СВЕЖИЙ ВЗГЛЯД НА ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД К ИСТОРИИ
СВЕЖИЙ ВЗГЛЯД НА ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД К ИСТОРИИ
В нашей стране с начала 90-х годов бурно развивается цивилизационный подход к истории. Благо, в прошлом России есть несколько крупных теоретиков, посвятивших свои труды этой модели исторического развития. А два десятилетия назад обильные переводы сделали для специалистов, публицистов и широкой читательской аудитории доступными труды западных «цивилизационщиков».
Цивилизационный подход вошел в учебники и учебные программы. Им определяется «начинка» множества научных монографий, статей, историософских эссе и чудовищное количество дилетантских (под именем публицистических) выступлений. Иными словами, эта парадигма прочно вошла в научную, философскую и даже художественную культуру нашей страны.
Отчасти это было связано с необходимостью преодолеть монопольные позиции формационного подхода, поддерживавшегося марксистской идеологией. Цивилизационный подход в этом смысле сыграл роль первого могильщика, хотя его и пытались «скрещивать» с формационным — с большей или меньшей долей нелепости.
Книга Фелипе Фернандеса-Арместо «Цивилизации» — блестящий подарок тем, кто всерьез заинтересован этим направлением научной исторической теории. В том числе и автору этих строк, действующему «цивилизационщику».
Автор книги прекрасно знает основную литературу по цивилизационной теории, созданную в недрах европейской, а также американской исторической науки и философии. Он свободно владеет ею и отталкивается от нее, строя собственные положения. Жаль только, ему не довелось ознакомиться с собственно-русской цивилизационной мыслью. Так, за пределами книги Фернандеса-Арместо остались столь крупные фигуры, как, например, К. Н. Леонтьев, Л. Н. Гумилев и даже Н. Я. Данилевский. Это обидное упущение.
Однако в целом можно констатировать: в «Цивилизациях» основательный академический уровень соединяется с прекрасным языком и свободой теоретической мысли. У кого-то книга может даже вызвать ощущение избыточной легкости, слишком необычной для профессиональной науки. Но это было бы неверное впечатление. Из того, что Фернандес-Арместо силен как литератор и мыслитель, никак не вытекает слабость его как ученого. Скорее, напротив, его позиции только укрепляются от весьма эмоционального, наполненного сравнениями и живыми мыслями способа подавать материал.
Ядро воззрений Фернандеса-Арместо изложено в главах, где даются определения фундаментальным понятиям философии истории. Так, с его точки зрения, «…не существует исключительно истории человечества. История — «человеческая» наука: она слишком пропитана слезами, кровью, эмоциями и ненавистью, чтобы быть чем-то иным. Будь она «наукой» в старомодном понимании этого слова — областью изучения, в которой все происходит по неизменным законам, — в котором предсказуемы все последствия, я бы счел такую историю непривлекательной. Предмет науки о человечестве — человек, и все человеческое достойно внимания историка. Но чтобы понять человека правильно, его нужно увидеть в контексте с остальной частью природы. Мы не можем исключить себя из экосистемы, в которой существуем, разорвать «цепь существ», которая связывает нас со всем живым миром. Наш вид входит в огромное животное царство. И окружение, которое мы создаем для себя, вырубается, выдалбливается из того, что дала нам природа… Таким образом, история в определенном смысле — это историческая экология».
Из этой позиции совершенно естественно вытекает определение критериев, с помощью которых автор считает возможным выделять конкретные самостоятельные цивилизации и сравнивать их друг с другом. Фелипе Фернадес-Арместо предлагает рассматривать цивилизацию «…как взаимоотношения между человеком и природой…» Он дает читателям «…шкалу, на которой общества располагаются в соответствии со степенью модификации своего окружения. Некоторые цивилизации, рассмотренные в книге, знакомы тем читателям, которые интересуются сравнительным изучением цивилизаций. Но это не следует принимать за одобрение привычных им критериев: это чисто практическая мера, призванная помочь соотнести малознакомые удивительные примеры с тем, что читатели уже знают. Это также способ показать, что многие общества, исключенные из традиционного списка цивилизаций, на самом деле соответствуют самым распространенным критериям или обладают характеристиками, которые принято считать признаками цивилизации». В качестве примера можно привести цивилизации, возникшие в мире полярных льдов, в частности, арктические сообщества — некоторые из них локализуются и на территории России. Прежде, среди теоретиков цивилизационного подхода к истории лед считался абсолютно неподходящей средой для возникновения и жизни цивилизаций. В рамках дефиниций, предложенных автором книги, этот запрет снимается, как и ряд других, ему подобных. В дальнейшем Фернадес-Арместо совершает обзор цивилизационных организмов, последовательно двигаясь от одной среды обитания к другой, от одних природно-географических комплексов к другим.
Насколько это снятие адекватно, решать самому читателю. Оно прежде всего необычно, оригинально, свежо. Это возможный взгляд, который невозможно записать в понятие «истина», поскольку он представляет собой пока не более чем интересную гипотезу. Автор этих строк, прочитав книгу, остался сторонником более традиционного взгляда, в рамках которого цивилизация все-таки не объединяется с природным окружением в нерасторжимое единство, а отделяется от него и рассматривается как определенная модальность развития культурных форм. Тогда наилучшим определением сути, подстраивающей под себя весь строй цивилизационного сообщества, будет совокупность религиозно-философских сверхценностей данного сообщества. Но… модель Фернандеса-Арместо имеет право на существование. А сила убеждения, с которой он отстаивает свои позиции, думается, зажжет немало сердец.
Дмитрий Володихин
Много есть чудес на свете,
Человек — их всех чудесней.
Он зимою через море
Правит путь под бурным ветром
И плывет, переправляясь
По ревущим вкруг волнам.
Землю, древнюю богиню,
Что в веках неутомимо,
Год за годом мучит он
И с конем своим на поле
Всюду борозды ведет.
Муж, на выдумки богатый,
Из веревок вьет он сети
Я, сплетя, добычу ловит:
Птиц он ловит неразумных,
Рыб морских во влажной бездне,
Я стада в лесу дремучем,
И зверей в дубравах темных,
Я коней с косматой гривой
Укрощает он, и горных
Он быков неутомимых
Под свое ведет ярмо.
Мысли его — они ветра быстрее;
Речи своей научился он сам;
Грады он строит и стрел избегает,
Острых морозов и шумных дождей;
Все он умеет; от всякой напасти
Верное средство себе он нашел.
Знает лекарства он против болезней,
Но лишь почует он близость Аида,
Как понапрасну на помощь зовет.
Софокл. Антигона[1] (Пер. С. Шервинского и Н. Познякова)
О руины! Я вернусь к вам за вашими уроками!
К. Ф. Волне. Руины[2]