Городские районы
Городские районы
Если, оставив в стороне Ускюдар, попытаться понять, как в Стамбуле и Галате соотносятся между собой секторы городской деятельности и зоны распределения городского населения, то окажется, что первые вовсе не совпадают со вторыми. Конечно, ландшафт, местоположение различных частей города оказали влияние на конфигурацию этих секторов и зон. К примеру, вполне естественно, что коммерческая активность по большей части сосредоточена на самом берегу Золотого Рога, куда пристают торговые суда. Естественно также и то, что османы после завоевания сохранили в силе деление на районы, издревле принятое византийцами: было бы бессмысленно пересматривать и изменять оси городской структуры и векторы уличного движения. И, наконец, вполне естественно, что султаны пожелали построить свои дворцы в наиболее подходящем для этого месте и возвести большие мечети в самых высоких точках города.
Принимая все это во внимание, легко понять, что уже в интересующую нас эпоху многие крупные городские зоны успели обозначиться вполне четко.
Прежде всего сложилась зона административная. В силу того обстоятельства, что централизация искони была главным принципом османской администрации, а принцип этот предполагал, что все важные решения принимались либо самим султаном, либо великим визирем, основные правительственные службы по месту своего расположения оказались внутри единого дворцового комплекса — Сераля. Средоточием же этого комплекса, тем ядром, вокруг которого он позднее разросся, был, разумеется, дворец самого султана — собственно Сераль в самом тесном и точном значении слова[4]. Это тот самый дворец, который был возведен Мехметом Завоевателем в 1457 году на месте древнего акрополя Византия и в следующем столетии перестроен и значительно расширен Сулейманом Великолепным. Именно он, этот дворец, высящийся на самой вершине холма, служит как бы фокусом всего архитектурного комплекса столицы.
Итак, первый двор Сераля вмещал ведомства финансов и архивов, казначейство, управление благотворительными фондами и арсенал (под него было отдано здание бывшей церкви Святой Ирины). Во втором дворе находилось здание, поделенное между Диваном (советом министров), канцелярией и «внутренней казной». В третьем дворе располагалась «казна султана». Если к сказанному добавить, что во дворце частично был размещен гарем султана и полностью — вся его семья, что там же проживал обслуживающий их персонал (множество пажей, охрана, янычары, даже чиновники), то станет ясно, что комплекс этот представлял собой «город в городе», отделенный к тому же от окружающего мира неусыпно охраняемыми крепостными стенами.
До середины XVII века великий визирь, не имея официальной резиденции, располагался вместе со своим ведомством в одном из дворцов вне Сераля. При Мехмете IV в 1654 году частный особняк бывшего великого визиря Халил-паши был передан великому визирю и с тех пор служил резиденцией размещенному в нем административному аппарату, непосредственно подчиненному великому визирю. Этот дворец находится недалеко от Сераля на улице, ведущей от Сиркеджи к Святой Софии, напротив Алай кёшкю — там, где и поныне высятся Высокие Врата, давшие официальное название Османской империи — «Высокая Порта»{51}. Таким образом, и особняк великого визиря входит в ту же — и единственную в столице — административную зону, сложившуюся вокруг дворца султана. Заметим также, что янычарские казармы находятся на краю Ипподрома, то есть опять-таки недалеко от Сераля.
Административные и подведомственные правительству здания, помимо упомянутых выше, не были сгруппированы вместе, а оставались разбросаны на обширной территории{52}. Таким образом, государственные ведомства оказались сосредоточены в самом султанском дворце или его ближайших окрестностях. Это соответствовало самой природе султанской власти, требовавшей высшей степени централизации вокруг личности монарха, так как только он нес бремя ответственности за ход всех дел в Империи: все исходило из дворца и все возвращалось во дворец, то есть к самому султану. Султан одновременно был как духовным главой всех правоверных, так и всемогущим светским властелином. Городское управление столицы не было отделено от центрального административного аппарата. Великий визирь совмещал функции премьер-министра с обязанностями главы столичного управления, а потому не приходится удивляться отсутствию в городе собственно муниципальных служб (во всяком случае, в топографическом смысле), которые несли бы ответственность за исполнение определенных функций в определенной зоне. В этом отношении Стамбул сильно отличался от Константинополя византийской эпохи.
Это сосредоточение всех правительственных ведомств, представлявших в совокупности полноту власти во дворце и в его ближайшей округе имело и свою оборотную сторону. Город, лишенный самоуправления, являлся всего лишь местом проживания, местом торговли, местонахождением культовых зданий и, наконец, местом прогулок в очаровательных садах и парках.
Сравнительно легко очертить зоны коммерческой и ремесленной деятельности. Одна из них тянется по северному побережью Золотого Рога от Каракёя до арсенала Касим-паши. Это гостеприимно встречающая моряков всех флотов Галата, в прошлом генуэзский пригород Константинополя, позднее превратившийся в город «франков». У «франков» там были свои пристани, пакгаузы, магазины (все они размещались в «нижнем городе», по самой кромке суши). Там же находились те мастерские, работа которых была прямо связана с торговым мореходством, а также многочисленные торговые лавки и лавки ремесленников иных, причем самых разнообразных, профессий. Там же великое множество таверн, о которых речь уже шла выше. Вторая зона протянулась по южному берегу Золотого Рога от Эминёню до Ункапаны. Она соответствует топографии кварталов, некогда заселенных венецианцами и выходцами из Амальфи; теперь же это место разгрузки и складирования товаров и продовольствия, предназначенных для Стамбула. Как и в Галате, здесь располагалось множество торговых заведений (не считая кабачков), в том числе и рынков. Третья зона расположена посреди самого Стамбула, ее ядро составляет Бедестан (рынок ценных тканей), вокруг которого расположены другие рынки, отдельные магазины, постоялые дворы. Здесь торговые и ремесленные корпорации города занимают четко разграниченные секторы, каждая — свой. От Бедестана, или, говоря современным языком, от Большого Базара расходятся торговые пути: один из них через квартал Мехмет-паши спускается к Золотому Рогу и приводит прямо к пристаням и складам; другой ведет по кварталам Шехзадебаши и Сераджхане к мечети Шехзаде; третий заканчивается кварталом Аксарай. Все три служат Стамбулу главными магистралями уличного движения, проложенными еще во времена Византии.
Еще одна коммерческая, или, если сказать точнее, промышленно-торговая зона может быть отмечена в предместье Едикуле и, наконец, последняя, состоящая из продуктовых лавок, обслуживает Эюб, но она представляет собой скорее торговую сеть в жилых кварталах. Что касается Ускюдара, то его торговая роль на местном уровне весьма скромна, если не принимать во внимание караван-сараи и постоялые дворы.
Речь идет о таких зонах, в которых торговля почти полностью вытеснила жилье. Там жилых кварталов либо вовсе нет, либо почти нет. Имеются в виду секторы Бедестана, Мехмет-паши и «морского» района («нижнего города») Галаты.
Еще один фактор, значительно суживающий зоны заселения, — это обилие пустырей, «зеленых зон», садов и особенно обширных пространств, отводимых под большие мечети со служебными помещениями, хозяйственными пристройками и угодьями. Если в Галате подобных зеленых зон и пустырей почти нет{53}, то собственно в Стамбуле много садов в частном владении, сплошь и рядом встречаются огороженные, но не застроенные и вообще ничем не занятые земельные участки; не редкость и пустыри — их число и площадь особенно возрастают по мере приближения к черте города, к земельным валам. Кстати, авторы XVI–XVII веков часто упоминают о прогулках по таким безлюдным местам как в самом городе, так и в его ближайшей округе. Еремия Челеби, армянский литератор, оставивший описание Стамбула XVII века, включил в него такой пассаж, — «Здесь, внутри городских стен, множество прекрасных парков, плодовых садов и лужаек, по которым так приятно совершать прогулки»{54}. А Эвлийя Челеби, со своей стороны, приводит впечатляющий список мест, которые особенно любимы стамбульцами для совершения вечернего променада, — мест, довольно легко распознаваемых и ныне. Не только дворцы султана, но и особняки стамбульской знати занимают большие площади, если принимать во внимание обширные парки и сады, в зелени которых они утопают. Даже если сами эти аристократические жилища плотно заселены многочисленной челядью, общая плотность «населения» в них весьма невелика. Наконец, не следует забывать и о таком «ограничителе» зон заселения, как множество культовых зданий — мечетей, медресе, имаретов. В этом довольно длинном перечне не самое последнее место должно было быть отведено кладбищам, но первое, безусловно, принадлежит большим мечетям с прилегающими к ним постройками и земельными угодьями. Сулейманийе высится посреди обширного свободного пространства (эспланады), а за его пределами расположены несколько медресе, библиотека, госпиталь, школы, один имарет (кухня для бедных людей); мечеть Фатиха собирает вокруг себя восемь медресе, имарет, школы, библиотеку, сады… Такого же рода учреждения, пусть и в меньшем количестве, группируются вокруг менее грандиозных больших мечетей. Но даже самые маленькие мечети (число которых велико) размещены внутри более или менее просторных оград{55}. Даже если не принимать на веру подсчет мечетей, частных молелен и всякого рода религиозных учреждений, произведенный Челеби (14 тысяч), и цифра должна быть уменьшена, она все же отражает важную особенность Стамбула — огромные и практически незаселенные земельные площади. Эти сооружения, к слову, распределены по городской территории довольно равномерно, что в значительной мере способствует чистоте воздуха, снижению общей плотности населения на единицу городской площади, но в то же время увеличивает плотность населения в жилых кварталах Стамбула, некоторые из которых в большой степени перенаселены.
Среди этих перенаселенных зон особого внимания заслуживает та, что простирается вдоль берега Золотого Рога, а затем вклинивается в город и доходит, почти не прерываясь, до осевой магистрали уличного движения, идущей от Адрианопольских ворот до Святой Софии. Именно там расположены основные жилые кварталы Стамбула. Другая жилая зона тянется по обе стороны осевой магистрали Баязид — Аксарай, пересекаясь с торговой зоной меньшего значения. Наконец, в Стамбул входят такие приморские районы (омываемые Мраморным морем), как Кумкапы, Саматья и Едикуле. За пределами Стамбула пригород Эюб отличается высокой степенью концентрации населения.
На противоположном берегу Золотого Рога, в Галате, заселены очень плотно террасы склона к побережью (но не само побережье) — примерно в той же степени, что и ближайшие окрестности арсеналов Топхане и Касим-паши. Деревня Хаскёй превратилась в значительный населенный пункт только тогда, когда евреи, обосновавшиеся ранее в Эминёню, были оттуда изгнаны, чтобы очистить место для строительства мечети Ени Валиде{56}. Ускюдар не отличается высокой плотностью населения.
Эти жилые зоны вовсе не похожи одна на другую. Они сильно разнятся по этническому составу и религиозной принадлежности обитателей. Кварталы, как легко заметить, характеризуются преобладанием среди постоянных жителей либо турок, либо греков, либо евреев, либо армян{57}. С другой стороны, эти районы делятся на престижные и простонародные. По данным турецкого автора Эвлийи Челеби, можно локализовать серали и особняки знати в двух четко обозначенных районах: один из них расположен между Ипподромом и Святой Софией, или, более точно, по обе стороны магистрали, которая связывает площадь Святой Софии с Баязидом и называется Диванполу; другой находится в треугольнике между мечетью Сулейманийе, мечетью Шехзаде и площадью Вефа. Серали (в меньшем числе) встречаются также по берегу Мраморного моря в квартале Ахыркапы. Неверно было бы из сказанного делать тот вывод, что упомянутые фешенебельные кварталы населены исключительно семьями аристократов. Нет, это не так. Как правило, серали и особняки, принадлежащие дворцовой или городской знати, окружены довольно скромными жилищами обслуживающего персонала.
Кварталы «простого народа», или, говоря несколько иначе, кварталы с повышенной плотностью населения тянутся по побережью Золотого Рога и располагаются севернее линии Адрианопольские ворота — Баязид. Лежат они и к югу от этой линии, а именно между Ипподромом и сектором Аксарай — Еникапы. Третий густо заселенный район занимает территорию между Саматьей и Едикуле. Такое районирование подтверждается и территориальным расположением местных рынков. Стамбул обслуживается пятнадцатью районными рынками, и тринадцать из них размещено в упомянутых районах, что убедительно свидетельствует об исключительно высокой плотности населения. Что касается берегов Босфора, являющих собой как бы пригороды столицы, то они заселены не густо и не сплошь. По ним рассыпаны деревеньки, в которых живут садовники, лесоводы, огородники и рыбаки, чьи дома, утопающие в зелени, теснятся вокруг мечети, церкви или синагоги; вдали высятся султанские дворцы — в Бешикташе, Бебеке и некоторых других местечках; кое-где у самой воды виднеются дачи, в которых только жарким летом живут с семьями их владельцы — столичные вельможи; и все это — в зелени садов, парков, даже лесов. Не приходится удивляться тому, что деревеньки эти имеют каждая свою, так сказать, специализацию и по-разному известны среди жителей столицы. Некоторые из них заселены перевозчиками и их семьями (например Бешикташ и Румели Хисар) и располагаются на проливе либо там, где он наименее широк, либо там, где течение наименее стремительно. Деревни моряков Истинийе, Бююкдере, Сарыйер, Бейкоз нашли себе приют на берегах наиболее гостеприимных бухт.
Хотя в административном и экономическом отношениях эти предместья подчиняются столице и зависят от нее, невозможно причислить их к собственно городской зоне. Босфор — это совершенно особая пригородная зона, ничего общего не имеющая с городскими кварталами.
То же следует сказать и о деревнях побережья Мраморного моря — как на европейской его стороне за Едикуле, так и на азиатской за Ускюдаром. Что касается деревень на территории между Мраморным морем и Черным, то они заселены крестьянами-хлебопашцами, но в особенности животноводами и пастухами. Если они и играют какую-то роль в экономической жизни столицы, то самую незначительную. Соответственно этому, они никак не вовлечены и в ее политическую и социальную жизнь.
Стамбульский мегаполис, по сути, не имеет городов-спутников. Он сам, правда, состоит из трех блоков — собственно Стамбула, Галаты и Ускюдара, причем последний, сравнительно с первыми двумя, кажется всего лишь подобием города. Итак, когда заходит речь о столице, практически приходится принимать в расчет лишь Стамбул в узком смысле да Галату с их ближайшими пригородами, так как только там городская жизнь проявляется во всем своем богатстве и многообразии.