Заключение

«Разумеется, народу не нужна война… Однако политику всегда определяют лидеры, а им втянуть страну в войну проще простого: демократия ли это, парламентская республика, фашистская или коммунистическая диктатура. С голосованием или без него, народ всегда можно заставить делать то, что выгодно властителям. Это дело нехитрое. Все, что нужно сделать – так это сказать людям, что на них напали и обличить пацифистов в отсутствии патриотизма, а также в том, что они подвергают страну опасности и предают ее интересы…»[292]

Герман Геринг, из выступления на Нюрнбергском процессе

Любая война, развязанная власть имущими, всегда начинается с пропагандистской истерии, цель которой – дезориентировать собственный народ и мировое общественное мнение, заставить людей сказать «да» грядущей войне. Поэтому каждая война сопровождается долей лжи в средствах массовой информации, поскольку правительствам необходимо добиться общественной поддержки действий своих армий. Наряду с военными битвами идут непрерывные сражения за умы людей, за создание «правильного» общественного мнения, за контролирование информационных потоков.

Немецкая пропаганда апеллировала главным образом к чувствам, задевающим сердце и душу народа, то есть к немецкому национализму, к готовности народа к самопожертвованию, к его вере в своих руководителей и преданности своим властям, равно как и к его солдатским добродетелям. Именно эти чувства проявлялись почти во всех областях общественной и частной жизни немецких людей. О том, что эти идеалы и чувства стали средствами обмана, большая часть немцев узнала слишком поздно. И возникшее вследствие этого глубокое разочарование породило еще большее недоверие к пропаганде.

Однако пропаганда сделала свое дело – Германия входила во Вторую мировую войну с верой народа в сильное милитаризованное государство с передовым вооружением, а также с прекрасным имиджем безжалостной и неостановимой военной машины. Имиджем, который существенно отличался от реальности – в реальности немецкие войска имели очень серьезные слабости, которые проявились вскоре после втягивания Третьего Рейха в затяжную войну.

Кинематограф на протяжении всей истории Третьего Рейха вселял в умы людей стереотипы непобедимого образа немецкого солдата, мощи Германии, доблести, бесстрашия, энтузиазма, патриотизма и самоотдачи. Немецкая армия представлялась самой сильной, здоровой и веселой. В фильмах между сценами военных действий зачастую показывались картинки мирной жизни солдат, – как они моются, бреются, пишут письма, читают газеты, слушают радио, влюбляются… На заднем плане было показано немецкое Отечество: тихие, спокойные, маленькие деревушки, старые, романтические небольшие города, любимые немцами большие города, – там жили их родственники, родители, дети, друзья, любимые. Именно за все это должны были сражаться и сражались их сыновья, внуки, мужья. Война была одним из этапов на пути достижения счастья, благополучия и процветания, и это не обсуждалось. Это было обязанностью, долгом. И все это сходило с экранов немецких кинотеатров.

Эмоциональное нагнетание необходимо как для того, чтобы поддерживать у человека постоянный интерес к тому, о чем рассказывает пропаганда, так и для того, чтобы информация легче воспринималась. Когда говорят эмоции и чувства, разум молчит. Возбужденный человек гораздо легче совершает необдуманные поступки: а именно к таковым его подталкивали руководители Третьего Рейха. К тому же эмоциональная возбужденность очень сильно изменяет поведение человека, даже повседневное. Как правило, происходит мобилизация организма, всплеск сил. И эти силы умелый политик, особенно в тоталитарном государстве, может легко направить в нужное ему русло. Таким образом, нацистский кинематограф до последних месяцев войны успешно работал в интересах пропаганды.