык передвигает ношу с одного рога на другой, происходят землетрясения.

[Бенгальцы-мусульмане] Земля покоится на рогах быка, бык на рыбе, рыба в воде, вода на хаосе. Когда бык трясет головой, происходят землетрясения, но быка тут же кусает москит, и бык замирает.

[Малайцы] Земля держится на рогах буйвола. Когда один рог устает, буйвол перебрасывает свою ношу на другой, происходит землетрясение. Сам буйвол стоит на островке среди моря, на черепахе или на рыбе нун.

Казалось бы, связь этого образа с исламом очевидна. И все же не будем торопиться с выводами. К описанным близки традиции, в которых земля опирается на четвероногое животное, но рыба под его ногами не упоминается. Их ареал на западе Евразии — примерно тот же, что и у традиций, в которых четвероногое мыслится стоящим на рыбе. В него входит и побережье Восточной Африки, где под влиянием арабских купцов распространился ислам и появился особый язык — суахили. На востоке евразийского континента мотив «земля на четвероногом» распространен шире, чем мотив «земля на четвероногом, четвероногое на рыбе», встречаясь на северо-востоке Индии, на Тайване и в Индонезии. Детали космологической схемы на востоке разнообразнее. Если на западе речь почти всегда идет о быке, подпирающем землю рогами (исключения — коми и отчасти абхазы), то в Южной и Восточной Азии это может быть слон, кабан, олень, медведь или некий монстр с чертами слона или буйвола. Особенно много подобных описаний засвидетельствовано для тибето-бирманцев Северо-Восточной Индии и сопредельных районов Китая и Бирмы.

Вот традиции, описывающие подземное млекопитающее (без рыбы).

[Суахили (Танзания, остров Занзибар)] Земля покоится на роге вола. Когда он передвигает ее на другой, происходят землетрясения.

[Абхазы] Земля находится между рогами быка или оленя. Когда тот шевелится, происходят землетрясения.

[Ингуши] Земля стоит на быке и трясется, когда он шевелится.

[Чеченцы] Когда Бог создал землю, быки или волы согласились держать ее на рогах. Если они трясут головой, бывают землетрясения.

[Мюрагинцы] Земля утверждена на спине (или на роге) красного быка. Испугавшись муравья или комара, бык замер. Когда муравей движется, бык отскакивает, земля содрогается.

[Кумыки (Дагестан)] Земля состоит из семи слоев. Под нижним — бык, он держит ее на рогах, а когда перекладывает с одного на другой, происходят землетрясения.

[Армяне] Земля держится на рогах стоящего в воде красного быка. Когда его кусают оводы, он чешет себе спину и происходит землетрясение.

[Талыши (иранцы юго-восточного Азербайджана)] Мир утвержден на спине быка, один его рог на западе, другой на востоке. Перед быком стоит волк, поэтому он не может сойти с места. Когда же муха кусает быка, он двигает ушами, происходят землетрясения.

[Калаши (дарды пакистанского Кашмира)] Мир лежит на рогах быка. Когда мухи щекочат его за ухом, он шевелится, происходит землетрясение.

[Коми] Три коня по очереди держат землю. Когда черный — на земле голод и мор, когда белый — войны и смерть, а когда красный — на земле царит благополучие.

[Марийцы] Земля утверждена на рогах быка. Один уже сломался, а когда сломится и другой, наступит конец мира.

[Киргизы] Земля держится на золотых рогах черного быка. Когда тот шевелится, происходят землетрясения.

[Уйгуры] Бык держит землю на одном роге. Когда грехи людей накапливаются, он устает, перекладывает землю на другой рог, происходят землетрясения.

[Телеуты (южные алтайцы)] Земля держится на четырех синих быках. Когда уставшие быки начинают передвигать ноги, происходят землетрясения.

[Торгуты (монголы на западе Монголии и Китая)] Земля держится на синем быке. Когда он шевелится, бывают землетрясения; ветер — его дыхание.

[Апатани (тибето-бирманцы)] Буйвол лежит под землей и держит ее. Когда он шевелит ушами, происходят небольшие землетрясения, а когда двигает телом — значительные.

[Дафла (тибето-бирманцы)] Чиго Нгирго похож на огромного каменного слона, но без хобота и ушей. Лежа головой к Тибету, а задом к Ассаму, он держит землю, и, когда поворачивается, земля содрогается.