Л. М. ЦИЛЕВИЧ Об аспектах исследования сюжета

Л. М. ЦИЛЕВИЧ

Об аспектах исследования сюжета

Изучение вопросов сюжетосложения развивается в различных, органически взаимосвязанных направлениях: конкретно-аналитическом, историческом, теоретическом. Наблюдения и выводы, полученные в результате исследования сюжетов отдельных произведений и процесса исторической эволюции сюжетов, позволяют прийти к теоретическим обобщениям, которые углубляют представления о смысле понятия «сюжет» и, в свою очередь, обогащают арсенал средств конкретного анализа и исторического рассмотрения сюжетики. Система этих направлений составляет специальную область литературоведения — сюжетоведение, или сюжетологию.

Сюжет — существеннейший элемент произведения, связанный с другими его элементами сложными отношениями различного порядка — отношениями взаимодействия, взаимообусловленности, взаимопроникновения. Исследование сюжета предполагает необходимость выявления этих отношений. Это возможно лишь при взаимодействии сюжетологии со смежными литературоведческими дисциплинами, изучающими теорию и историю композиции, жанра, художественной речи.

Раскрытие содержательного смысла произведения как художественной системы целостный анализ — это синтез результатов частных, специальных анализов. Вместе с тем исследование даже частного элемента художественного целого позволяет подняться до весьма широких обобщений, не только касающихся функции данного элемента в данном произведении, но и выявляющих своеобразие творчества писателя.[1]

Сюжетологическая терминология отстает от теории, обобщающей данные художественного опыта; традиционные термины не вполне покрывают новые представления, прежние значения «обрастают» новыми. Так обстоит дело и с терминами сюжет и сюжетосложение.

Ответ на вопрос «Что такое сюжет?» предполагает предварительное установление ряда предпосылок.

Следует разграничить два круга вопросов. Первый — установление исходных позиций. Он включает такие вопросы: сюжет — это понятие общеискусствоведческое или литературоведческое; видовое или родовое; постоянное или исторически преходящее; в каком отношении оно находится к предмету художественного познания, содержанию и форме произведения искусства?

В дальнейшем изложении мы исходим из того, что сюжет — это категория не общеискусствоведческая, а литературоведческая, точнее — специфичная для искусств временных, сюжетность — это видовое свойство искусства слова, непреходящее (хотя, само собой разумеется, исторически изменчивое: в процессе развития искусства меняется и структура сюжета, соотношение составляющих его элементов, и характер его связи с другими элементами произведения как художественного целого); сюжет — это художественная реальность, художественно-конструктивный элемент произведения, точнее — его внутренней формы, находящийся в отношениях диалектической взаимосвязи, взаимоперехода с темой — элементом содержания и художественной речью — внешней формой.

Второй круг вопросов связан с дифференциацией подходов к многозначности понятий «сюжет»: с одной стороны — это историческая эволюция термина «сюжет», с другой — различие аспектов исследования сюжета.

История термина «сюжет» отражает, в конечном счете, эволюцию сюжета. То или иное определение сюжета, изложенное или сформулированное художником творцом сюжета или ученым — его исследователем, должно рассматриваться конкретно-исторически: как отражение, осмысление художественной практики на данной ее стадии и как порождение идейно-эстетической борьбы — и в литературе, и в науке о литературе. Каждое определение (помимо неизбежной для всякой дефиниции относительности) содержит элемент полемической заостренности, а стало быть — односторонности.

История термина «сюжет» еще не написана. Можно наметить основную тенденцию, эволюции представлений о сюжете: все более интенсивное перемещение этих представлений из сферы действительности в сферу художественной реальности. Слово «сюжет» из обозначения объекта изображения все более последовательно превращалось в обозначение художественно-конструктивного элемента произведения.

В современном употреблении термина «сюжет» можно встретить «реликтовые» случаи, когда к новым художественным явлениям применяются старые дефиниции. Вместе с тем нужно учитывать факт сосуществования в современном- искусстве различных художественных манер и стилей, что делает правомерным и существование разных терминологических систем. (Например, выражение «повествование о сюжете», правомерное применительно к одному произведению, становится неправомерным в применении к другому.)

Однако это частный момент. Главное здесь — установление значений термина «сюжет» в зависимости от аспекта исследования, от того, в какой системе отношений рассматривается то, что обозначается словом «сюжет».

Прежде всего сюжет рассматривается с точки зрения отношения «искусство-действительность», точнее: «действительность-искусство». В этом случае возникает термин сюжетосложение как обозначение одного из слагаемых творческого процесса: переработка жизненного материала, точнее — наблюдений писателя над действительностью, впечатлений, порожденных фактами и процессами жизни, — переработка, в результате которой создается сюжет как художественная реальность. Уяснению специфики различных стадий этого процесса может способствовать введение таких понятий, как протосюжет (по аналогии с прототипом) и предсюжет — нечто, возникшее и существующее в сознании художника, но еще не реализованное в тексте.[2]

Исследование сюжета в этом аспекте приводит к необходимости выделения понятия фабула как обозначения связующего звена между реальностью жизни и реальностью сюжета, как формы перехода одной реальности в другую.

Такой тип сюжетологического исследования включает в свою сферу текстологические разыскания и органически взаимосвязан с исследованием психологии художественного творчества.

Однако сюжет может и должен быть исследован и в другом аспекте: как результат творческого процесса, как нечто созданное и живущее по законам художественного бытия. В этом случае сюжет рассматривается с точки зрения отношений между слагающими его конструктивными элементами, отношений, исследуемых в их смысловых и эстетических функциях.

Понятие «сюжетосложение» содержит в себе два значения: широкое (превращение материала действительности в художественную реальность) и узкое (формирование элементов этой реальности и их сочетание, организация — сложение сюжета в точном смысле слова). Термин «сюжетосложение» употребляется и применительно к отношениям в сфере уже созданного, существующего, функционирующего сюжета. В этом случае предпочтительны термины «сюжетостроение», «композиция сюжета», ориентирующие на выявление динамики, присущей не процессу, а результату творчества художника: динамики действия, развертывающегося в художественном времени и пространстве.

Исследование этой динамики включает, в свою очередь, два аспекта: сюжетно-тематический и сюжетно-композиционный. В первом случае сюжет предстает как развертывание темы, ее динамическая реализация, воплощенная во взаимодействии характеров, — как сюжетно-тематическое единство. Во втором случае сюжет предстает как движение, осуществляемое расположением и соотнесением художественных, изобразительно-выразительных форм сюжетно-композиционное единство.

При таком подходе к сюжету взаимосвязь литературоведения с психологией приобретает иной характер: сюжетолог опирается на данные не психологии творчества, а психологии восприятия, рассматривает сюжет не с точки зрения процесса его создания, а с точки зрения процесса его восприятия.

Наиболее сложные — и наиболее перспективные — проблемы возникают при обращении к исследованию сюжетно-композиционного единства. Для их плодотворного решения необходимо уточнение таких понятий, как элементы сюжета, единица сюжета (с чем связано понятие сюжетного, или сюжетно-композиционного, ритма), в особенности, таких основополагающих понятий, как событие и ситуация.

Многочисленные определения понятия «композиция» различаются в зависимости от того, чтo выступает в качестве единицы композиции — компонента. Однако во всех случаях подчеркивается, что композиция — это не сумма компонентов в их материальном бытии, а отношение между ними, способ связи, сочетания, соотнесения.

В частности, композиция сюжета (сюжетостроение) представляет собой сложное органическое взаимодействие ряда конструктивных планов: сочетание фабульных и внефабульных элементов; сочетание элементов (стадий) сюжета (завязки, кульминации и т. д.); последовательность событий и ситуаций; соотнесение сцен и эпизодов; взаимодействие сюжетных линий (линия — развитие характера персонажа или отношений между персонажами); взаимодействие сюжетных мотивов (мотив — варьирующееся повторение ситуаций, сцен, деталей).

Однако смысл проблемы «сюжет и композиция» этим не исчерпывается, это лишь одна, внутренняя ее сторона. Рассмотренная с ее «внешней» стороны, эта проблема предстает как взаимосвязь композиции сюжета и композиции произведения — организации составляющих его подсистем (каждая из которых имеет свои, специфические компоненты, особым образом скомпонованные). Эта взаимосвязь обнаруживается в практике конкретного анализа текста: исследуя сюжет, невозможно отвлечься от наблюдений над композицией, а изучение композиции произведения дает материал для уяснения природы его сюжета; сюжет выступает как художественная реальность, только будучи насыщен всем богатством композиционных связей и ассоциаций, «пульсирующих» в произведении.

Взаимопроникновение сюжета и композиции настолько органично, что разграничить элементы этого художественного единства — даже в предельном абстрагировании — чрезвычайно трудно.

В самом общем виде выражением сюжетно-композиционной взаимосвязи является сюжетная функция компонента — отрезка текста, который при рассмотрении его в плане композиции представляет собой одну из ее единиц. Появление того или иного компонента подготавливается движением сюжета: компонент «вырастает» из сюжета, обусловленный, мотивированный либо фабульно, либо эмоционально-психологически. Будучи подготовлен, мотивирован сюжетно, компонент, в свою очередь, несет функцию композиционной мотивировки последующего движения сюжета.

Эта закономерность проявляется в многообразных, практически не поддающихся классификации формах — от сравнительно простых: сюжетная функция изобразительных компонентов — пейзажа, интерьера, портрета, — до сложнейших: таких, как рифмовка ситуаций, синонимия сюжетных деталей, как подтекст наиболее сложный вид ассоциативно-интегрирующих сюжетных связей, вместе с тем отчетливо обнаруживающий диалектику сюжетно-композиционного единства.[3]

Соотнесенность понятий «сюжет» и «композиция» выявляется при их сопоставлении под углом зрения связи с понятием «материал» в искусстве. Это понятие двузначно: в одном его употреблении оно обозначает натуру — явления действительности, источник тем и проблем; в другом — язык искусства: совокупность изобразительно-выразительных средств, из которых создается форма произведения искусства. Форма двуедина: она воплощает духовное содержание искусства и в то же время представляет собой организацию элементов языка искусства. Сюжет и композиция находятся в разном отношении к разным сторонам этого двуединства: сюжет более непосредственно связан с содержанием искусства и в конечном счете с материалом действительности, композиция — с материалом искусства.[4]

Это различие отчетливо выступает при анализе пространственно-временной организации художественного произведения.

Если рассматривать время-пространство в искусстве с точки зрения художественно-гносеологической: как отражение пространственно-временных свойств действительности,[5] — то перед нами сюжетная категория, с особой отчетливостью выявляющая активность сюжета как формы преображения-осмысления жизни. Одно из проявлений условности искусства — несовпадение реального и художественного времени и пространства — выступает в сюжете как расхождение между временем фабульным, соответствующим его реальному историко-хронологическому и календарно-суточному — исчислению, и не соответствующим ему временем сюжетным; аналогичным образом соотносятся пространство фабульное — гео- и топографическое — и пространство сюжетное. Еще более резко художественная условность проявляется в слиянии пространственных и временных примет в некоем синтезе, который М. М. Бахтин обозначил термином «хронотоп».[6] Сюжет, рассмотренный в этом аспекте пространственно-временных отношений, предстает как динамика хронотопа, как движение, трансформация художественного времени-пространства.

Однако восприятие читателем этой динамики, понимание ее смысла зависит от пространственно-временных факторов иного порядка: характеристик материального бытия произведения искусства. Эти характеристики: соотношение объемов текста, расположение его фрагментов и т. п.,- относятся к сфере композиции.

Обращение к категории композиции — универсальной и всеобъемлющей — выводит разговор о сюжете в еще один, наиболее широкий план — исследования отношений между сюжетом и другими элементами произведения как художественного целого. Центральная проблема этого аспекта исследования — проблема сюжетно-стилевого единства, установление стилеобразующей функции сюжета.[7] Для решения этой проблемы необходимо всесторонне исследовать соотношение «сюжет-художественная речь».

Чтение текста рождает в сознании читателя представление о потоке событий, перерастающее в эстетическое осмысление сюжета. Читатель осваивает содержание произведения, идя от ощущения предметности, речевой материи искусства, через представление о художественной реальности (зрелище увиденных внутренним взором жизненных явлений, преображенно-воссозданных средствами искусства) к овладению духовными, эстетическими ценностями, которые содержит в себе искусство.

Процесс этот протекает не как последовательно-поступательный, а с постоянными опережениями и возвращениями (тем более при перечитывании произведения). Выделяя отдельные этапы восприятия (что возможно, естественно, только в анализе), мы получаем возможность вычленить уровни структуры текста, отвлечься от «соседних» уровней. Отвечая на вопрос «Что такое сюжет?» (или — в конкретном анализе — «Каков сюжет данного произведения?»), мы «изолируем» сюжет и от художественной речи, и от темы не только с точки зрения структурно-иерархической, но и с точки зрения временной: последовательности этапов процесса восприятия. Сюжет выступает как динамическая картина жизни, которую мы видим сквозь ставшую «прозрачной», «невидимой» материю художественной речи, от которой мы в данный момент абстрагировались — так же, как и от следующего этапа: осмысления сюжета, проникновения сквозь него в глубину содержания. Однако такое отвлечение — лишь частный, временный — в точном смысле слова — момент процесса анализа сюжета.

Таким образом, одна из сторон соотношения «сюжет-художественная речь» выступает как реализация действия в слове: взаимосвязь сюжета и речевой материи. При этом возникает целый ряд вопросов, в частности о специфике сюжетных функций различных речевых уровней: лексического, синтаксического, ритмико-интонационного.

Особую важность этот аспект анализа приобретает при обращении к литературе XX в., когда «проблема сюжета нераздельно срастается с проблемой художественной речи».[8] Выражением новой взаимосвязи речи и сюжета становится их взаимопроникновение: незаменяемость, «единственность» фразы, ее неотделимость от сюжетных движений, оформляемых ею.

Но «срастание» проблем сюжета и проблем художественной речи имеет еще один аспект: оно должно быть исследовано с точки зрения соотношения «сюжет-система речевых форм выражения авторского сознания». Формы эти в- реалистической прозе XIX–XX вв. настолько усложняются и разветвляются, что смысл отношений между персонажами, действующими лицами зачастую невозможно понять без анализа отношений между ними и лицами повествующими, зримо или незримо присутствующими в художественном мире произведения. Эти отношения реализуются в структуре повествования, которое выступает в функции одновременно и речевой, и сюжетной, синтезируя, объемля сферы сюжета и художественной речи.

Обращаясь к этому вопросу, сюжетология вступает во взаимодействие с научным направлением, которое исследует проблему автора в художественном произведении.[9]

* * *

Таким образом, многоаспектность сюжетологии определяется многообразием аналитических задач, возникающих при исследовании сюжета. Выделение того или иного аспекта исследования — это не более чем аналитический прием, но именно как аналитический прием оно и необходимо: при условии, что вычленение сопровождается сочленением, что анализом подготовляется синтез. Дифференцирование аспектов изучения сюжета — не самоцель, а средство; каждый из планов анализа в его взаимодействии с другими — необходимый этап процесса проникновения в глубину содержательного смысла сюжета.