Введение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Введение

Что значит применительно к науке, если высказывание основывается на интерсубъективно доказываемых эмпирических фактах? Чтобы ответить на данный вопрос, мы здесь вновь можем ограничиться естественными науками, психологией, а также общественными и историческими науками. Когда далее будет говориться просто о науке, всегда будут подразумеваться они.

Как следует из предварительных выводов в главе IV, науки состоят не только из собрания фактов, но и из их систематического объяснения и упорядочения. Подобное объяснение проводится, как было показано, иногда с помощью законов природы или с помощью исторических правил. Так, к примеру, отдельные феномены света проясняются через законы оптики, отдельные события средневекового противостояния папы и императора — через нормы церковного права, имперского права и т. д. Эти законы и правила, однако, не рассматриваются изолированно, но приводятся в систематическую взаимосвязь. Определенные законы преломления света, например, можно свести к законам его волнового распространения, а единичные нормы имперского права — к основам устройства империи. Подобные обобщения находят свое завершение в небольшой группе законов или правил, которые, представленные как аксиомы, образуют ядро научной теории. Целью науки является, повторю еще раз соответствующее замечание из главы IV, производство теорий как систем объяснения, но такая система объяснения одновременно является и упорядочивающей системой. К примеру, теория оптики показывает, как следует связывать между собой внутри системы явления преломления и отражения и толковать их в цельном контексте этой теории. То же самое действительно для определенного типа поведения папы римского или императора в свете исторической теории, которая образуется в соответствии с теми всеобщими теологическими или политическими принципами, на которых основывался определенный период средневековья.

Таким образом, наука, с одной стороны, содержит высказывания об отдельных феноменах или событиях, происходящих в определенном пространстве, в определенное время — их называют

базисными предложениями, — с другой стороны, она содержит высказывания о естественных законах и исторических нормах. Базисные предложения могут быть выражены в логической форме единичных предложений (здесь происходит преломление света, в 1075 году папа отлучил Генриха IV от церкви), высказывания о естественных законах и нормах — в логической форме всеобщих положений (для всех случаев преломления света верно... Для всех пап данной эпохи было верно...). Следовательно, вопрос о том, как научные высказывания могут быть обоснованы интерсубъективно доказуемыми эмпирическими фактами, более точно формулируется так: как это возможно в случаях базисных предложений, общих положений и теорий?

Чтобы подробно ответить на эти вопросы, потребовалось бы отдельное исследование. Так как я уже сделал это в моей книге "Критика научного разума", которая имеет принципиальное значение для последующего рассмотрения, я ограничусь здесь резюмирующим и предназначенным для не имеющего теоретико-научной подготовки читателя воспроизведением уже достигнутых там результатов. В основе научного объяснения лежит следующая очень упрощенная и рассмотренная в самой общей форме схема:

;>?<; Su, 1) а есть F (Fa) ??

2) всегда, если F, то G T, Тз

3) а есть G (Ga) ??

Как видно, дело здесь идет о логическом выводе. Первая посылка и вывод являются в нем базисными предложениями, к примеру: "Тело а падает в момент t с высоты h" (Fa) и "тело а в момент t + ? t ударится о землю" (Ga). Однако вторая посылка состоит из естественного закона или исторического правила, например, в уже упомянутом случае падения: "Всегда если тело падает с высоты: h, то время его падения необходимо составляет ? t (если F, то G). То есть приведенной схеме можно дать следующее содержание: если, во-первых, тело а в момент t начинает падение с высоты h и если, во-вторых, пролетает путь падения h за время ??, то тело а к моменту t+ At упадет на землю. Тем самым, с одной стороны, объясняется, почему тело к моменту t+?? падает на землю, и, поскольку, с другой стороны, это событие может быть объяснено, оно одновременно, в случае знания обеих приведенных посылок, является предсказуемым.

Этот пример был взят из естественных наук. Теперь для лучшего уяснения мы выберем еще один особо простой пример, частью классический, из других подходящих в данной связи наук.

Допустим, из психологии: собака Павлова в момент t слышит звонок-знак k. Всегда, когда такая собака слышит подобный звонок-знак, она выделяет слюну. Следовательно, в момент t эта собака выделяет слюну.

Пример из исторической науки: магистр рыцарского ордена Ульрих фон Юнгинген в 1410 году у Таненберга [и Грюнвальда]

при определенных внешних обстоятельствах столкнулся с польско-литовским войском. По нормам рыцарства при такого рода обстоятельствах ему не следовало начинать битву. Значит, У. фон Юнгинген не начал битвы.

Пример из социологии: в стране L нет ограничения на рождение детей. Для всех стран без такого ограничения увеличение населения имеет форму геометрической прогрессии, в странах же с регулируемой рождаемостью — форму арифметической прогрессии (закон Т. Р. Мальтуса). Следовательно, в стране L за промежуток времени Z будут достигнуты пределы жизнеобеспечения, и в силу этого прирост населения будет приостановлен.

Конечно, эти примеры воспроизведены в сильно сокращенной форме. Вообще научное объяснение содержит гораздо больше, чем только две посылки, к которым могут принадлежать как базисные предложения, законы природы, исторические правила, так и целые теории и цепи теорий (о чем еще будет говориться). Также и исторические правила внутри объяснений имеют иную функцию, чем законы природы, выступающие в форме общих положений и устанавливающие логическую связь между базисными предложениями посылок и вывода, как это, по-видимому, следует из упрощенно представленных примеров. К тому же в исторических и социальных науках иногда объясняется возникновение самих правил, а не только событие на основе правил2. Во все тонкости я не могу здесь вдаваться. Ими, однако, в данной связи можно и пренебречь, поскольку они несущественны для принципиального и предельно общего вопроса, разбираемого здесь, вопроса о том, как выступающие в научной модели объяснения базисные предложения, естественные законы, исторические правила и теории могут быть обоснованы через интерсубъективно доказуемые факты. Здесь не играет роли, чаще или реже в научных объяснениях выступают базисные или общие предложения, имеют ли в них исторические правила то же логическое место, что и законы природы (на деле правила выступают там внутри базисных предложений), или же разъясняется само возникновение правил (тогда здесь применяется та же модель объяснения)3.

Кроме того, историческая наука показывает, что не всякое объяснение есть предсказание, хотя, с другой стороны, каждое предсказание основывается на объяснении. Но было бы неверно предполагать, что исторические объяснения, поскольку они относятся к известным фактам, могут присоединяться к ним лишь ad hoc и тем самым представляют лишь, говоря/словами Гегеля, "тощие тавтологии". Достаточно часто оказывается, что употребляемые историком нормы и теории не способны объяснить все события, для которых они предназначаются, и что он в таком случае не только не достигает успеха, но и может потерпеть крах. Все же нередко при этом историк способен предсказать кое-что, а именно —некоторые находки или свидетельства, сообщающие о прошлом, и эти свидетельства могут быть позже обнаружены (классическим примером здесь являются раскопки Шлимана).