Формальный подход

Еще один способ репрезентации мотива еды в моде – создание вещей, имитирующих продукты, но не съедобных, а вполне себе функциональных. Одной из первых ввела в мир моды приземленные образы еды и возвела их в ранг искусства Эльза Скиапарелли, итальянский модельер 1930-х годов. Под влиянием сюрреализма и дружбы с Сальвадором Дали Скиапарелли создала знаменитое платье-омара (белое длинное платье простого классического кроя с нарисованными на нем объемным, словно трехмерным гигантским омаром и листьями петрушки), шляпку-отбивную, сумку в виде яблока.

Подобные вещи попадаются периодически во многих коллекциях последних лет. Один из недавних примеров – сумки американского дизайнера Нэнси Гонсалес (Nancy Gonzalez) из плетеной крокодиловой кожи в виде яблок и ананасов и клатч-груша или клатч в виде мятого пакетика из-под чипсов из муара на золотой цепочке от британского дизайнера Ани Хиндмарч (Anya Hindmarch), круглый клатч французской марки Olympia le Tan в виде банки черной икры, сумочка американской художницы Кэтлин Дастин в форме гигантского семечка или (не слишком, впрочем, «съедобная») сумка в виде мухомора от итальянской компании Braccialini. А хулиганская марка Rodnik band, помимо платья с сырными принтами или колье-яичницы, имеет в своем арсенале «сладкую» сумку в форме арбузной дольки.

Фрукты и овощи – постоянная тема и в ювелирном искусстве. Одним из первых этот мотив в ювелирное искусство ввел дом Cartier. Запатентованная технология компании – драгоценные камни, ограненные в форме фруктов, стиль tutti frutti. Это можно назвать геммологическим эвфемизмом. Ведь ставшая классической огранка бриллианта в 57 граней, изобретенная в начале ХХ века математиком Марселем Толковски, – это претензия ювелирного ремесла на искусство, эта огранка подчеркивает абстрактность красоты камня. А камень, обточенный в виде фрукта, словно говорит: я не драгоценный камень, я не дорогая серьезная материя, я фрукт, просто фрукт, игрушка, забава.

Той же цели служат и украшения в виде фруктов. У тех же Cartier в одной из последних коллекций Sortilege de Cartier – коктейльные кольца с крупными камнями, изображающими цитрусовые: турмалины выступают в роли апельсинов, хризобериллы имитируют лаймы, а розовые сапфиры – грейпфруты. Из камней искусно сделаны дольки с помощью бриллиантовых дорожек и лакового покрытия.

У De Grisogono есть ювелирная линия Fruits, в которой представлены кольцо-апельсин, где желтый цвет обыгран редкими в природе желтыми сапфирами, арбузы с изумрудной коркой, мякотью из розовых сапфиров и косточками из черных бриллиантов, подвеска в виде надкусанного яблока, усеянного рубинами. Подобные кулоны и сережки в виде яблок с корешком из белого золота, листьями из зеленых топазов есть в коллекции Tentazione от Pasquale Bruni. Другие продукты редко вдохновляют ювелиров, но исключения встречаются – Chopard, например, сделали сережки в виде креветок.

Ювелирное искусство, как и мода, как и еда, «вытекает из берегов» своей функциональности: высокое ювелирное искусство (haute joaillerie) – это больше чем украшения; высокая мода (haute couture) – больше чем платья, высокая кухня (haute cuisine) – больше чем пища. И в то же время и мода, и ювелирное искусство драматически признаются в том, что они – просто предметы потребления, как и съедобные продукты. В украшениях и аксессуарах в виде яблок и апельсинов эти два посыла присутствуют одновременно. Это игра в кошки-мышки, завуалирование смысла: нефункциональная с точки зрения моды форма (фруктов, овощей и т. д.), с одной стороны, возвышает функциональную вещь, абстрагирует ее от своей функции, а с другой стороны, сама тема еды, служащая вдохновением для дизайнеров-художников, принижает модную вещь, подчеркивает ее «легковесность», точно так же как и в случае с одеждой, изготовленной из продуктов. О «легковесности» как моды, так и еды не раз говорит Барт: о моде – «Мода, несмотря на свой престиж, все время чувствует себя слишком легковесной» (Барт 2003: 301), о еде – «Даже исследователю пища как предмет занятий внушает чувство легковесности» (там же: 367).