Поэты и социальный заказ
В период, когда в обществе происходили большие перемены, советская действительность казалась поразительнее любой литературы. Большинство писателей предпочитало «серьезные» темы и объективный опыт, что исключало фантазию и юмор. Детей надо было информировать о происходящих в стране процессах и о том пути, который она прошла с 1917 года. Литература была призвана помочь молодым правильно понимать международную ситуацию и научиться отделять друзей от врагов. Термин Маяковского «социальный заказ» стал реальностью: литература получила свое задание, и писателям следовало его выполнять.
В поэзии для детей игрушки и зверушки, радости и горести в четырех стенах детской стали редкостью. Важнее были первый пятилетний план, индустриализация с ее огромными строительными проектами, перемены в сельском хозяйстве. Тринадцатая годовщина Октября в 1930 году ознаменовалась публикацией серии книжечек стихов о событиях 1917 года. Чествовали героев Гражданской войны, таких как командующий Конной армией Семен Буденный и Василий Чапаев.
Своим сборником стихов «Пионерский устав» (1926) Л. Савельев (1904 – 1941; его настоящее имя Леонид Липавский) призывал советских пионеров собираться под знаменем и маршировать под барабанный бой. Пионеры бодро маршировали и под стихи Маршака, Хармса, Шварца и Барто. Большое внимание уделялось международному коммунистическому движению молодежи. Сборник «Песня-молния» (1930) выпущен к Первому всесоюзному слету пионеров в 1929 году. Маяковский, Маршак, Хармс, Введенский и Семен Кирсанов любовались в своих стихах растущей силой и светлым будущим советской детско-юношеской организации. Героем поэмы Михаила Светлова (1903 – 1964) «Горнист» (1931) является китайский пионер, который призывает к восстанию. В «Бобе Фолкланде» (1931) Светлов прославляет английского мальчика из рабочего класса, который отдал жизнь за возможность отметить праздник Первого мая в Лондоне.
В конце 1930-х годов Гражданская война в Испании пробудила в Советском Союзе волну интернациональной солидарности. Республиканские солдаты и бездомные дети-беженцы попали на страницы стихов Маршака, Барто, Михалкова и других. В «Пароходе из Испании» (1938) и «Разговоре на палубе» (1938) Маршак писал об испанских детях, укрывшихся от ужасов войны в Советском Союзе. Несмотря на трагическую ситуацию, дети уверены в будущем. Один из них лежит без сна, размышляя: «Знает он: там, в незнакомой земле / Ждет его школа и дом. / Школьник на парте и Сталин в Кремле / Думают, верно, о нем». Согласно поэме, у этих детей не будет проблемы, как найти общий язык с советскими детьми, их объединяют слова «Camar?das / Ленин / Сталин / Комсомол / Мадрид / Москва».
В 1937 году Агния Барто вместе с Алексеем Толстым и другими членами советской делегации побывала в Испании на Втором международном конгрессе писателей в защиту культуры. Путешествие породило целый поэтический цикл с портретами испанских детей, живущих в условиях гражданской войны. Барто изображала детей как отважных маленьких граждан, которые хорошо понимают политическую ситуацию. В стихотворении «Мамита миа» (1937) поэтесса рассказывает об эвакуации детей в Советский Союз. Битва еще не завершена, обещают советские пионеры в «Клятве» (1937), в будущем они отомстят за павших испанских товарищей. Типична для того времени и поэма Зинаиды Александровой «Чарита» (1939), в которой испанская девочка теряет родителей во время бомбежки, но обретает новый дом в Советском Союзе.
В опубликованной в 1927 году книге «Для чего Красная армия?» Николая Смирнова (1890 – 1933) вопрос поставлен уже прямо в заголовке. В 1930-е годы на этот вопрос неоднократно отвечали, когда военизация советского общества затронула и детскую литературу. Книга Александра Введенского «П.В.О. К обороне будь готов» (1932) была создана по заказу Сил гражданской обороны. Она должна была подготовить детей к тотальной войне. Введенский объяснил детям суть возможной войны: «Если не хочешь / Царя на троне, / Если не хочешь / Буржуя на шее – / Будь готов / Всегда к обороне».
Книга «Про войну» (1930) Агнии Барто предсказывала конфликт между Красной армией и конкретно не названными захватчиками. Действие развивается по ленинской схеме: иностранные солдаты начинают брататься с советскими и превращают захватническую войну в гражданскую. Барто кончает стихотворение на оптимистической ноте: теперь на кораблях будут перевозить зерно, а не оружие. Книга Льва Квитко «Красная армия» (1938) тоже полна стихами о готовности к войне. Как избежать войны, рассказывается в прозаическом произведении Л. Савельева «На земле, на воде, в воздухе» (1936): «Главная опора тех, кто за мир, – Советский Союз, единственное государство, которому война не нужна. Чем сильнее будет наша родина, чем крепче будет наша армия, тем больше надежды сохранить мир. За мир – это значит теперь – за Советский Союз. Против войны – это значит теперь – против фашизма».
Дети в стихотворениях Самуила Маршака «Наш отряд» (1937) и «Мы военные» играют в войну дома и в детском саду, это часть их военной подготовки. Трое мальчиков с игрушечными ружьями не позволяют кошке пересечь границу, прочерченную посредине комнаты. Плюшевый мишка превращается в пулеметчика, куклы прыгают с парашютом, а девочки играют в сестер милосердия.
В 1930-х Маршак активно участвовал в составлении программы новой детской литературы. Собственное творчество поэта тоже значительно изменилось, отчасти под влиянием его друга Горького. Поворотным стало стихотворение «Отряд» (1928), в котором советская действительность врывается в поэтический мир Маршака в первый раз. В «Отряде» бодрое настроение и высокая трудовая этика – центральные черты пионерского движения. Маршак пользуется приемом остранения: посторонний наблюдатель – человек из прошлого – представляет себе людей отдельными существами, поэтому ему кажется, что пионерский отряд – это какое-то странное, гигантское существо. Приходится объяснять ему, что же такое советская модель коллектива. Дети – Ванька, Варька, Танька, Ларька, Колька, Сережка, Олька, Алешка, Фридрих, Алиса, Тит и Василиса – слились в одно живое единство.
Если первый пятилетний план вдохновлял взрослых писателей на создание романов об индустриализации и массовом строительстве, то Маршак создал их эквивалент в детской поэзии, «Войну с Днепром» (1931). Здесь больше нет отдельных индивидуумов, здесь трудится рабочий коллектив. Для вдохновения Маршак посетил строительство ДнепроГЭСа в 1930 году, в самый разгар работы. В поэме человек покоряет природу в неустанной битве за власть. План человека – укротить реку и использовать ее в своих целях, но река сопротивляется. В соответствии с заголовком поэмы Маршак употребляет военную терминологию, чтобы подчеркнуть сверхчеловеческие усилия, нужные для свершения перемен. Трудовая деятельность – это новый фронт:
Человек сказал Днепру:
– Я стеной тебя запру.
Ты
С вершины
Будешь
Прыгать,
Ты
Машины
Будешь
Двигать!
– Нет, – ответила вода. –
Ни за что и никогда!
И вот в реке поставлена
Железная стена.
И вот реке объявлена
Война,
Война,
Война!
Поэзия природной жизни принесена в жертву развитию, пасторальная идиллия уничтожена по желанию человека: «Где вчера качались лодки, / Заработали лебедки. / Где шумел речной тростник, – / Разъезжает паровик. / Где вчера плескались рыбы, – / Динамит взрывает глыбы». Чтобы придать словам больше выразительности, Маршак применяет прием Маяковского – «лесенку». Плотина нужна для обеспечения заводов, колхозов, домов электрическим освещением, для увеличения производства зерна и стали. Протест воды заглушается победным ревом строительных машин советских рабочих. «Война с Днепром» становится современной историей сотворения мира, где советский человек принимает на себя роль бога. В результате его трудов возникает свет – новое, искусственное солнце.
В «Войне с Днепром» Маршак, рассказывая детям о том, что происходит в мире взрослых, делает это без поправки на свою аудиторию. Его, очевидно, больше волновало соответствие текущему социально-политическому моменту, чем нужды читателя. Этим «Война с Днепром» радикально отличается от стихотворения двадцатых годов «Вчера и сегодня» (1925), в котором тоже повествовалось о современных событиях, но с помощью примеров из жизни ребенка и его окружения. Керосиновая лампа, стеариновая свечка, коромысло с ведром и чернильница с пером жалуются, что остались не у дел. Маршак описывает техническую революцию, которая влияет на повседневную жизнь детей. Антропоморфизм помогает показывать новые технические достижения, но ясно, что поэтическая сущность вещей, их душа, безусловно, исчезла.
В «Доске соревнования» (1931) Маршак отдал дань литейному цеху, который получил награду за свой труд. Хорошо работает и ремонтный цех. За кузнецами подтягиваются столяры, за столярами – маляры, все способны отлично трудиться. «И вся страна – / ударный / цех / Где каждый подвиг и успех – / Пример для всех». Здесь тоже не учитываются интересы детской аудитории, поскольку автор задается одним-единственным явно недетским вопросом: какой цех работает лучше и почему. Иллюстрации, как всегда, В. Лебедева, а тираж 100 000 экземпляров.
Одна из основных задач эстетики социалистического реализма заключалась в создании «положительных героев», которые могли служить примером читателю. В «Рассказе о неизвестном герое» (1938) Маршак снова описывает пожар. Но на этот раз герой – не бывалый пожарный, а неизвестный московский юноша в белой футболке и кепке. Он случайно оказывается около горящего дома и бросается в огонь, чтобы спасти ребенка. А потом исчезает в толпе. Подчеркивается: его невозможно найти в Москве, город полон готовых на героические поступки юношей. Раньше такие поступки были по плечу только неординарным личностям, теперь их может совершить каждый гражданин.
Подражая Маяковскому, Маршак написал и политический памфлет для детей. В знаменитом «Мистере Твистере» (1933) расизм капиталистического мира противопоставлен прогрессивным взглядам социалистического Советского Союза. Поэма основана на реальном событии: американский турист, отказавшийся жить в одной гостинице с чернокожим, остался без ночлега в Ленинграде. «Мистер Твистер» рассказывает эту историю детям, чтобы продемонстрировать проклятие расизма и положительный пример советского интернационализма.
Мистер Твистер – бывший министр, банкир и бизнесмен, «владелец заводов, газет, пароходов». Он планирует объехать весь мир, а его дочь настаивает на поездке в Советский Союз:
Я буду питаться
Зернистой икрой,
Живую ловить осетрину,
Кататься на тройке
Над Волгой-рекой
И бегать в колхоз
По малину!
Мистер Твистер сразу ставит условием отсутствие чернокожих в ленинградской гостинице, но первый же человек, которого он встречает в «Англетере», – чернокожий громадного роста, «темный, как небо в безлунную ночь». Гостиничные зеркала, словно в насмешку, многократно повторяют его отражение. Американская семья пытается найти номера в других гостиницах, но ничего не выходит. Миллионы Твистера помочь ему не могут («Ты не в Чикаго, моя дорогая», – объясняет он дочери), и семья вынуждена вернуться обратно в «Англетер». Там им достается номер, где «Комнату справа / Снимает китаец, / Комнату слева / Снимает малаец. / Номер над вами / Снимает монгол. / Номер под вами – / Мулат и креол!..» Из первоначального варианта поэмы ясно, откуда в Ленинграде такой международный сбор: там проходит конференция угнетаемых народов. Гостиничные постояльцы, таким образом, вдвойне угрожают мировому порядку мистера Твистера.
Как ни странно, в поэме первоначально не увидели соответствия текущему моменту и напечатали ее только после вмешательства Горького. Тому способствовал и страх, что произведение Маршака может испугать иностранных туристов, поскольку из нее следовало, что любой швейцар может превратить жизнь туриста в кошмар. По этой причине Маршак исключил из последующих изданий описания того, как швейцар из «Англетера» звонит швейцарам других гостиниц, чтобы предупредить их: капризным американцам номера не давать.
В сходном духе написано и стихотворение «Кто он?». Турист – мистер Смит (позднее переименован в Смолла) из Мичигана – хочет встретиться с невероятно богатым советским капиталистом по имени мистер Комсомол. Он слыхал, что тот владеет многими зданиями, пароходами и спортивными площадками. Поэма высмеивает неспособность старого мира понять фундаментальные перемены, произошедшие в Советском Союзе.
В 1930-е годы Маршак написал и цикл стихов о мире маленьких: «Первое сентября», «Друзья», «Дети нашего двора», «Сад идет» и «Хороший день». Многие из них как будто предназначены для взрослой аудитории, юмор и фантазия заменены сентиментальным, лирическим тоном. В стихах изображается именно советское детство; дети должны гордиться своей родиной и стать полезными обществу гражданами. А пока их вклад в общее великое дело, на благо которого трудится вся страна, – учить уроки в школе.
Агния Барто тоже затрагивала современные вопросы в своих стихах, но ее творчество – доказательство того, что «кипящую жизнь» все же можно было игнорировать. Именно в 1930-е годы она выработала собственный жанр – короткие юмористические или сатирические стихи с детскими портретами или зарисовками из их жизни. Дети показаны вместе с родителями, друзьями, школьным коллективом и взрослыми, но в стихах нет ничего подчеркнуто советского. Барто писала о детских радостях и страхах, о взрослении, о дружбе и играх, о встречах с природой и о смене времен года.
Стихи Барто часто адресованы совсем маленьким детям или ученикам начальных классов школы. Игра слов, внутренние рифмы, изменчивый ритм напоминают творчество самих детей. «Мы – моряки, плечи широки» (1930), «Заиграла музыка» (1933), «Милочка-копилочка» (1935) и «Игрушки» (1936) написаны простым, естественным языком, часто от имени ребенка.
Чуковский комментировал уникальное понимание детей в стихах Барто: «Я не знаю другого писателя, который так глубоко изучил бы обычаи, нравы и вкусы этого непостижимого племени. Вы художественно перевоплощаетесь в них и так живо воспроизводите их голоса, их интонацию, жесты, самую манеру мышления, что все они ощущают Вас своей одноклассницей»[468].
В качестве подзаголовка к сборникам поэзии Барто часто использовала название «Веселые стихи». Она писала о серьезных нравственных проблемах, но юмор помогал избегать открытого морализаторства. Список сатирических детских портретов у нее длинен. Барто выбирает какую-то отрицательную черту и показывает, как она проявляется при общении ребенка с другими. В стихах встречаются лентяи, подлизы, хвастуны, ворчуны, нытики, жадины, обманщики, драчуны, грубияны, нелюдимые и ревнивые дети. Иногда уже заголовок стихотворения говорит об отрицательных чертах характера: «Девочка-ревушка» (1930), «Девочка чумазая» (1930), «Болтунья» (1933), «Мальчик-наоборот» (1934).
В стихотворении «Снегирь» (1939) мальчик изо всех сил старается быть добрым и послушным, пока не получает в подарок птицу в клетке, о которой мечтал. Теперь уже нет причин хорошо себя вести. Девочки в стихотворении «Мы с Тамарой» (1933) любят играть в санитарок, но как только дело доходит до чего-то серьезного, одна из них чуть не падает в обморок. Любочку в одноименном стихотворении 1945 года в школе все любят, но дома она совсем другая – эгоистичная и грубая. Стихотворение «Леночка с букетом» (1954) высмеивает одно советское явление: Лена – красивая маленькая девочка в белом фартуке и с лентой в волосах – всегда произносит «приветствие от детей» на съездах и встречах в честь советских праздников. Из-за постоянных выступлений начинает страдать ее успеваемость в школе.
В некоторых стихах сатира Барто направлена на взрослых, что в 1930-е годы подчас становилось предметом обсуждения. Критикам не нравилось, что дети ставят под сомнением поведение старших. Герой стихотворения «Наш сосед Иван Петрович» (1939) – сердитый старик, который вечно всем недоволен и всегда всем перечит. Дети с удивлением смотрят на него и говорят между собой: «Ой, сосед какой чудак! / Очень плохо жить на свете, / Если видеть все не так».
Самый известный сборник Барто 1930-х годов называется «Дом переехал» (1938). Когда пионер Сёма возвращается домой из летнего лагеря, он обнаруживает, что большого дома, где живет его семья, нет на месте. Когда городскую улицу расширяли, здание мешало движению, и поэтому дом передвинули на несколько кварталов. Подобное случалось и в реальности, поэтому переехавший дом становится точным символом радикальных перемен в советской жизни. Все, что оказывается на пути, сметается. Барто позволяет Семе по-детски вообразить, что дом может уехать на летние каникулы или отправиться на прогулку с Сёминой семьей, но этим фантазиям приходит конец, когда мальчик сам себя по-советски поправляет: «Человек – хозяин дома, / Все вокруг послушно нам».
Перемены в культурном климате сильно заметны и на примере обэриутов. Когда Даниилу Хармсу удалось вернуться в Ленинград в 1932 году после первого ареста и ссылки, выполнять роль детского писателя ему стало сложнее. Он продолжал активно сотрудничать с «Ежом» и «Чижом», но игровые и веселые мотивы уже не доминируют в его поэзии и прозе. Стихи, призывающие детей помогать взрослым в колхозе или обучающие солить огурцы к зиме, написаны безо всякого юмора и детского восторга. Стихи, которые прославляют «Аэрофлот» и пограничников, чисто заказные, как и «Песня Первого мая» (1938), где дети поднимаются утром раньше всех, чтобы первыми прокричать: «Да здравствует Сталин!».
Среди произведений 1930-х годов есть и вольный перевод «Плиха и Плюха» (1936) Вильгельма Буша. Эта история о двух непослушных щенках уже переводилась на русский в 1890-е годы, и Буш был одним из любимых авторов маленького Даниила[469]. Теперь история о том, что только хорошая порка поможет исправиться двум проказливым собакам и их столь же испорченным юным хозяевам, прозвучала у Хармса совсем по-новому. В его версии шалуны исправляются, когда битье палкой сменяется ласковым обращением. В советском контексте поэму «Плих и Плюх» можно было читать, как намек на современное требование жесткой дисциплины.
Вместе с Ниной Гернет (1899 – 1982) и Натальей Дилакторской (1904 – 1989) Хармс сочинил короткие стихотворные строки для книжки-картинки Николая Радлова «Рассказы в картинках» (1937). Герои этих историй – хитрые звери. Либо ты кого-то съешь, либо тебя кто-то съест – выживают самые находчивые. В 1938 году книга была опубликована в Нью-Йорке по-английски под названием The Cautious Carp and Other Fables in Pictures. На международном конкурсе детской книги в США она получила вторую премию. В Советском Союзе «Рассказы в картинках» стали классикой, но в течение двух десятилетий имя Хармса в списке авторов нельзя было упоминать. Только в пятом издании (1962 года) его имя снова могло появиться на обложке.
Одним из последних стихотворений Хармса стала короткая загадочная поэма «Из дома вышел человек» (1937). История о человеке, который ушел из дома и исчез в темном лесу навсегда, жутким образом напоминает судьбу самого автора. Хармс был арестован осенью 1941 года. Рассказывают, что дворник вызвал его на улицу на минуту, и его арестовали прямо в домашних тапочках. Ему инкриминировали «пораженческие настроения». Он попал в ленинградскую тюрьму «Кресты», где умер в психиатрическом отделении тюремной больницы. Стихотворение «Из дома вышел человек» заканчивается просьбой автора к читателю сообщить, если он когда-нибудь повстречается с этим человеком. В случае Хармса судьба его стала известна лишь спустя несколько десятилетий.
Когда Хармсу стало труднее работать по-старому и публиковаться в детских журналах, другие обэриуты все еще могли обеспечивать себе новые, пусть временные возможности существования. Николай Заболоцкий писал идеологически выдержанные советские произведения под псевдонимом. Николай Олейников сочинял сценарии фильмов для детей, иногда вместе со Шварцем. У самого Шварца явно прибавилось серьезности и нравоучительности. Его «Стоп! Правила уличного движения знай, как таблицу умножения» (1931) учили детей правилам уличного движения, а прозаическое произведение «Вася Шелаев» (1932) напоминало всем пионерам о необходимости сознательно относиться к летней работе в колхозе.
Пожалуй, сильнее всех пытался приспособиться к советской действительности обэриут Александр Введенский. Это было катастрофическое решение с художественной точки зрения, но экономически, несомненно, весьма выгодное. Первые книги Введенского издавались тиражами в 20 000 экземпляров, теперь тиражи возросли до 50 000 и 100 000 экземпляров. Он писал стихи о первом пятилетнем плане и строительстве новых железных дорог, героических поступках пионеров и трагической судьбе рабочих и коммунистов в капиталистических странах. Названия книг «Кто был Ленин?» (1932) и «Октябрята-ленинцы» (1932) говорят сами за себя. Стихи сборника «Октябрь» – скучноватая политическая пропаганда, незамысловатый урок истории, повествующий о начале революции и первом десятилетии советской власти: «Были раньше хорошие ночи. / Но не было ночи лучше этой: / В эту ночь восстали рабочие / За рабочую власть Советов». Введенский писал о росте продуктивности труда в промышленности и сельском хозяйстве и о том, что в капиталистическом мире «за границей восстанут рабочие и наступит Октябрь мировой».
Кроме таких политизированных сочинений, Введенский писал и об обычных детских занятиях. «Катина кукла» (1936) изображает один день из жизни маленькой девочки. В качестве иллюстраций Введенский использовал фотографии, – редкое явление в советской детской литературе того времени. Длинный рассказ «О девочке Маше, о собаке Петушке и о кошке Ниточке» (1937) описывает жизнь пятилетней Маши, зимние забавы, лето в деревне, болезнь и визиты доктора, первый день в детском саду. В шизофреническом культурном климате 1930-х было опасно писать на такие темы, и некоторым критикам на самом деле показалось, что Введенский слишком уж сосредоточивается на маленьком мирке детей, таким образом избегая важных социальных и политических вопросов. Машино участие в параде в честь Первого мая было воспринято как шаг в правильном направлении. Последняя книга Введенского, лирическое «Лето» (1941), живописует мирную сельскую идиллию. Позднее в том же году автор умер на этапе – харьковская тюрьма, где он оказался после ареста, была эвакуирована из-за наступления немцев на город.
В детской поэзии появилось новое имя – Сергей Михалков (1913 – 2009). Он начал публиковаться еще подростком, приехав в Москву в 1930 году, чтобы стать писателем. Член союза пролетарских писателей Михалков сочинял политические куплеты для взрослых на актуальные темы, но известности добился именно в детской литературе. Первая же попытка обернулась огромным успехом. «Дядя Степа», первоначально появившийся в «Пионере» в 1935 году, – самое известное произведение Михалкова. В последующие пятьдесят лет книга выдержала более ста изданий на русском языке общим тиражом пятнадцать миллионов экземпляров.
В детской поэзии того времени взрослые обычно были показаны просто как представители какой-то определенной профессии, но дядя Степа более живая фигура. Его основная черта – гигантский рост, и добродушный Степан использует его, чтобы помогать своим юным друзьям. Он, несомненно, положительный герой, он все видит, всех защитит. Недаром его прозывают Маяком. Он может снять воздушного змея с проводов, спасти утопающего ребенка, потушить пожар. Дядя Степа не боится показаться нелепым, что еще больше подчеркивает его человечность.
В 1935 году с «Дядей Степой» подмышкой Михалков пришел в «Пионер» на встречу с Маршаком. В результате появилась его первая книга, «Стихи» (1936), которую также ждал необычайный успех. Александр Фадеев (1901 – 1956) подчеркивал в газете «Правда» великую воспитательную ценность поэзии Михалкова: «Михалков – поэт незаурядный. И замечателен он главным образом тем, что, будучи сам воспитан Советской страной и советской властью, пишет стихи, воспитывающие детей в духе Советской страны и советской власти. Все стихи Михалкова согреты теплым, серьезным, наивным юмором и пронизаны ясным светом человеческой молодости. Они преисполнены подлинной и непосредственной любви к жизни, любви к труду, любви к людям труда, любви к родине, природе»[470]. Чуковский тоже сразу обратил внимание на особый, «самобытный и смелый», талант: «Стих у Михалкова, то задушевный, то озорной, то насмешливый, неотразимо певуч, лиричен, и в этом его главная сила»[471].
Более интимной стороной Михалков оборачивается к читателю в колыбельной «Светлана» (1935). Вся природа, от пеликанов в зоопарке до ветра в степи, ночью ложится спать, но маленькой Светлане не спится в постельке, пока любящий голос не споет ей колыбельную. Стихи понравились Сталину, чью дочь звали Светланой, и у Михалкова появился могучий покровитель.
В известном стихотворении «А что у вас?» (1935) дети вечером усаживаются в кружок во дворе и болтают. Их простой, естественный обмен репликами обезоруживающе наивен и привлекателен. Тон поэмы становится серьезнее, когда дети начинают сравнивать профессии своих мам. Вывод: «Мамы разные нужны, / Мамы всякие важны».
Веселое жизнелюбие проявляется в таких стихах, как «Часы» (1938), «Веселый турист» (1936), «Мы с приятелем вдвоем» (1936). Ловкий и искусный часовщик помогает детям приходить в школу вовремя, переставляя стрелки на час вперед, а веселый турист – это четырнадцатилетний мальчишка, чья радостная песня привлекает к нему всех вокруг. Сходство с «Во-первых и во-вторых» Хармса очевидно. Очаровательное стихотворение «Мы с приятелем вдвоем» состоит из нескольких эпизодов. Два неразлучных друга держат в доме двух ежей, двух ужей и двух чижей. Соседям надоедают животные, и их относят в зоопарк. Приятели хотят забрать своих любимцев назад, но выясняется, что звери растворились в огромной массе им подобных. Сто ежей, сто ужей и сто чижей с удивлением смотрят на мальчишек.
Ирония – главное в стихах «Про мимозу» (1935) и «Фома» (1935). «Мимоза» – это мальчик Витя «из квартиры номер шесть». Его так избаловали родители, что он ведет себя «Как растение мимоза / В ботаническом саду». Что типично для писателя и его времени, автора больше всего беспокоит в воспитании Вити тот факт, что мальчик не сможет стать хорошим солдатом. Фома, с другой стороны, как библейский неверующий Фома, делает всегда все наоборот, не веря в слова других. В смешной, преувеличенной форме автор дает ему урок. Фоме снится, что он в Африке. Его предупредили, что река Конго кишит крокодилами, но из чувства противоречия он полез купаться, и его проглотил крокодил. Это только сон, но Фома утверждает обратное, просто по привычке. Михалков заключает поэму просьбой: «Ребята, / Найдите такого Фому / И эти стихи / Прочитайте ему».
С самого начала Михалков сочинял идеологические стихи, преисполненные советского патриотизма и желания следовать линии партии. Он одним из первых написал о пионере-герое Павлике Морозове и сыграл значительную роль в воспевании военной подготовки юношества. Он прославлял флот, армию и пограничные войска. В поэме «Граница» (1938) группа детей разоблачает шпиона и отводит его в милицию. Герой «Миши Королькова» (1938) – мальчик с Сахалина, который попадает в руки японских фашистов. Они пытаются подкупить его шоколадом и пастилой, но ему удается спастись благодаря личному вмешательству Сталина.
Осенью 1939 года Михалков принимал участие в оккупации восточной Польши или, как было сказано в официальной советской биографии писателя, «участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Украину». Михалков объяснил значение «похода» детям в стихотворении «Пастух Михась» (1939). Михась – представитель трудового народа – приветствует советских солдат с распростертыми объятиями, и фотография Сталина в «Правде» – решающее доказательство польско-советской дружбы. Двадцать лет спустя Михалков мудро заменил фотографию Сталина изображением Ленина.
Михалков быстро занял одну из ведущих позиций в детской литературе. Он писал не только стихи, но и пьесы. Его пьеса «Том Кенти» (1939) основана на книге «Принц и нищий» Марк Твена, а «Коньки» (1939) – своеобразный пионерский «водевиль» на актуальные социальные и нравственные темы. Мальчик не может устоять против искушения купить себе коньки на найденные деньги, которые поначалу предназначены на нужд коллектива. С помощью товарищей он, конечно же, исправляется. В 1930-е годы появился и сделанный Михалковым популярный перевод английской сказки «Три поросенка» (1936). Песенка «Нам не страшен серый волк» доказывает, что Михалков знал и диснеевский мультфильм 1933 года. За свою литературную деятельность Михалков в 1941 году удостоился Сталинской премии.
Елена Благинина (1903 – 1989) в двадцатых годах училась в недолго просуществовавшем Брюсовском литературном институте. Она писала стихи со школьных лет, но настоящая карьера писательницы началась только в 1930-е годы. Первые ее стихи для детей были опубликованы в «Мурзилке», а в 1936 году вышла и первая книга – «Осень». Благинина начала с лирической поэзии о природе и смене времен года. В глазах ребенка природа полна поэзии и чудес. Это стихи о первых весенних цветах, о первой песенке птиц, о шелесте ветра, о цветах радуги и игре лучей света на стене в детской. Деревья, растения и животные – все персонифицировано в поэзии Благининой.
Большой успех ждал цикл стихов «Вот какая мама!» (1939). Героиня – образцовая милая девочка, рассказывающая о своем счастливом, гармоничном детстве. В ее жизни есть место не только играм, она сама одевается, печет, пришивает пуговицы и прибирает в комнате. Фигура матери – центральная в ее мирке. Матери положены почет и уважение, она – пример для дочери. Легко запоминается рефрен: «Вот какая мама – / золотая прямо!» Ирина Арзамасцева, историк, изучающий детскую книгу, считает, что публикация книги «Вот какая мама!» Благининой – важный этап в процессе возвращения традиционных семейных ценностей в советскую детскую литературу[472].
Есть в поэзии Благининой и другой мир – мир за пределами дома и природных явлений. «Я дома не люблю сидеть» – общее название цикла стихотворений о различных профессиях, от дворника до машиниста паровоза. Все профессии важны. Как всегда, у Благининой рабочие показаны глазами ребенка.
Первый сборник Благининой «Стихи» вышел в 1939 году. Как знак времени, в него был включен раздел эпических стихотворений и баллад на военные темы. В «Песне про двух буденовцев» умирающий кавалерист во время Гражданской войны посылает последний привет на Украину через своего товарища по оружию. Он наказывает маленькому сыну быть смелым бойцом в грядущих битвах. Такая поэзия поддерживалась официально, и в том же году Благинина была включена в список писателей, получивших всесоюзные награды.
Ранние стихи Зинаиды Александровой (1907 – 1983) также описывали мир детей, но чаще она писала о пионерах и советской родине. Александрова выросла в детском доме и, прежде чем обратиться к литературе, работала на фабрике. Первые сборники поэзии, «Фабричные песни» и «Полевой октябрь», предназначались для взрослых, но именно среди маленьких детей поэтесса нашла свою истинную аудиторию. В сборнике «Ветер на речке» (1932) стихотворение с тем же названием рассказывает о веселых играх детей на летнем лугу и ветре, шаловливо играющем с их одеждой, пока они купаются в речке. Веселое настроение отражается во всем – в композиции, ритме, образах. Если у Благининой в поэзии чаще всего звучит «я», то Александрова использует «мы» – это группа детей с общими переживаниями.
В том же году увидела свет «Колхозная весна» (1932) – первая книга стихов для детей о колхозной жизни. Радостные коллективы трудятся в полях, детвора помогает с весенней вспашкой. Это серьезные стихи, наполненные сельскохозяйственными терминами, и в конце книги Александрова призывает своего воображаемого читателя – девочку – вырасти, чтобы стать трактористкой. Книга «Артек» (1939) состоит из стихов о пионерах, отдыхающих в знаменитом международном пионерском лагере в Крыму.
В 1930-е годы у Александровой появились стихи о дикой природе, но даже в стихотворениях о животных идеологический аспект не забывается. В «Дозоре» (1938) мальчик подбирает щенка. Они становятся добрыми друзьями, и с тяжелым сердцем ребенок соглашается отдать собаку брату – пограничнику на Дальнем Востоке. Здесь пес обретает свое истинное призвание и не раз ведет себя геройски. С гордостью мальчик читает письмо, рассказывающее о том, как пес спас брата-пограничника от верной смерти и помог поймать шпиона, пытавшегося перейти границу.
Известной песней стало стихотворение Александровой «Гибель Чапаева» (1937). Последнее сражение красного героя исполнено драматизма и трагизма. Поэма воспевает храбрость и долг и заканчивается призывом поднять упавшее знамя Чапаева и отомстить за его смерть.
После распада Советского Союза Александрову вспоминают в основном как автора песенки «Маленькой елочке холодно зимой». Песня, написанная, по-видимому, в 1931 году, неожиданно стала актуальной несколько лет спустя, когда по официальному указу Новый год вместо запрещенного Рождества был превращен в детский праздник. Легко запоминающаяся мелодия Михаила Красева способствовала прославлению счастливого детства – дети весело танцуют вокруг елочки, украшенной золотыми шишками, разноцветными шариками, пряниками и шоколадными рыбками.
Елизавета Тараховская (1895 – 1968), библиотекарь из провинции, написала свою первую пьесу для детей в 1924 году. Пьеса «Находка» была поставлена в Московском центральном детском театре. За ней в 1920-е и 1930-е годы последовали сборники стихов о жизни детей. В сборнике «Амарэ детский сад» (1932), сделанном по заказу, рассказывается, как процветают в Советском Союзе национальные меньшинства. Амарэ – это детский сад для цыганских детей, и на основе увиденного там Тараховская предсказывает, что в ближайшем будущем все цыгане страны найдут свое место в «великой семье» народов. Гарантия этого – портрет Сталина в детском саду с надписью: «В нашем Союзе все народы равны, в нашем Союзе все народы дружны».
Тараховская приобрела известность после публикации сборника «Метрополитен» (1932) – детских стихов о метро, одном из самых больших строительных проектов 1930-х годов. С точки зрения ребенка метро полно чудес: там и самодвижущиеся эскалаторы, и открывающиеся двери. Главное для Тараховской – пробудить уважение к рабочим, творящим все эти чудеса.
На Съезде писателей в 1934 году Маршак подчеркивал, что интернационализм – отличительный признак советской детской литературы. Однако среди многочисленных писателей страны, пишущих не на русском языке, выделялся, пожалуй, только Лев Квитко. Квитко писал на идише, но многочисленные превосходные переводчики на русский – Маршак, Светлов, Фраерман, Михалков, Благинина, Николай Чуковский и Анна Ахматова – обеспечили ему широкую аудиторию и среди русскоязычных детей.
Квитко переехал из Харькова в Москву в 1936 году. Он вырос сиротой в бедности, без возможности учиться в школе. Первой его публикацией в 1918 году стало стихотворение о приходе Красной армии в Киев. В тот же год вышел и первый его сборник «Лидэлэх» («Песенки»). Русские читатели узнали о нем только в 1937 году, когда в Москве по-русски были напечатаны пять книжек его стихов. За ними последовало множество других, еще до начала Второй мировой войны сборники Квитко печатались общим тиражом в несколько миллионов экземпляров.
Частая тема у Квитко – чувство изумления и восторга ребенка перед ежедневной жизнью. Предметом вопросов и фантазий любознательного героя может стать что угодно: цветок («Цветок»), перочинный ножик с множеством лезвий («Ножик») или выводок поросят («Поросята»). В стихотворении «Лошадка» (1938) маленький мальчик в одно прекрасное утро обнаруживает деревянную лошадку, таинственным образом очутившуюся у его кровати. Мальчик не знает, не снится ли это ему, и пристает с вопросами к родителям. В мире, в котором живут дети в стихах Квитко, каждое утро полно обещаний и новых возможностей («Утро»).
Не чужда Квитко и советская идеология. Он писал стихи о Советской армии, о маршале Клименте Ворошилове («Письмо к Ворошилову», 1936) и о важном дне в семье – сын призван в армию («Проводы», 1938).