Утаенный Михаил Ромм

16.01.16

24 января 2016 года прошел один из незаметных юбилеев – кинорежиссер Михаил Ильич Ромм, будь он жив, отпраздновал бы свой 115 день рождения. По этому случаю на канале КУЛЬТУРА в рубрике «Легенды мирового кино» была передача, ему посвященная. Как всегда полушутливая-полусерьезная, а в общем никакая. Прозвучало, что две трети жизни был он «счастливчиком» (по собственному признанию), а одну треть потратил на поиски истины. Звучит симпатично, только тоже мало что говорит.

Михаил Ромм

Если заглянуть в Википедию, то там будет перечисление заслуг и наград, среди которых пять (!) Сталинских премий – за фильмы «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» и трех других, тоже с политическим уклоном. Будет сказано, что Ромм воспитал большое число учеников, среди которых Чухрай и Митта, Тарковский и Шукшин…

Будут названы фильмы, которые заслужили мировое признание – «Девять дней одного года» (1962) и «Обыкновенный фашизм» (1965).

Михаил Ромм и Елена Кузьмина

Все эти сведения однако никак не отвечают на мой внутренний вопрос: кто такой этот Михаил Ромм? Почему его ученики, одного из которых я лично знаю, имею в виду Сергея Линкова, говорят о нем с таким восторгом и радостью?

Снова рыскаю по интернету, натыкаюсь на фильм «Михаил Ромм. Исповедь режиссера» (1985). И опять, несмотря на важное слово «исповедь» и голос самого Ромма, звучащий с экрана, все в картине идет довольно благостно и ровно. Обещания рассказать, как жил, что сделал, в чем ошибся… остались не слишком подкрепленными.

Я было отчаялась откопать что-то такое, что подстегнуло бы желание писать, как вдруг… Обнаружила в интернете «Устные рассказы» Михаила Ромма. Прочла предисловие – и поняла, что рассказы эти существуют лишь на кассетах, спрятанных семьей кинорежиссера у друзей, и здесь, в интернете (Сейчас узнала, что в 2014-м году вышла книга с «устными рассказами», но все равно там не все).

После смерти режиссера в 1971 году «за ними приходили», и до сих пор они, эти кассеты, живут в «подполье». О чем же эти «подпольные» воспоминания? Если суммировать, то вот о чем.

Я поняла, что лауреат пяти Сталинских премий Ромм к Сталину большой любви не питал, о его смерти говорит: «подох». Ситуацию в стране, предшествующую этому эпохальному событию, характеризует, как сжимание петли.

«Тяжело было быть евреем – ужасно и страшно. Машина дежурила всю ночь под окном. Каждый звонок ночью заставлял вскочить». Михаил Ильич и его жена, великолепная актриса Елена Кузьмина, договаривались, что делать, «если это случится». Понятно, что речь шла об аресте. И дальше фраза: «А тут – подох!» за которой идет: «Может быть, уцелеем».

О том, какой страх жил в каждом, говорит эпизод общения Ромма с известным «членом правительства». Этот «член», чье имя не называется, прежде чем рассказать Михаилу Ильичу историю из жизни вождя, идет на кухню и пускает воду.

Михаил Ромм в гриме королевы Елизаветы Английской. Пробы к картине Эйзенштейна «Иван Грозный», 3 серия

Страх, что кругом «уши», ушел не скоро, помню, еще мой отец, когда мы с сестрой позволяли себе вольно высказываться, поднимал руку к потолку – там могли быть подслушивающие «жучки», было еще дотелефонное время. С появлением телефона прослушка шла уже с его помощью.

Михаил Ильич рассказывает о нескольких всплесках мракобесия и антисемитизма, против которых он выступал. Первый начался еще в ходе войны, в 1943 году, когда Ромм находился со студией в Ташкенте. Тогда, некий Большаков (прототип будущих Ермашей и Лапиных!) и его команда, видимо, получили указание создать «Русфильм», где будут работать «только русские режиссеры», от которых «Русью пахнет». Картины же Ромма, по мнению этих экспертов, «пахнут французским духом».

А вот реакция Михаила Ильича: «Он «жидовским» не сказал, сказал «французским». А я сижу, и у меня зубы от злости скрипят». Признаться, я порадовалась этому «от злости», ведь вполне могло быть «от страха».

Но Михаил Ильич сдаваться не собирался. Он и в Ташкенте выступил против националистов, и письмо в Москву направил. Кому? А кто мог решить этот вопрос? В России все повторяется, все важные вопросы решает один человек. Тогда это был Сталин. В письме Сталину (1943) Ромм так писал об «антиеврейских тенденциях» в Комитете по делам Кинемотографии: «значит (в нем) не все благополучно, особенно если вспомнить, что мы ведем войну с фашизмом, начертавшим антисемитизм на своем знамени». В этот раз Ромм одержал относительную победу, хотя и очень не долгую.

Татьяна Лаврова и Алексей Баталов в фильме «9 дней одного года»

Сразу после войны начались сразу две антиеврейские кампании – по борьбе с «безродными космополитами» и с «врачами-вредителями». Выступая в

1962 году в ВТО (Всероссийское Театральное Общество), Ромм с трибуны высказал такие истины – и о послевоенном времени, и о своем, – что «начальство» ему этого не простило. Мастер был практически выгнан из ВГИКа (заявление об уходе «по собственному желанию» было всего лишь неким ритуалом).

Сейчас я понимаю, что, делая свой знаменитый на весь мир «Обыкновенный фашизм», не мог Ромм не думать о «советском фашизме», зарождавшемся в годы выселения малых народов и антисемитских кампаний.

Кадр из фильма «9 дней одного года»

Что же он говорил на выступлении в ВТО, которое потом перепечатывалось в САМИЗДАТЕ и ходило по рукам? Вот цитата: «Мы предпочитаем молчать, забыть об этом (время «борьбы с космополитами»), как будто можно забыть, что десятки наших крупнейших деятелей театра и кино были объявлены безродными космополитами, в частности сидящий здесь Юткевич, Леонид Трауберг… в театре Бояджиев, Юзовский…». Сказал Мастер и о тех, кто травил: «Их даже попрекнуть не решились – сочли неделикатным».

А дальше Ромм кидается на танк, так как атакует влиятельных мракобесов, редактора журнала ОКТЯБРЬ Кочетова, а также Софронова и Грибачева, писателей и одновременно «членов Политбюро». Выступили эти реакционеры против таких картин, как «Девять дней одного года», «Летят журавли», «А если это любовь», «Неотправленное письмо», «Мне двадцать лет».

Практически безошибочно угадали – ударили по самым талантливым и свежим работам, впоследствии снискавшим мировую славу для советского кино. Смешно сказать, даже западные танцы, даже Марка Бернеса пришлось брать под защиту Михаилу Ромму. Западные танцы не нравились мракобесам «подражанием» гнилому Западу, Бернес – якобы отсутствием голоса. «А я люблю безголосых певцов!» – заявляет умница Ромм с трибуны.

И еще не могу не процитировать несколько пассажей, уж больно напоминает Россию сегодня.

«Почему мы до бесконечности врем? Почему мы по-прежнему хватаемся за так называемый приоритет во всех областях?… Мы еще десять лет назад старались начисто отгородиться от западной культуры, это тоже прикрывалось словом «традиция»…. А ведь, между прочим, Россия была той страной, в которой больше, чем где бы то ни было, переводилась иностранная литература. Русская интеллигенция была тем сильна, что… была на первом месте по знанию мировой культуры».

А кончил Ромм свою яркую «неподцензурную речь» запоминающейся метафорой: «Нельзя, чтобы на терррасе твоего дома разжигали костер!». Эти слова стоит помнить нам сегодня – и чаще повторять.

Нет у меня возможности хотя бы кратко рассказать обо всем богатстве, содержащемся в «устных рассказах» Михаила Ромма. «Четыре встречи с Хрущевым» – это кладезь информации – о Хрущеве, Сталине (вот где подтверждается мысль Иона Друце о «раздвоении личности» у позднего Сталина!), о советских «длинношеих вождях», о художественной интеллигенции. Цепкая память Мастера ухватила такие подробности, что дрожь пробирает, такое даже трудно вообразить! А с какой иронией, каким разящим юмором говорится о столкновении «руководителя кино» невежественного и тупого Большакова с блестящим Эйзенштейном! Последний жаловался Ромму, что понимает, что нужно лизнуть начальственный зад, но в последнюю минуту вдруг возьмет, да и укусит за ягодицу…

В 1966 году Михаил Ромм поставил свою подпись под письмом Брежневу – против реабилитации Сталина. Вместе с ним письмо это подписали лучшие представители тогдашней интеллигенции – академик Сахаров и Олег Ефремов, Виктор Некрасов и Корней Чуковский, Майя Плисецкая и Павел Корин, Иннокентий Смоктуновский и Марлен Хуциев…

Нет, не стоял Михаил Ильич в стороне от бурь и циклонов, не был таким уж беззаботным «счастливчиком», как можно подумать исходя из сведений в Википедии.

А фильмы? Какой фильм из сделанных Мастером вам хочется посмотреть сегодня?

Я выбрала для себя многажды виденную картину «Девять дней одного года». И еще раз убедилась – абсолютный шедевр. Смотрела с начала до конца, до последнего – девятого дня, – когда герой Баталова, ожидающий на утро операции с непредсказуемым исходом, передает жене Леле (Татьяна Лаврова) и другу Илье (Иннокентий Смоктуновский) смешную записку с веселым рисуночком – приглашение на послеоперационную встречу в ресторане Арагви. Да, герой может погибнуть от лучевой болезни, но он не теряет чувства юмора, не теряет надежды и веры.

Сколько же в этой картине надежды и веры, как много в ней воздуха, какие яркие, интересные люди ее населяют! Недаром и актеры их играют яркие, раскованные, одной фразой создающие образ: Плотников! Красавец Михаил Козаков (облюбованный Роммом еще со времен «Убийства на улице Данте»)! Евстигнеев! Валентин Никулин! Лев Дуров! Россыпь индивидуальностей и талантов. А несравненный голос Гердта, звучащий в картине, придает ей особую изысканность.

Начинается фильм с взгляда на землю с самолета – и вся картина не мельчит, она дает крупные мазки жизни, важнейшие ее узлы, сосредоточенные в этих выбранных режиссером и сценаристом Девяти днях. Девяти днях творения. Это тот Ромм, который умеет отбирать кадры и у которого нет «лишних».

Если раньше, признаюсь, больше всего меня волновала судьба протагониста Гусева, то сейчас я переключилась на Илью. Поняла, что вовсе они не антиподы, просто Илья, тоже верящий в коммунизм, бесконечно добр и мягок. Но два эти характера – это золотой запас интеллигенции, наработанный за те не долгие «оттепельные» годы, что посланы были стране. Много возникло у меня мыслей по этому поводу. Вспомнился Солженицын, который в «Круге первом» показал спор ученых из шарашки, стоит ли работать на преступное государство. Для ученых из фильма Ромма такого вопроса нет. Герой Баталова живет так, как пелось в тогдашней песне: «Жила бы страна родная – и нету иных забот». Но в этом тоже есть правда. Многие в те времена верили в идею, пытались слиться с государством… Скоро, однако, наступит для них отрезвление… Софроновы и Кочетовы по выходе фильма сразу же на него набросились – за «пессимизм», за «вольные речи» Ильи (обличает дураков, особенно административных!) и его афоризмы «явно западного происхождения». И вот о чем я снова подумала: как же все повторяется в России! Одно и то же. Одно и то же. Но почему-то никто ничего не помнит.

Как же нужны нам такие люди, как Ромм, чтобы напоминали!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.