Глава 7. «Боец» невидимого фронта.

Глава 7. «Боец» невидимого фронта.

Давно на почве европейской,

Где ложь так пышно разрослась,

Давно наукой фарисейской

Двойная правда создалась;

Для них - закон и равноправность,

Для нас - насилье и обман,

И закрепила стародавность

Их как наследие славян.

Ф.И. Тютчев

Правда не вышла бы из колодезя,

если бы сырость не испортила её зеркала.

Козьма Прутков

1.

В некрополе Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге посетитель может увидеть захоронение под очень скромным обелиском чёрного цвета, на котором выбито: «ИАКИНФ БИЧУРИН». Ниже - китайские иероглифы и даты 1777-1853. Но на могиле нет… православного креста. Это необычно для захоронения в России середины XIX века, да ещё православного иерарха, да ещё в Александро-Невской лавре! Перевод иероглифической надписи даёт какую-то «шифровку»: «Труженик ревностный и неудачник, свет он пролил на анналы истории».

Смысл этой кладбищенской «композиции» в совокупности с надписью вполне понятен специалисту по масонству и масонской символике. И быть удостоенным такой странной «почести» мог только заслуженный член масонской ложи…

В воображении студента-«восточника» основоположник российского китаеведения - это скромный неприметный монах. В Пекине, куда его послали (или сослали), было скучно, вот и проклюнулось у него «хобби». А как же было в действительности?…

Жизнь востоковеда Никиты Яковлевича Бичурина представлена по сохранившимся биографическим сведениям в романе-исследовании синолога В.Н. Кривцова «Отец Иакинф»[95]. В романе - книга первая «Путь к Великой стене» и книга вторая «Время собирать камни». В первой книге автор прослеживает, как у тридцатилетнего о. Иакинфа, чуваша по национальности, возник интерес к Китаю. После четырнадцати лет обучения в Казанской духовной академии он получил назначение в Иркутск на архимандритскую должность ректора Иркутской семинарии.

Однако из Сибири он сподобился быть сосланным… в Сибирь же, в Тобольск, учителем красноречия в тамошнюю семинарию. Причина? «Молодой специалист» привёз из Казани коротко остриженную и одетую в мужское платье актрису-любовницу («мальчика-служку»). В его «монашеской» келье она прожила полтора года. Да вот несчастье, однажды крепко подвыпившие семинаристы, пронюхавшие про «мальчика», тоже его захотели. В отсутствие ректора они, выломав дверь, ворвались в его келью - девица выпрыгнула со второго этажа в сугроб. Семинаристы настигли её во дворе и озверели настолько, что солдат, заступившийся за «мальчика», получил топором в грудь! Скандал докатился до Петербурга; архимандрит был наказан.

В Тобольске о. Иакинф посещал личную библиотеку архиепископа Антония. В ней наличествовало многотомное собрание сочинений французского философа и высокопоставленного иезуита Франсуа Мари Вольтера (1694-1778), который родился в семье нотариуса и получил интересное, в свете нашего исследования, образование - в аристократической иезуитской коллегии Сен-Луи. В 1746 г. «французский энциклопедист» был избран почётным членом Российской академии наук.

В сочинениях «Драматическая галиматья», «Опыт о нравах», «Век Людовика XIV», «Простодушный» и др. Вольтер до небес превозносил Срединное государство, где его «ученики», «товарищи» и «мастера» по заданию римского «ЦК» в основном закончили, видимо, работу над «китайской» историей, а Вольтер их труды «пиарил».

«”Китайцы цивилизовались едва ли не прежде всех других народов, - читал Иакинф, - ни у одного народа нет таких достоверных летописей, как у китайцев… Тогда как другие народы сочиняли аллегорические басни, китайцы писали свою историю с пером и с астролябией в руках, и притом с такою простотой, примера которой нет во всей остальной Азии…» Иакинф отложил книгу. “Вот поприще для меня на долгие годы, - думал он. - Изучить эти летописи, перевести, обработать их, сделать достоянием всего мира. Ведь до сих пор ничего этого нет по-русски. Сколько средств быть полезным отечеству!”»[96].

В библиотеке архиепископа о. Иакинф нашёл книгу англичанина Даниэля Дефо «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, рассказанные им самим». В третьей и четвёртой частях этой книги много страниц посвящено Китаю. Не состоящий в масонах Д. Дефо, в отличие от Вольтера, никогда не бывавшего в Китае, даёт противоположную картину. В пересказе Кривцова она такова:

«Совсем другими красками рисовал англичанин Срединную империю. Народ её он изображал, как жалкую толпу невежественных рабов, подчиняющихся правительству, которое только таким народом и способно управлять. Вольтер писал, что лишь одна религия не запачкана фанатизмом и суевериями - это религия китайских мудрецов, а английский сочинитель, наоборот, доказывал, что китайцы - один из самых суеверных народов, что они абсолютно невежественны и барахтаются в самой грязи и отбросах идолопоклонства»[97].

О. Иакинф прочёл и «Дагио, или великая наука, заключающая в себе высокую китайскую философию» - книгу, переведённую с французского российским масоном и писателем-сатириком Д.И. Фонвизиным (1744-1792), который в 1777-78 гг. жил во Франции, а в 1784-85 гг. - в Германии и Италии.

Чтение этих книг подогрело присутствовавший в молодом священнике якобы и ранее интерес к Китаю.

В Санкт-Петербурге о. Иакинфу покровительствовал обер-прокурор Священного Синода князь А. Голицын, добивавшийся снятия с него наказания. Помогла также благожелательная характеристика тобольского владыки, посланная в столицу.

10 мая 1806г. из Синода в Тобольск пришёл указ, в котором сообщалось, что «…обер-прокурор Святейшего Синода Князь Александр Голицын имел щастие докладывать Государю о разрешении священнослужения бывшему ректору Иркутской семинарии архимандриту Иакинфу, и Его Величество изъявил Высочайшее соизволение на мнение Синода и повелел отправить его, Иакинфа, к Пекинской Духовной Миссии для занятия там вакансии Архимандрита».

Вернувшись в Иркутск, о. Иакинф вскоре присоединился к посольской группе российских чиновников, направлявшихся в Пекин…