Правительство. Городские учреждения

Правительство. Городские учреждения

Если верить Данте, нет ничего изменчивее флорентийских учреждений. Такой вывод следует из его знаменитой инвективы против современной ему Италии:

Италия, раба, скорбей очаг,

В великой буре судно без кормила,

Не госпожа народов, а кабак!

(Чистилище, VI, 76–78)

Он яростно критикует свой родной город. Сравнивая Флоренцию со Спартой и Афинами, родиной «гражданской правды», он потешается над маниакальной тягой сограждан к нововведениям: закон остается в силе лишь на мгновение (с октября по середину ноября, утверждает он). Флоренция предстает у Данте больной, не находящей покоя в своей постели, мечущейся в надежде ослабить боль (Чистилище, VI, 127–151). Хотя эти прозрачные намеки относятся, по мнению Пезара, «к смене политического режима во Флоренции в течение октября-ноября 1301 года», не исключено, что они имеют более общее значение и характеризуют политическое развитие Флоренции эпохи Данте в целом.

На самом деле здесь, как и во многих других случаях, преувеличение очевидно. Государственные структуры Флоренции, сложившиеся в период с 1282 по 1292 год, не изменились. Эта форма республики сохранится без существенных модификаций вплоть до прихода к власти в 1434 году Козимо Медичи.

Мы не собираемся подробно излагать политическую историю Флоренции времен Данте.[56] Расскажем лишь о том, как функционировало ее правительство, в состав которого входил с 15 июня по 15 августа 1300 года в качестве приора автор «Божественной комедии»: факт, горько сетовал он, ставший «началом и причиной всех его несчастий». Именно эта магистратура, приорат, служила наиболее солидной, хотя и не первичной, основой флорентийской демократии с 1282 года. Термин не был новым. Ранее его применяли к руководителям корпораций; начиная с 1282 года приорат становится «настоящим двигателем коммуны, участие в работе которого могло себе позволить лишь ограниченное число олигархических родов».[57] С упразднением в 1283 году Совета четырнадцати приоры стали высшим органом власти. Первоначально представляя три старших цеха (Калимала, Лана, Камбио), на которых зиждилось экономическое могущество Флоренции, приоры вскоре стали выражать интересы семи старших цехов (об этом чуть дальше). Числом три, потом шесть, а позднее двенадцать (и даже четырнадцать и шестнадцать), приоры выбираются по территориальному принципу — по сестьерам. Избирательная система исключает как представителей аристократии (по крайней мере, пока она не интегрировалась с буржуазией), так и простого народа. Главное условие избрания в состав приората — принадлежность к одному из цехов. С этой целью Данте и запишется в цех врачей и аптекарей. Приоры, избиравшиеся отработавшими свой срок приорами, капитанами цехов и несколькими «мудрыми» из ими же составленного избирательного списка (сколько предосторожностей, дабы исключить неожиданности, неизбежные при прямых выборах!), должны — по крайней мере теоретически — стоять вне борьбы партий и группировок. Деятельность приоров проходит под знаком полнейшей коллегиальности: они вместе живут, первое время в довольно скромном доме, а с 1301 года в специально построенном дворце, уже упоминавшемся нами. Они не имеют права принимать во дворце кого бы то ни было, кроме как для публичной аудиенции, и выходить из него, за исключением форс-мажорных случаев, чрезвычайных обстоятельств (смерть близкого родственника) и в сопровождении внушительной стражи. Они равны между собой, хотя «гонфалоньер справедливости», присоединившийся к ним в 1293 году, формально считается их председателем. Полномочия приоров весьма широки: политические (созыв советов, арбитраж среди магистратов), правоохранительные (наказание преступников, смещение судей, нотариусов и даже капитана народа), дипломатические (прием послов). Именно из опасения, что эти могущественные, наделенные большими полномочиями приоры станут угрозой для Республики, их выбирают сроком всего лишь на два месяца; они не могут быть переизбранными на эту должность в течение последующих двух лет (подобного рода запрет назывался divieto). Они не должны принадлежать к одной корпорации (по одному человеку от цеха) или одной семье. Хотя закон и обещает защиту отставных приоров (прежде всего от оскорблений и угроз, пыток, тюрьмы и изгнания), в действительности они не гарантированы от преследований (как это случилось с хронистом Дино Компаньи, отправленным в изгнание в одно время с Данте, в 1302 году). Судьба, уготованная Данте, бывшему приору (изгнание, денежный штраф, а затем в случае ареста смертный приговор — сожжение на костре), показывает, что приор мог стать такой же жертвой политических преследований, как и рядовой гражданин.

Если приоры представляют собой приблизительно то, что мы называем исполнительной властью, то законодательная власть во Флоренции времен Данте рассредоточена по нескольким советам. Наиболее важные — Совет подеста, Совет коммуны и Совет народа. Само название показывает, что Совет подеста (точнее говоря, их два: общий совет в составе 300 человек и специальный совет из 90 членов) предназначен для оказания помощи подеста в исполнении им своих полномочий. Эта должность, появившаяся в Северной Италии в середине XII века, во Флоренции была введена в 1207 году. На должность подеста, учрежденную, по словам хрониста Джованни Виллани, для исполнения правосудия в интересах всех граждан, невзирая на групповые интересы, назначают чужака (то есть того, кто стоит вне флорентийской коммуны), выходца из города, не являющегося врагом Флоренции, представителя известной, чаще всего знатной семьи. Как правило, имеющий солидные знания в области права, всегда в окружении судей и нотариусов, под защитой внушительной личной охраны, он избирается первоначально на год, а с 1290 года — лишь на шесть месяцев. Его роль значительна, хотя его полномочия заметно ограничены такими государственными институтами, как капитан народа и коллегия приоров. Он из тех, кого опасались, ибо имеет обширные полномочия в сфере правосудия и охраны общественного порядка. При определенных обстоятельствах он мог даже командовать армией Флорентийской республики. Занимая с 1255 года специально отведенный для него дворец (Дворец подеста, позднее получивший название Барджелло), получая щедрое вознаграждение за службу (правда, ему приходится за собственный счет содержать всю свою многочисленную свиту), он обязан, покидая свое кресло, дать отчет, отнюдь не являвшийся простой формальностью, особенно после 1307 года, когда учредили должность исполнителя «Установлений справедливости». По мере развития институтов Флорентийской республики с XIV века сфера компетенции подеста будет ограничена чисто судебными функциями, при исполнении которых его власть была практически неограниченна (он мог решать вопрос о применении пыток в отношении обвиняемых в совершении наиболее тяжких преступлений).

Для ограничения полномочий подеста в 1250 году была учреждена должность капитана народа. Опираясь на поддержку двух советов, он представляет, как и приоры, интересы правящего класса, крупного пополанства, или буржуазии. Однако эта должность не станет постоянной, и Флоренция время от времени будет обходиться без нее. Пройдет много времени (до 1322 года), прежде чем капитан народа сыграет более заметную роль в политической жизни Республики. Избираемый первое время на год, а потом (с 1292 года) на шесть месяцев, окруженный нотариусами, судьями, охраной (berrovieri, sbirri), хотя и менее многочисленной, чем у подеста, но, капитан народа, как и подеста, — выходец из знатной семьи. Он также не является жителем Флоренции (как, к примеру, представители рода Малатеста из Римини, один из которых, Паоло, был увековечен Данте в знаменитом эпизоде с Франческой да Римини — Ад, V) и обязан отчитываться, покидая свой пост. Его судейские полномочия весьма широки, хотя частично совпадают с компетенцией подеста (убийства, побои и оскорбления). Его основная функция — защита не только буржуазии от грандов, но и всех граждан от любого насилия, откуда бы оно ни исходило. Наличие в городе должностей подеста и капитана народа не позволяло одному человеку забрать в свои руки всю судебную власть. Именно по этой причине двум советам подеста соответствовали два совета капитана народа (общий совет в составе 150 членов и специальный из 36 человек, в который одно время входил Данте).

Для полноты картины необходимо обрисовать деятельность Совета ста (и в него тоже входил Данте), контролировавшего расходы, и Совета цехов, с которым консультировались в трудные моменты и без которого с 1322 года не принимали ни одно важное решение. Не вдаваясь в детали, попытаемся выявить главные черты политической системы Флоренции времен Данте. Первая особенность — желание придать завершенный характер форме правления, введенной «Установлениями справедливости» в 1292–1293 годах и скорректированной в 1295 году с целью обеспечить преобладание крупного пополанства. Отсюда гвельфский характер флорентийской коммуны, неизменная антигибеллинская направленность ее внутренней и внешней политики. Вторая фундаментальная черта, связанная с первой, — стремление оградить себя от угрозы как справа, так и слева: справа — от грандов, слева — от простого народа. Для этого используют обоюдоострое оружие: исключение грандов из всех советов и недопущение их на сколько-нибудь важные должности, с одной стороны, и запрещение народу создавать любые ассоциации — с другой. Третья черта — крайняя непродолжительность исполнения должностей: два месяца для приоров, шесть месяцев для подеста и капитана народа. Эта кратковременность пребывания в должности усугублялась запретом переизбрания на нее сразу же по истечении установленного срока, что имело своей целью недопущение установления диктатуры. Четвертая черта, заметная в деятельности подеста и капитана народа, заключается в избрании выходца из другого города, который должен уравновешивать и, по возможности, устранять внутреннее соперничество. Любопытный парадокс: приглашаются представители знати, тогда как своя аристократия лишена доступа к важным должностям. На самом деле противоречия в этом нет: приглашение иногороднего аристократа гарантирует его беспристрастность в республике, где власть принадлежит богатому пополанству. Таким способом удается, по крайней мере, в принципе, избегать проявлений «классовой солидарности» пришлых чужаков с теми, кого они должны были бы опекать и защищать. Приглашение представителя знати может объясняться также желанием «лучше выглядеть» во внешних отношениях, особенно с государствами, где господствует аристократия (с крупными монархиями и княжествами).

Что касается пятой характерной особенности, то это боязнь всех форм прямых выборов. Так, члены Совета коммуны и Совета народа избираются приорами и восемью гражданами, делегированными от каждой из шести сестьер. Для исправления системы приорам дается право по собственному усмотрению кооптировать помощников и устранять избранных лиц, которые их не устраивают. Наконец, дополнительная мера предосторожности — предоставление, с согласия Совета цехов и «мудрых» (которые являются выдвиженцами приоров), приорам, подеста и капитану народа права решать в последней инстанции все наиболее важные вопросы.

Такая «демократия» имеет множество недостатков. «Если демократия означает участие в управлении государством как можно большего числа граждан […], то во Флоренции XIV века определенно не было демократии […]. По меньшей мере, из 100 тысяч жителей политическими правами пользовались самое большее 20 тысяч, но при этом никогда 20 тысяч имен не попадали в сумки, из которых в момент избрания вытягивали жребий, даже если пассивное избирательное право и предоставлялось группе населения […] в несколько тысяч человек».[58] Действительно, политическая власть находилась в руках пополанской буржуазии, а именно, по мнению специалиста, примерно у 5 тысяч человек, то есть 5 % населения.[59] Таким образом, политическая база этой «демократии» была исключительно узкой по сравнению с современной демократической системой.

Зато эта ограниченная демократия была открыта для новых деловых людей. Эта открытость великолепно отражала экономический рост, происходивший в то время. Данте в первые годы своего изгнания осознал эту связь экономического могущества с политической властью. Он, мечтавший о невозможном — о согласии среди всех граждан Флоренции, проклинал республику торгашей, где главной ценностью был экономический успех, а его наглядным подтверждением — золотой флорин. Отсюда и злые строки «Божественной комедии»:

Твоя отчизна, стебель окаянный

Того, кто первым Богом пренебрег

И завистью наполнил мир пространный,

Растит и множит проклятый цветок,

Чьей прелестью с дороги овцы сбиты,

А пастырь волком стал в короткий срок.

(Рай, IX, 127–132)

«Проклятый цветок» (maledetto fiore), флорин, убежден он, повинен, наряду с завистью и гордостью, во всех несчастьях человечества.

Избирательная система во Флоренции времен Данте имела серьезные недостатки. Причиной первого, далеко не самого худшего, являлась слишком частая ротация должностных лиц. «Едва ли было возможно каждые два месяца находить шесть, восемь, двенадцать новых людей (на должность приоров) […]. Сама эта система с неизбежностью приводила к власти посредственных людей».[60] Чрезмерно короткие сроки пребывания в должности не позволяли приорам детально вникнуть в суть вопросов. Кроме того, правителям приходилось все делать самим, поскольку бюрократический аппарат, чрезмерно раздутый в современных государствах, тогда был крайне неразвит. Избрание по жребию, исходившее из предположения, что все претенденты равны в компетентности, приводило к власти случайных людей, всегда готовых отказаться от своего поста. Отрицательную роль играло и то, что при четном количестве членов (шесть, восемь, двенадцать) голоса часто делились поровну: работа исполнительного органа власти, и без того слишком непродолжительная в данном составе приоров, в этом случае оказывалась парализованной.

Наконец, более чем очевидно, что, несмотря на все усилия по обеспечению стабильности и преемственности, внутренняя история Флоренции времен Данте была непрерывным поиском принципиально невозможного равновесия между соперничавшими группами и группировками, упорствовавшими в гибельной для всех борьбе и неспособными объединиться даже ради защиты города против внешних врагов. После изгнания Данте это отчетливо проявилось в альянсах гибеллинов-изгнанников с гибеллинскими городами, враждебными Флоренции. Сам Данте — свидетель этой вражды; с неутолимой ненавистью обрушивается на сограждан, повинных, по его мнению, в том, что не подчинились императору Генриху VII Люксембургу.

Все сказанное позволяет сделать вывод: у флорентийской демократии времен Данте, несмотря на ее несовершенства и недостатки, есть по меньшей мере одно достоинство — она представляет интересы наиболее динамичной части граждан республики — деловых людей, открытых внешнему миру, сознающих свою силу и ревниво оберегающих свою независимость, которая на протяжении нескольких поколений была основой величия и процветания Флоренции. Не в обиду Данте, упорствовавшему в своих мечтах об универсальной империи, обращенному лицом к прошлому, которое он пытался приукрасить воображаемыми достоинствами, будет сказано: реальные достоинства современной ему Флоренции им определенно не уступают.