Часть пятая. Пропаганда войны в кинематографе

Лишь в конце 19 века у единого германского государства впервые появилась задача внедрения в общество идеи милитаризма и войны как первостепенной задачи Германской империи. Раньше государственные затраты на военные статьи шли непосредственно лишь на средства ведения войны, на армию, ее обеспечение и вооружение. Однако со времен наполеоновских войн, в которых участвовало уже значительно большее количество людей, чем во всех предыдущих войнах в истории человечества, прежде всего перед правительством Пруссии появилась новая задача создания образа национального героя и для мирных жителей, а не только для тех, кто принимал участие в боевых действиях. Людям нужно было дать понять, что победа в войне зависит не только от солдат, но также и от тех, кто оставался в своих домах. Для этого начали появляться новые теории об обязательном военном воспитании народа с помощью целенаправленной государственной политики. В этих же целях в вильгельмовской Пруссии было организовано специальное обучение военному делу, были разработаны теории о милитаризации общества в целом. Значение подобного воспитания было огромным, – это означало, что общество должно быть всегда готово к войне, – организационно и идеологически, что оно обучено видеть недостатки врага и способно ему противостоять, если того потребует ситуация.

Однако, в теории милитаризации общества возникало две сложности: во-первых, так или иначе война всегда страшила людей, и, во-вторых, боевые действия, как правило, разворачивались далеко от местонахождения мирных жителей, которые также очень нуждались в своих героях. Поэтому с развитием техники, и появлением радио и кинематографа в конце 19 века, государство начало использовать их с целью просвещения и обучения своего народа милитаризму. Кинематограф служил важным психологически мобилизующим средством для подготовки людей к предстоящей или возможной войне. Он представлял обществу качественно новые знания о войне и обо всем, что с ней связано. А во время Второй мировой войны военный кинематограф стал одним из важнейших пропагандистских способов влияния.

С появлением так называемой модернизированной техники ведения войны, ее начали демонстрировать, раскрывая все ее возможности, устрашая противников и восхищая общество – обладателя подобного оружия. И опять же средством показа был кинематограф. Это могли быть как документальные фильмы, так и художественные.

Еще одним важным плюсом военных фильмов было и то, что теперь появилась возможность показать простым людям ход сражения, попытаться объяснить логику тех или иных действий, что, в свою очередь, позволяло разъяснить и саму необходимость войны. Кино могло показать и важность, необходимость активности и предприимчивости людей, которые не принимали прямого участия в войне.

Другая интересная сторона кинематографа – это то, что зрителю предлагалось за короткое время практически прожить чужую жизнь, понарошку «поиграть» в любовь, смерть, убийства. Таким образом человек, с психологической точки зрения, позволял себе сделать в виртуальном мире кино то, что запрещал себе или просто не мог сделать в реальной жизни. А позже, прожив все предложенные ситуации через кино, он имел возможность воплотить их в жизни, уже имея готовые образы в голове. И, следуя этой логике, в реальной войне, которую человек видел ранее много раз с экранов кинотеатров, ему должно было быть уже легче нажать на курок, так как он это многократно делал в своем воображении, переживая все вместе с героями кинокартины. Это делает кино одним из сильнейших рычагов управления людьми.

Также киносъемки использовались и в стратегических целях. С их помощью было значительно легче объяснить членам военно-воздушных сил их задачи, цели, на конкретном материале показать, что от них требуется. С помощью киноматериалов была значительно облегчена задача разработки стратегии и тактики. Поэтому не только военный кинематограф, но и в целом кинематограф в войне играл весьма важную роль. Он служил и важным инструментом пропаганды для мобилизации и тактической работы. Таким образом, военный кинематограф и милитаризм были нераздельны.