III ПОЛИТИЧЕСКАЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА

В одной из надгробных надписей в Накш-и Рустаме (DNa) Дарий I представляется следующим образом:

Царская власть ахеменидов

«Ахура Мазда есть великий бог, который создал эту землю, который создал это небо, который создал человека, который создал счастье для человека, кто сделал Дария царем, единственным царем многих, единственным правителем многих. Я Дарий, великий царь, царь царей, царь многих стран, царь на этом огромном пространстве, сын Виштаспы, Ахеменид, перс, сын перса, арий из арийского рода» (DNa 1—15).;

Эти фразы, которые с некоторыми изменениями, можно найти и в других царских надписях, отлично иллюстрируют центральное место царя и его семьи, а также привилегированное положение персов среди народов персидской империи в ахеменидский период. Дарий был царем милостью Ахура Мазды, которому он был обязан своей властью, не будучи сам богом или потомком бога. Вся власть была сосредоточена в его руках (он сам назначает своего преемника, который нередко был его старшим сыном). Очень немногие лица не персидского происхождения становились приближенными, имели доступ к высшим постам в политической или военной иерархии. Напротив, знать и прочие подданные из других народов империи занимали важные посты в своих собственных странах (они могли достигнуть статуса «делающих благо для царя»), и царь, убедившись в их лояльности, великодушно распределял подарки, вознаграждения и почести между всеми, кто хорошо служил ему. Вся политическая система Ахеменидов была основана на принципах централизованной власти, с царем во главе и локальной самостоятельностью местной элиты.

Барельеф. Накш-и-Рустам

Мидийская (в шапках) и персидская (в тиарах) знать на рельефе из ападаны в Персеполисе

Эта модель ахеменидской царской власти также использовалась последующими династиями предисламской эпохи: у парфянских Аршакидов принятие царского титула «царь царей» и нового имени при вступлении на престол, чествование учредителя династии, идея царской харизмы, церемонии царской инвеституры и т.д. — все это, без сомнения, продолжает иранские традиции, восходившие к Ахеменидам (за исключением использования царских имен, все эти характеристики также использовались позднее Сасанидами). Но взаимоотношения, поддерживаемые царствующей династией парфян и главами кланов или народностей, несомненно являются наследством от полукочевого парнского прошлого. Наконец, не стоит пренебрегать селевкидско-эллинским пластом традиций, которые использовались парфянской царской властью, они наиболее заметны в использовании греческих царских титулов, таких, как epiphanes («знаменитый»), dikaios («справедливый») или philhellen («друг греков»). Привилегии знатных парфянских семей (греч. megistanes), в особенности рода Сурена, у которого была прерогатива венчания царя (греч. syngeneis), порой препятствовали развитию парфянского государства. Мудрецы (греч. sophoi), маги (греч. magoi), знать являлись членами царского совета (греч. synhedrion), который, похоже, играл важнейшую роль в назначении преемника царя и в его выборах (даже если царская власть оставалась, в основном, наследственной). Роль этого совета была существенно ограничена при Митридате I (171—139/8 гг. до н.э.), которого его отец Фраат I (176—171 гг. до н.э.) навязал стране в ущерб старшим братьям и против желания царского совета. Начиная с I в. до н.э., нам известно о целой серии открытых конфликтов между царями и их советом.

В противоположность парфянам Сасаниды придерживались проиранской концепции царской власти: будучи царем царей, сасанидский правитель находился выше всех других царей империи. В отличие от ахеменидских царей сасанидским царям приписывались божественные качества и происхождение. Так же как и у парфян, у Сасанидов, похоже, было нечто вроде избираемого совета, собиравшегося для того, чтобы назначить преемника царя (или по крайней мере для того, чтобы одобрить выбор, сделанный предшественником), но детали относительно его состава и процедур остаются неизвестными. Высокопоставленные религиозные деятели и знать (в особенности главы самых высокопоставленных семи семей, а также — к концу сасанидской эпохи — военачальники, главы четырех административных регионов Сасанидской империи) обладали значительной политической властью. Власть религиозных функционеров, в особенности власть мобедан мобедов (верховных жрецов, начиная с IV в. н.э.), значительно возросла с V в. Конфликт между царем царей и сасанидской знатью серьезно изменил структуру иранского общества, начиная с первых десятилетий VI в., которая до того времени практически не отличалась от структуры общества парфянской империи: подавление движения маздакитов спровоцировало отстранение от активного участия в политической жизни традиционной аристократии, от которого она более не оправилась, в пользу нового класса знати, составленного из мелких землевладельцев (dahigan, перс, dehkan).