Кризис династии и испанское вторжение

В первые годы XVI века Уайна Капак обосновался на севере Империи, где создает «второй Куско», Томебамбу (на юге современного Эквадора). Там он пробудет до самой смерти, дабы лучше контролировать те стратегические регионы, которые с таким трудом удалось завоевать его предшественникам. Примерно в 1524—1528 гг. он становится жертвой болезни, завезенной европейцами — уже присутствующими на континенте, — оспы, которая убивает также и назначенного им преемника. Верховная власть переходит к одному из его сыновей, остававшемуся в Куско, Уаскару. Вскоре через несколько лет, в 1530 г., Атпауальпа, еще один сын Уайна Капака, восстает против Уаскара. Причины этого конфликта нам все еще не известны. Династические кризисы не были редкостью для инков, так что каждое междуцарствие характеризовалось кровавыми конфликтами между родами Куско за право выбора будущего правителя. Тупак Инка, возможно, был убит, тогда как Уайна Капак, ради восшествия на престол, сам убил двух своих братьев. Манко Инка таким же образом поступил в отношении двух своих. Атпауальпе удается заручиться поддержкой нескольких племен империи, в частности, северной ее части, и страна погружается в беспрецедентную гражданскую войну. Силы севера одерживают ряд побед над войсками Куско и быстро продвигаются на юг. Вскоре тридцатитысячная армия Атпауалъпы переправляется через реку Апуримак. Нанеся кусковцам сокрушительное поражение, солдаты Атауальпы захватывают Уаскара в плен в окрестностях столицы, которую подвергают разграблению, заодно истребляя и местное население.

Когда оставшийся на севере Атауалыга уже собирается отправиться в Куско, ему сообщают о высадке в Тумбесе испанцев, на северном побережье Перу. Инкам уже было известно об их наподениях на северные территории Империи на протяжении последних десяти лет. На сей раз отряд из 168 испанцев впервые продвигается в глубь страны, приближаясь к Кахамарке, где остановились Атауалъпа и часть его армии. 15 ноября 1532 года отряд под командованием Франсиско Писарро вступил в город. Инкская армия стояла лагерем неподалеку от Кахамарке, пока правитель наслаждался термальными ваннами, расположенными неподалеку. Писарро направил к Атауальпе посольство. Его эмиссары предложили Инке явиться на следующий день в Кахамарку, дабы встретиться с их командиром. Дружеские манеры чужестранцев отнюдь не ввели в заблуждение Инку, уже слышавшего о тех грабежах и бесчинствах, которые они учинили на побережье. 16 ноября, после полудня, правитель отправляется в Кахамарку с пышностью и помпой, в сопровождении десятка наиболее приближенных лиц и нескольких тысяч вооруженных людей, с намерением пленить непрошенных гостей и забрать их лошадей для дальнейшего разведения. Вероятно, он и представить себе не мог, что чужестранцы являются авангардом могущественного мира, готового в любой момент прислать им необходимую помощь, и что они намерены взять противника в заложники. Писарро и его отряд были рассредоточены по строениям, окружающим площадь. Атауальпа и его люди прибыли на площадь и замерли в недоумении, не увидев ни одного испанца. Висенте де Вальверде, монах-доминиканец, вышел из одного из зданий и приблизился к Инке, чтобы вручить ему требник. После короткого диалога Атауальпа швырнул этот предмет на землю, уже готовый бросить своих людей в атаку. В этот момент испанцы появились из укрытий, верхом, в доспехах и с эскопетами в руках. Вооруженные пиками и палицами, воины Атауалъпы были не в силах оказать им достойного сопротивления. Христиане захватили Инку и истребили тысячи сопровождавших его людей, притом что сами вышли из завязавшегося сражения целыми и невредимыми, все до единого.

Пленение Атауалъпы (согласно письму, написанному неким испанским солдатом своему дяде 20 июля 1533 г.)

Атауалъпа, пленник испанцев (согласно Фелипе Гуаману Поме, 1615 г.)

Этот сеньор [Атауальпа] располагал шестьюдесятью тысячами воинов, тогда как нас было всего сто шестьдесят человек, включая губернатора [Франсиско Писарро]. Мы думали, что пришел наш последний час. Могущество этих людей было таким, что даже женщины насмехались над нами и уже заранее оплакивали нас. Но последующие события опровергли эти плохие мысли. Сеньор прибыл со своим вооруженным войском, остановившись на расстоянии двух арбалетных выстрелов от того места, где был разбит наш лагерь, и там встал лагерем сам. Затем он отправился к губернатору примерно с пятью тысячами человек (все — в военном облачении), чтобы взглянуть, что мы за люди. Он сидел на украшенных золотом носилках, посреди сотни других сеньоров, которые выступали в качестве носильщиков или подметали землю на всем пути следования кортежа. Все пели в унисон. Как только они подошли ближе, губернатор устремился вперед со всем своим войском. Налетев на них, мы схватили сеньора и убили большинство окружавших его людей; затем мы атаковали воинов, вооруженных копьями в 25 пядей длиной, и сокрушили их. Примерно за два с половиной часа мы истребили восемь тысяч человек, захватили много золота, серебра, тканей и кучу народу.

Отныне Атауальпа их пленник.

В обмен на его освобождение Писарро потребовал огромный выкуп золотом и серебром. Все еще надеясь обрести свободу, Атауальпа приказал доставить в Кахамарку немыслимое количество предметов из драгоценных металлов. В свою очередь, испанцы получили подкрепление из Панамы и успели ознакомиться в политической ситуацией в стране.

Писсарро захватывает Перуанского Инку. Художник Д.Э. Милле

Понимая, что чужестранцы готовы заключить союз с Уаскаром, Атауальпа распорядился убить своего сводного брата, которого его полководцы удерживали в плену на юге. Не имея ни малейшего намерения удовлетвориться выкупом и покинуть страну, испанцы тогда решили казнить Атауальпу за предательство и братоубийство и встать под защиту сторонников убиенного Уаскара. Столкнувшись с таким непредвиденным развитием событий, последние заново собрали войско. Ожидая нападения армий Атауалъпы, испанцы поспешно покидают Кахамарку, дабы направиться в Куско. Когда, после нескольких стычек с войсками Кито, христиане приблизились к столице Империи, молодой сын Уайна Капака, Манко Инка, предстал перед Писарро в качестве кандидата, избранного жителями Куско в качестве преемника Уаскара. Войдя в столицу, Писарро признал Манко как «нового правителя страны».

Молодой Инка собрал армию и первые месяцы своего правления посвятил тому, чтобы, при помощи контингента испанцев, отбросить войско из Кито на север. Сам город Кито, остававшийся в руках одного из полководцев Ашауальпы, Румипьяви, вскоре не устоит перед штурмом испанского отряда, коему значительную поддержку оказывают уроженцы Томебамбы, каньяри.

Цель Манко — при помощи европейцев установить свою власть над империей и положить конец династическому кризису, начавшемуся со смертью Уайна Капака. Но официальный акт признания испанцами Куско своим городом (март 1534 г.), разграбление храмов столицы (май того же года), а затем и королевских гробниц, прибытие в Империю все более и более многочисленных испанских отрядов и оскорбления, нанесенные представителям аристократии, вскоре дали Манко и его окружению понять, сколь неверно они оценили ситуацию. То, что им казалось обычным вмешательством небольшой группы чужеземцев во внутренний конфликт, теперь приняло характер вторжения. Отношения между правителем и его испанскими союзниками ухудшились настолько, что последние дважды брали его в заложники, чтобы потребовать от него выкуп. В апреле 1536 года, воспользовавшись тем, что часть захватчиков находится в Чили и в Лиме, Манко мобилизовал свою армию и напал на Куско, где расквартированы всего 190 испанцев. За этим мятежом следуют другие по всей стране, и Манко идет на штурм Лимы, которую испанцы двумя годами ранее превратили в свою столицу. Но осада этого прибрежного поселения успеха не приносит, так как Писарро получил подкрепление от союзнических племен — уайлъя, уанка и каньяри, — а также от обитателей Лимы и центрального побережья, с касиков которых представители Инки решили вдруг востребовать многие годы не платившиеся в казну подати. Манко не удалось вернуться и в Куско, так как христиане получили военную помощь от индейцев каньяри и чачапойя, тогда как по истечении годичной осады войска Манко, прокормить которые он больше не мог, перешли на сторону противника. Неудача при осаде Куско (1537 г.) знаменует собой настоящий конец Инкской империи.

Манко Инка (согласно Фелипе Гуаману Поме, 1615 г.)

Обращение Манко Инки к своим капитанам во время его первого пленения испанцами в 1535 г. (согласно его сыну Титу Куси, 1570 г.)

Братья мои, друзья мои. Когда-то я вас собрал, как сегодня, чтобы вы познакомились с новыми людьми, прибывшими в наши края, бородачами, которые сейчас в этом городе. Так как они сказали мне, что они — виракочи, на которых они и походили своими одеждами, я приказал всем вам прислуживать им и уважать их, как меня самого, и выплатить им подать из того, что есть в ваших землях, полагая, что они — люди признательные, присланные сюда тем, кто, по их словам, был «Тикки-Виракоча», то есть Богом-Создателем. Сейчас я осознаю, что все пошло не так, как я ожидал. Знайте же, братья мои, что эти люди, как они отчетливо показали с тех пор, как появились в моем королевстве, являются сыновьями не Виракочи, но дьявола, так как с тех пор, как они здесь, они действовали и действуют против меня, как оные, что вы и можете видеть собственными глазами. Если вы действительно меня любите, думаю, вы не можете не чувствовать огромную боль и печаль, глядя на меня, вашего короля, закованного в цепи, но явно не заслуживающего такого обращения, — и все это лишь потому, что я впустил в мое королевство подобных людей, за что должен был бы сам себе отрубить голову. Жизнью вашей заклинаю, если вы хотите видеть меня довольным, соберите в своем кругу как можно быстрее побольше серебра и золота, раз уж эти люди любят их так страстно, чтобы я мог избежать этого унижения и выйти из этой тюрьмы, в которой вы собственными глазами видите меня таким подавленным и удрученным.

Манко и несколько сотен инков нашли прибежище в горах Вилькабамбы, к северу от Куско, лесистом регионе с множеством отвесных крутых склонов. Однако там находились несколько небольших поселений, таких как Вилькабамба, Виткос, Пампаконас и Рангалья. Манко располагал лишь несколькими тысячами воинов-горцев и не мог поднять против испанцев остальное население страны, заметно уставшее за годы войн и эпидемий. В итоге в Вилькабамбе инки пытались организовать некое неподвластное чужестранцам пространство, сочетая переговоры с колониальной властью с нападениями на испанцев, проезжающих по дороге, что соединяла Куско с Лимой. Но не вся инкская элита высказалась за новое восстание. Некоторые предлагали принять условия новых хозяев страны, дабы сохранить хоть толику богатств и власти. Для других же присутствие чужаков даже являлось возможностью занять позиции, о которых прежде они не могли и мечтать. Именно таков был случай Паулью, выбранного испанцами в качестве преемника его сводного брата Манко, тогда как претендовать на престол в обычных условиях Паулью не смог бы, так как мать его принадлежала к верхушке завоеванного племени, уайлья. Под властью испанцев Паулью изображал верховного правителя инков до своей смерти в 1549 году.

Колониальный порядок устанавливался постепенно. Сначала вооруженный конфликт разгорался между конкистадорами, затем — между испанцами и королевской властью, когда последняя пыталась воспрепятствовать им воцариться на ее территориях на правах феодалов. Эти войны продолжались до 1551 года, и местное население, встающее то на одну сторону, то на другую, стало их главной жертвой. Надеясь сыграть на разногласиях между конкистадорами, Манко принял в Вилькабамбе тех испанцев, что восстали против присланного испанским королем губернатора. В конце 1544 года один из этих вероломно убил правителя инков. Сопротивление возглавил сын Манко, Сайри Тупак. Рассчитывая на капитуляцию инков Вилькабамбы, испанские власти приступили к переговорам, которые завершились в 1558 году «выездом» Сайри Тупака, коему было обещано богатое владение неподалеку от Куско. Но это соглашение оказалось выгодным лишь для Верховного Инки, так как Сайри Тупак обрел возможность обеспечить безбедное существование своим родным и потомкам, тогда как другие инки, остававшиеся в Вилькабамбе, не получали ровным счетом ничего. Тишу Куси, который сменил Сайри Тупака во главе сопротивления Вилькабамбы, активизировал политическую и военную деятельность мятежных инков. После его смерти (1571 г.) власть переходит к другому сыну Манко, Ту паку Лмару, но уже в следующем году вице-король Толедо направляет в Вилькабамбу отряд из 250 испанцев, которым оказывают поддержку сотни каньяри и чачапойя. Плененного Тупака Лмару доставляют в Куско, где вскоре казнят. Инкскому сопротивлению в Вилькабамбе приходит конец.

Те из инков, что пережили эти события и эпидемии, лишились большей части своего имущества, которое перешло в руки конкистадоров. В одном из писем королю Карлу V, датированном 1539 годом, епископ Куско сетовал на материальные нужды детей и внуков Уайна Капака: «Ваше величество должны распорядиться, чтобы им назначили пенсию, так как они выглядят такими потерянными, что на них больно смотреть». В последующие годы король пожаловал потомкам инкских правителей дворянский статус, что освободило их от уплат податей, тяжким бременем легших на плечи простых инков. Так инкам удавалось еще почти триста лет существовать в качестве особой этнической и социальной группы. Именно из их рядов выходили касики, под властью которых на протяжении всей колониальной эпохи живут сообщества региона Куско. Другие представители этой местной знати проживали в городе, где занимались различными ремеслами. Завоевание Америки европейцами повлекло за собой беспрецедентную демографическую катастрофу в истории человечества. Подсчитано, что в 1520 году численность инкского населения составляла от 12 до 15 миллионов человек. Веком позже инков было уже не более 600 000. Местное население, изолированное на протяжении ста пятидесяти с лишним столетий от внешнего мира, оказалось бессильно против таких высокозаразных болезней, как корь, оспа, грипп, тиф, чума и холера, и эта иммунологическая уязвимость сопровождалась огромной экономической эксплуатацией, которой колониальная власть подвергала тех, кого называла «индейцами». Это демографическое падение продолжалось до начала XVIII века, когда началось медленное восстановление.