«Золотой ключик»

Во второй половине 1930-х годов появилось несколько сказочных и фантастических книг, которые не потеряли своей популярности и в наши дни. В то время контакты с другими странами, а стало быть и переводы, были сведены к минимуму. Широко распространено было мнение, что «буржуазная» детская литература не подходит и даже непонятна советским детям. В результате многие авторы свободно перерабатывали иностранную литературу так, чтобы она лучше соответствовала потребностям и ценностям первого в истории социалистического государства. При этом не было риска, что читатели могут опознать оригиналы.

«Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1935 – 1936) Алексея Толстого – вольная версия «Пиноккио». Первый русский перевод известного произведения Коллоди вышел в 1905 – 1906 годах, но «Пиноккио» тогда не вызвал особого интереса в России. Будучи эмигрантом в Берлине, Толстой опубликовал адаптацию «Приключений Пиноккио», основанную на черновике русского перевода Нины Петровской. Вернувшись в Советский Союз, он решил снова заняться итальянской историей Коллоди, поскольку атаки на сказки к середине 1930-х годов уже ослабли. Так появился советский Пиноккио, значительно отличающийся от оригинала. Чтобы сделать историю более подходящей для юной аудитории, Толстой ее сократил и упростил, уменьшил морализаторские тенденции, удалил некоторые пугающие и сверхъестественные детали и усилил акцент на игре слов и смешных положениях. Герой был перекрещен в Буратино, что по-итальянски означает «деревянная кукла»; это слово Толстой нашел в подзаголовке книги Коллоди. Появился новый центральный символ – золотой ключик. Чтобы объяснить, почему он так вольно переделал оригинал, Толстой написал в предисловии, что у него не было под рукой книги, и ему пришлось восстанавливать ее по памяти.

Темой «Золотого ключика», в отличие от оригинала, является не стремление марионетки стать настоящим мальчиком, а скорее бунт кукольного коллектива. В борьбе против эксплуататора, хозяина театра марионеток, куклы сплачиваются в настоящий коллектив и решают создать собственный театр, в котором все будут равны. Золотой ключик, который достается Буратино, открывает путь не к богатству, а к свободе от эксплуатации. Юмор, фантазия и приключения превратили «Золотой ключик» в одну из любимейших книг советских детей. Пьеса, поставленная по книге в 1936 году, также пользовалась успехом в Центральном детском театре в Москве. Фильм (1939) пионера советского сказочного кино режиссера Александра Птушко стал важной вехой в истории советской детской культуры.

Перевод оригинала Коллоди был опубликован в Советском Союзе только в 1959 году. В предисловии романист Эммануил Казакевич (1913 – 1962) мельком упоминает «вольное переложение» Толстого, говоря лишь, что «знающий копию да познакомится с оригиналом», и подчеркивая множество различий между обоими произведениями[494]. В 1957 году Николай Заболоцкий и Александр Твардовский посетили родину Коллоди в Тоскане и видели статую Пиноккио. Перевод Казакевича с итальянского, предположительно, вдохновлен их рассказами. Следующее издание книги Коллоди появилось только двадцать четыре года спустя, да и то в городе Казани.

В последние годы жизни Толстой работал над сборником русских волшебных сказок и сказок о животных. Он так объяснял стоящую перед ним задачу: «Из многочисленных вариантов народной сказки выбираю наиболее интересный, коренной, и обогащаю его из других вариантов яркими языковыми оборотами и сюжетными подробностями»[495]. Иногда Толстой допускал значительные изменения, но всегда старался сохранить народный язык и стиль сказок. Сборник был опубликован уже после его смерти, в 1946 году.

Перевод «Барона Мюнхгаузена», сделанный в 1920-е годы, вызвал резкое недовольство учителей и библиотекарей – книга полна вранья. То, что барон рассказывал детям о жизни на Луне, никак не соответствовало данным советской науки. Несколько более сдержанным лгуном и хвастуном был капитан Христофор Врунгель, главный герой повести Андрея Некрасова (1907 – 1987) «Приключения капитана Врунгеля» (1939). Капитан преподает навигацию в мореходном училище. Его внешность непримечательна, но, к удивлению учащихся, у него оказывается неисчерпаемый запас рассказов о фантастических приключениях со времен плавания вокруг света. Книга читается как пародия на более серьезную «Карту с приключениями» Евгения Шварца.

В капитане Врунгеле присутствуют не только черты записного вруна Мюнхгаузена, о чем свидетельствует происхождение его фамилии. Юмор в книге часто основан на такой же игре слов. Капитан назвал свою яхту «Победа», но во время плавания две первые буквы отвалились, и корабль теперь носит название «Беда». Врунгелю – по крайней мере, это следует из его собственных рассказов, – свойственны еще и храбрость и находчивость, присущие Робинзону Крузо. Во время плавания по семи морям от Антарктики до Южной Америки Врунгель встречает людоедов и эскимосов, английских лордов и пиратов. У него есть могущественный враг – адмирал Кусаки, но Врунгель всегда умудряется выбраться без потерь из самых опасных ситуаций.

Однако самой смешной книгой 1930-х годов следует признать «Старика Хоттабыча» (1938) Лазаря Лагина (1903 – 1979). На Лагина оказали влияние и сказки «Тысячи и одной ночи» с их ароматом сказочного мира Востока, и особенно комическая повесть «Медный кувшин» (1900) английского писателя Ф. Энсти. В дореволюционной России Энсти был популярным писателем, и его книгу «Медный кувшин» перевели еще в 1902 году, всего через два года после выхода английского оригинала. Лагин позаимствовал у Энсти не только основную идею, но и целые сцены, хотя, конечно, изменил время и место действия – теперь это Советский Союз тридцатых годов. Энсти писал для взрослых со взрослым главным героем, а Лагин использовал его идею в книге для детей.

Хоттабыч – джинн, который провел в запечатанном кувшине тысячи лет до того, как его выпустил на волю советский пионер. Как положено в литературной традиции, благодарный джинн готов служить новому господину, выполняя все его прихоти, закидывая его драгоценными камнями и наделяя безграничной властью. Однако оказывается, что представления о счастье в социалистической стране изменились. Возникают нелепые ситуации, например, когда джин, исполнившись благих намерений, применяет волшебство и наводняет московский дворик слонами и индийскими слугами. Недоразумения из-за возникшего у джинна культурного шока смешны, но есть в них и серьезная сторона. Оказывается, как и в романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», что личное обогащение и власть в советском обществе уже никого не привлекают, а юному пионеру приходится перевоспитывать джинна, чтобы он смог понять и принять коммунистические идеалы.

Одна из самых известных американских сказок «Удивительный волшебник из страны Оз» Фрэнка Баума тоже обрела советского двойника – «Волшебника Изумрудного города» (1939) Александра Волкова (1891 – 1977). Девочку из Канзаса зовут Элли, а не Дороти, у волшебника появилась фамилия – Гудвин, добавились новые главы, изменились мелкие детали, но в целом это достаточно точный перевод. Тем не менее автором в книге указан сам Волков, а роль Баума значительно преуменьшена. До войны вышли три издания, общим тиражом свыше 200 000 экземпляров, но четвертое издание появилось только в 1959 году, после смерти Сталина. Успех книги был необычаен. Как в свое время и самого Баума, дети забросали Волкова письмами, требуя продолжения. Волков написал еще несколько книг, показав, что и сам может сочинять захватывающие приключения. Некоторые идеи, мотивы и герои снова были заимствованы из разных книг Баума, но в целом Волков создал собственный мир в книгах «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» (1963), «Семь подземных королей» (1964), «Огненный бог Марранов» (1964), «Желтый туман» (1970) и «Тайна заброшенного замка» (1982). Советский уклон в этих книгах проявляется в беспрестанной борьбе с захватчиками, феодализмом, олигархией. Положительные герои всегда на стороне угнетенного народа.

В 1930-е годы Евгений Шварц использовал жанр сказки для того, чтобы учить детей доброте, дружбе и трудолюбию. Сказочные персонажи и реальные люди существуют бок о бок. В «Новых приключениях Кота в сапогах» знаменитый кот из сказки Шарля Перро попадает на дачу детского сада и помогает бороться с плохим поведением. Те, кто не желают быть частью коллектива и только мешают другим, служат дореволюционной России, которая в сказке представлена отвратительной жабой.

Для Шварца тридцатые годы стали временем важных перемен – он начал писать пьесы. Театральные и кукольные версии «Красной Шапочки» (1937) и «Снежной королевы» (1939) предназначены в основном для детей. Однако в пьесах «Голый король» (1934), заимствующей мотивы сразу трех сказок Андерсена – «Свинопас», «Новое платье короля» и «Принцесса на горошине», а также «Тень» (1940) и «Дракон» (1944) можно обнаружить серьезные аллегорические намеки, которые препятствовали их публикации и постановке в сталинские годы. Это потенциально подрывные пьесы о неограниченной власти, злоупотреблении властью и психологическом воздействии диктатуры на сознание граждан. Действие происходит в сказочном мире, что позволило советским критикам видеть злодеев в «Драконе» Гитлером и нацистами, а не Сталиным и его послушными приспешниками. Тем не менее, эти ассоциации не были настолько убедительны, чтобы дозволить широкое распространение шедевров Шварца.

Более простые задачи ставил перед собой Вениамин Каверин в «Сказке о Мите и Маше, о Веселом Трубочисте и Мастере Золотые Руки» (1938). В сказке Каверина фольклорный злодей Кощей Бессмертный – тиран, у которого три верных пса с весьма очевидными именами Геб, Гер и Гим. Он похищает ленинградскую девочку и пытается превратить ее в подобие себя. Элементы современности, типа аэропланов, перемешиваются с традиционными сказочными мотивами, типа говорящих животных. Брат Митя решает вызволить сестру из плена. Злодей побежден, город, который он захватил, освобожден. Драматическим образом литература у Каверина предвосхищала действительность. В последующих изданиях он намеренно ослабил политическую злободневность сказки, переименовав собак в Гауса, Гнора и Гарта.

Валентин Катаев тоже писал сказки, но без современных аллюзий. Маленькие девочки в «Дудочке и кувшинчике» (1940) и «Цветике-семицветике» (1940) переносятся в волшебный мир, где им служат магические предметы. Дудочка помогает собирать ягоды, а лепестки цветка выполняют все желания. Но девочки понимают, что счастье и благополучие не приходит волшебным путем, истинное счастье – результат тяжелого труда и добрых дел.

В «Горячем камне» (1941) Аркадия Гайдара использованы все те же сказочные ингредиенты, но намерения у автора иные. Мальчик находит волшебный камень и хочет сделать доброе дело – пусть старый больной сторож в колхозном саду снова станет молодым. Но старик не заинтересован в молодости. Он доволен своей жизнью – ведь ему досталось счастье быть участником революции. Гайдар хочет убедить читателя, что магический камень в Советском Союзе, где каждый и так счастлив, никому не нужен.

Сказки, собранные в «Малахитовой шкатулке», вышли из-под пера Павла Бажова (1879 – 1950). Первоначально он утверждал, что сказки эти – уральский дореволюционный фольклор, возникший среди рабочих. Он назвал их сказами, а не сказками, но в наши дни доказано, что эти истории в значительной степени плод его фантазии. Первые отдельные сказы, адресованные взрослым, выходили в 1936 году, а сборник, который получил Сталинскую премию в 1943 году, опубликован в 1942-м. Так как многие из историй Бажова стали популярны среди юных читателей, «Детгиз» подготовил отдельный том – «Уральские сказы» (1945).

В своих сказах Бажов прославлял талант и профессиональное мастерство уральских мастеровых, при этом подчеркивая, что в царской России настоящему таланту места не было. Поэтому герои Бажова мечтают о новом, справедливом мире. В 1953 году советский критик объяснил важность уральских сказок Бажова для молодых: «Сказы Бажова помогают детям и сейчас увидеть главное в жизни, понять друзей и врагов, воспитывают страстных борцов за коммунизм, за мир и счастье во всем мире»[496].

Рядом с реальным миром естественным образом располагается мир магический, наполненный необычайными явлениями, темными силами, горными духами и спрятанными сокровищами. Юному герою предстоят различные испытания, в которых ему помогает волшебный помощник. Отмечая, что сборник Бажова обращен одновременно и к ребенку, и к взрослому читателю, Марк Липовецкий интерпретирует мрачные пророчества и ощущение страха и ужаса как выражение советского коллективного бессознательного[497]. Бажов сочинил большинство сказок в 1937 – 1938 годах, когда, обвиненный в «похвале врагов народа», он прятался от властей и возможного ареста. Уральские сказы помогали ему уйти от реальности, но в них непосредственно отразилась сущность эпохи.

«Каменный цветок» Бажова в 1946 году лег в основу фильма, а в 1950-м к нему написал балетную музыку Сергей Прокофьев. Интерес к мифологии Бажова проявился и за рубежом; существуют два лондонских издания книги, 1944 и 1974 года.