4.4.2. Анализ текста

4.4.2. Анализ текста

Роман Аллы Бегуновой «Камеи для императрицы» отображает события, относящиеся к 70—80-м годам XVIII века. Для подготовки переговоров и одновременно сбора сведений в Бахчисарай отправляется русское посольство, в состав которого князь Потемкин включает влюбленную в него молодую красавицу, вдову погибшего в сражении при Козлуджи офицера Аржанова. Анастасия Аржанова становится «конфиденткой», или секретным агентом русского правительства. Под видом богатой путешественницы она проникает в Бахчисарай, где устанавливает дружеские отношения с одной из жен крымского хана Шахин-Гирея – турчанкой Лейлой, подвергается преследованиям двоюродного брата хана Казы-Гирея. Схваченная его слугами, Анастасия стойко переносит пытки и, освобожденная казаками, успешно выполняет задание, получая в финале романа награду из рук императрицы.

Героями произведения являются как вымышленные, так и реальные исторические лица (Потемкин, Суворов, Шахин-Гирей и др.). В текст романа включен пересказ фрагментов исторических сочинений, посвященных «покоренью Крыма»; так, например, с опорой на работу Н. Дубровина «Присоединение Крыма к России» приводятся следующие сведения: За оставшиеся в Крыму сады грекам и армянам русские передали 4511 рублей. Также они заплатили за христиан их долги татарам – 204 рубля 45 копеек – и приобрели для них одежду, продукты и разные принадлежности для поездки на 1287 рублей 40 копеек. На подарки и угощение для духовных лиц и других «уважительных персон» ушло 3140 рублей 10 копеек… В сентябре 1778 года Суворов отрапортовал главнокомандующему Украинской армией генерал-фельдмаршалу графу Румянцеву, что вывод крымских христиан окончен, всего переехали в Азовскую губернию 31 038 человек.

В результате в тексте романа сочетаются контексты, которые строятся как художественное описание или повествование, и контексты, представляющие собой сухое изложение документальных фактов, изобилующее статистическими данными и датами:

Никогда не привыкнуть ему (Потемкину) к долгой осени на Тавриде. Она переменчива, как прожженная куртизанка. Утром Светлейший выходит, улыбаясь яркому солнцу. Вечером возвращается, едва удерживаясь на ногах от бешеных порывов ветра. Ураган засыпает строения любезного его сердцу города серым колючим песком. На родной Смоленщине в это время тихо падает первый снег. – Все береговые крепости Крыма русские заняли в течение десяти дней, с 18 по 29 июня 1771 года. Это не позволило Турции высадить десант для поддержки крымско-татарского войска… 19 июня Долгоруков вывел войска к Кафе и штурмом овладел ею; 22 июня отряд генерала Брауна взял Гезлеве.

Основой сюжета романа служат приключения Анастасии Аржановой. Для произведения в целом характерна линейная временная организация (одна ситуация сменяется другой), однако в ряде фрагментов текста она осложнена элементами ретроспекции. Они мотивированы воспоминаниями героини о прошлом, прежде всего о погибшем муже (Ей казалось, что покойный супруг безмолвной тенью следует за ней и хочет помочь, если дела вдруг приобретают оборот тревожный или неожиданный…). Временную перспективу текста углубляют и уже отмечавшиеся исторические экскурсы автора.

Для романа А. Бегуновой, как и для других историко-авантюрных романов, характерна быстрая смена ситуаций, однако в этом произведении развитие действия замедляется пространными описаниями реалий Крыма и уже отмечавшимися историческими отступлениями, что ослабляет напряженность интриги. Например:

Двухэтажный каменный дом, принадлежащий мурзе, был типичным для состоятельного человека крымско-татарским строением: довольно плоская четырехскатная крыша с длинными дымовыми трубами, ни одного окна на улицу, вокруг двора – высокий забор с черепицей по верху кладки.

Финал романа носит открытый характер: произведение завершается монологом императрицы, предвещающим новые приключения Анастасии Аржановой на секретной службе Ее Величества:

…Екатерина Алексеевна белой пухлой рукой указала не на Крым, а на полуостров Тамань.

– Наши конфиденты сообщают, – сказала она, – что подданные татарского хана ногайские татары, кочующие на Кубани, вновь пришли в волнение. Там появились эмиссары из Стамбула. Мы знаем их имена… От Тамани до Крыма – рукой подать, и переправы мятежников я не исключаю. Тогда нам придется прийти на помощь нашему крымско-татарскому союзнику и другу Шахин-Гирею…

Ключевыми словами текста являются слова приключение, путешествие, разведка, секретный, Крым.

Основные сюжетообразуюшие ситуации романа определяются испытанием характера главной героини авантюрными обстоятельствами. связанными с полученным ею секретным заданием и встречей Аржановой с чужим для нее миром. Именно ее точка зрения отражается в описаниях других персонажей и реалий изображаемого мира, прежде всего реалий Крыма.

Описания самой героини, варьируясь в тексте, включают повторяющиеся детали: это светло-каштановые волосы, серо-стальные глаза, матовая кожа. Обозначения этих деталей приобретают характер формул-«сопроводителей» образа Анастасии. Основное внимание в описательных контекстах, посвященных Аржановой, уделяется именно ее внешности и нарядам. Например:

Анастасия отправилась в эту поездку, надев свой новый костюм для городских прогулок. Он состоял из «карако» – суконного сюртучка длиной до середины бедра, синего цвета, с темно-синим воротником и обшлагами, с большими пуговицами, нашитыми от воротника до самого края полы. С «карако» в этом году носили белый атласный жилет на перламутровых пуговицах и белую же батистовую юбку… Широкие опущенные поля шляпы – «шарлотты» из плиссированных батистовых оборок затеняли ее лоб и глаза.

Неизменное внимание проявляет автор романа и к описанию костюмов других персонажей, особенно женщин. Нравственные качества Анастасии в тексте почти не упоминаются: предполагается, что читатель сам сделает вывод об особенностях ее характера на основе поступков героини. Эволюция героини получает отражение преимущественно в оценках других персонажей, при этом она опять же связана с ее внешностью; ср.:

– Да, конечно, – кивнул Бурнашев. – Но как изменилась! Повзрослела, похорошела, гордое лицо богини, проникновенный взгляд Психеи… Прямо глаз не оторвать! Хотя и в нашем полку была не последней красавицей…

В то же время героиня романа показана как человек, способный понять и принять культуру другого народа, человек, испытывающий глубокое чувство сострадания и к раненым солдатам, и к жертвам войны, и к узницам гарема. В речи Анастасии неоднократно повторяются слова милосердце, сострадание, которые являются ключевыми в ее речевой характеристике. Например:

– Понимаете, я сочувствую им всем, бедным восточным затворницам, как может сочувствовать свободный человек невольнику, скованному цепями. Что-либо изменить там невозможно, но по-христиански сострадать – да…

Речь Анастасии Аржановой не индивидуализирована. В ее репликах почти отсутствуют историзмы и архаизмы. Речь героини, как и речь Потемкина скорее речь людей XX века:

– Вы произвели неизгладимое впечатление на моих восточных собеседников.

– Ну и что?..

– Хорошо, душа моя. Буду откровенен с вами. Сейчас я задумал один экспромт. Я не планировал его. Подсказала ситуация на обеде. Было в их поведении такое… такое… – Князь озадаченно потер подбородок и зашагал по кабинету от окна к двери.

В центре повествования, таким образом, персонаж, который лишь условно может быть отнесен к веку восемнадцатому. Как отмечается в тексте романа, Анастасия Аржанова любит «чистить перышки», она читает «пособие по технике секса». Как видим, для характеристики героини явно используются анахронизмы. Оценки Анастасии опираются на понятия и категории, к которым вряд ли обращались дворянки XVIII века. Например: У Бога нет человеческого облика, его никто не видел. Он – некая абсолютная всеобщность, и личность перед ним – ничто, род – все…

Внутренние монологи героини, которые, как правило, передаются при помощи несобственно-прямой речи, также раскрывают скорее душевный мир нашей современницы, чем женщины XVIII века. Например:

Все это совсем не походило на романтическое путешествие по неизведанной экзотической стране, как Анастасии еще вчера виделась поездка. Наоборот, она начинала понимать, что ждет ее не веселое приключение… а самая настоящая служба. Начальник же напоминает бульдога, и если он вцепится в нее, то – держись. Такие, как он, бюрократы обычно хотят все оговорить и определить заранее, не делая поправок на обстановку, которая может измениться кардинально там, в Крыму.

В приведенном фрагменте текста оценка героиней путешествия по Крыму включает клише современной рекламы и телешоу (романтическое путешествие, экзотическая страна), а также образы, восходящие к современным анекдотам. Этот внутренний монолог близок несобственно-прямой речи персонажей «дамских» романов и иронических детективов.

В большинстве описаний исторических лиц, действующих в романе, отражается внешняя точка зрения; см., например, описание Суворова, явно основанное на разных исторических источниках:

Для своих пятидесяти лет генерал-поручик выглядел очень моложаво: худощавый, невысокого роста, подвижный, как ртуть. Голубые глаза его смотрели зорко. Он пил и ел с отменным аппетитом, шутил с соседями по столу и вообще держался просто. Анастасия хотела поговорить с ним о Крыме. Но после… его усмешки боялась наткнуться на какую-нибудь солдатскую грубость или злую шутку. Ее уже предупредили, что Суворов – настоящий женоненавистник, потому он избегает светского общества и все свое время посвящает исключительно военной службе.

Жители Крыма понятия не имели о таких его качествах. Суворов, командуя корпусом, находился там более шести месяцев, начиная с апреля 1778 года. Он прямо-таки спас полуостров от нового вторжения турок… Он отстаивал права крымских христиан и обеспечил их переселение в Россию с минимальными потерями и неудобствами.

Характеры персонажей романа схематичны. Попытки автора придать психологическую сложность некоторым из них оказываются неудачными. Показателен образ турчанки Лейлы – жены крымского хана. Юная художница, стремящаяся познакомиться с европейской культурой, она искренне привязалась к Анастасии Аржановой, но затем предает ее, обрекая на мучения. Мотивы ее поступка недостаточно ясны. Для обозначения их в тексте используются различные наименования эмоций: обида, негодование, желание отомстить. Этот ураган чувств, по словам автора, определяется «непостоянным характером» Лейлы. Психологический же анализ ее состояния после совершенного предательства заменяется стихотворением, написанным Лейлой (в тексте романа в этом случае используются стихи А. Керимовой):

Юная художница стала писать на краю страницы, под рисунком:

Трепещет, листва на ветру,

Красивый такой, золотой.

Он ведет вечную борьбу

За мир, за покой.

Но жизнь оставила его.

Она ждет новой весны.

Но что-то ведь держит его?

Быть может, мольбы?..

Внешняя точка зрения доминирует и в описаниях Крыма, опирающихся на устойчивые представления о его истории и культуре. Например:

Картина напоминала самые поэтичные страницы сказок «Тысячи и одной ночи». Все постройки здесь были невысокими, только в два этажа, стены их, окрашенные в бежевый цвет, украшал растительный орнамент, красный и синий… Фонтан посередине двора в тишине струил светлые воды в небольшой мраморный бассейн.

Локальный колорит создают отдельные экзотизмы, включенные в текст, а также тюркские формулы речевого этикета и пословицы, используемые в речи персонажей:

Особенно красива была открытая терраса-галерея, по-тюркски «чардах»; Она предложила им надеть свою верхнюю одежду «фериджи» – просторные накидки с короткими рукавами, в которые можно было завернуться несколько раз;

– Яхши, – наконец произнесла Рабие. – Сабыр-нынь тюбю сары алтын (Терпение оборачивается золотом).

Другим средством характерологии в тексте романа служат французские слова и выражения в речи русских дворян, видимо, помогающие, по замыслу автора, передать исторический колорит XVIII в. Однако (возможно, из-за технических недочетов издания) в передаче французских слов наблюдается множество ошибок. Например:

– C’est anise еп effet?[12] – в сильнейшем волнении воскликнула Анастасия…

– Oui, bien sur, та amie[13], – невозмутимо ответил ей Потемкин.

Для речи повествователя в романе характерно сочетание тропов-штампов, формул и клише исторических сочинений и документов. Штампы особенно заметны в любовных сценах произведения, в описаниях чувств героини или Потемкина. Например:

Неостудимый жар охватывал его (Потемкина). Он точно падал в огромный костер; Может быть, волшебная книга их любви уже прочитана, только она не разгадала слов, написанных на ее последней странице. Может быть, с самого начала обольщалась напрасно, так как ничто не вечно под луною, а более всего – сердечная привязанность мужчины.

Как видим, в приведенных контекстах используются избитые метафоры, в основе которых традиционные образные параллели «страсть – огонь», «роман – книга».

Штампы характерны также для описаний природы: см., например, описание моря: Бесконечная морская равнина, освещенная лучами заходящего солнца, расстилалась перед Анастасией и играла всеми красками: от темно-синей и почти пепельной до светло-серой. Анастасия, опершись на фальшборт, долго любовалась этим величественным зрелищем.

Если для создания образа моря используются устойчивое сопоставление его с равниной и ряд цветообозначений, то для описания степи избираются столь же регулярно повторяющиеся в ее характеристиках в разных текстах эпитеты бескрайняя и гладкая: Они миновали городские ворота, и крымская степь, гладкая, словно стол, бескрайняя, освещенная восходящим солнцем, раскрылась перед ними. За лето трава в ней выгорела до корней и стояла, похожая на рыжую щетину…

Штампы в авторской речи сочетаются с многочисленными анахронизмами, разрушающими исторический колорит и обнаруживающими неточность оценок лиц и событий. Например: Но железной воли революционного лидера, бешеного напора человека, решившего перевернуть весь мир, когорты верных соратников, одержимых одной с ним идеей, молчаливой поддержки народа – вот чего не хватало Шахин-Гирею; Инает-ага совсем не походил на террориста.

Деятельность исторических лиц оценивается посредством стереотипов современной публицистики. Эти же стереотипы во взаимодействии с терминами исторической науки встречаются и в речи персонажей, в результате монологи крымского хана Шахин-Гирея приближаются к объяснениям современного учителя-историка или к речи современного политика. Например:

– Мне нужно в четыре раза больше. Но не для себя, заметьте! – Шахин-Гирей поднялся с места и в волнении заходил по комнате. – Этой патриархальной стране, которая только теперь стала независимой, пора превратиться в обычную монархию. Ведь на дворе – наш просвещенный XVIII век. Но тут привыкли к колониальным нравам… Я покончу с их феодальными замашками! Вместо беев управлять страной начнут мои чиновники. Конечно, сразу не все получается. Но я уже разделил территорию ханства. Есть шесть больших округов – каймаков – и сорок четыре участка в них – кадилыка. Для управления я назначил сто пятьдесят человек…

Некоторые анахронизмы в авторской речи или речи персонажей создают комический эффект, видимо не предусмотренный писательницей; см., например: …Государыня работала. Она принимала разных чиновников с докладами с девяти утра до полудня в своем кабинете, называемом «уборной комнатой», где придворный куафер… делал ей прическу и накладывал макияж.

ПОДВЕДЕМ ИТОГИ

Роман Аллы Бегуновой «Камеи для императрицы» представляет собой типичное историко-костюмное произведение, для которого характерны:

• условность исторического фона;

• напряженность интриги;

• наличие анахронизмов;

• занимательность;

• сюжетообразующий характер мотивов преследования, борьбы с врагом, похищения и др.;

• одноплановость и схематичность образов;

• использование штампов и клише.

Стандартность используемых в тексте речевых средств усиливается в результате включения в него элементов научного и официально-делового стилей. В романе «Камеи для императрицы»

Основные источники

Афиногенов А. Аскольдова тризна. М.: Астрель, 2005.

Бегунова А. Камеи для императрицы. М.: Вече, 2006.

Вронский К. Сибирский аллюр. СПб.: Крылов, 2006.

Вронский К. Сыскной воевода. СПб.: Крылов, 2006.

Григорьева О. Набег. СПб.: Крылов, 2007.

Григорьева О. Стая. СПб.: Крылов, 2005.

Духова О. Опальная княжна. СПб.: Крылов, 2007.

Духова О. Царевна без царства. СПб.: Крылов, 2006.

Казовский М. Месть Адельгейды. М.: Астрель, 2005.

Коваленко И. Улеб Твердая Рука. М.: Вече, 2006.

Крупин М. Великий самозванец. М.: Вече, 2006.

Кузнецов Е. Мечник Сашка. СПб.: Крылов, 2006.

Кутыков А. Первый великоросс. М.: Вече, 2007.

Лиманов Ю. Прелестное дитя греха. М.: Терра, 2005.

Попов М. Белая рабыня. М.: Вече, 2007.

Самаров С.В. След сокола. М.: Вече, 2007.

Святополк-Мирский Р. Заговор князей. М.: ЭКСМО, 2006.

Соротокина Н. Венец всевластия, или жена Ивана Великого. М.: Рипол-классик, 2005.

Толстая Е. Слуга государев. СПб.: Амфора, 2007.

Филатов Н. Тайные розыски, или шпионство. СПб.: Амфора, 2006.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.