В Нью-Джерси приземлились марсиане…

В 1895 году в Лондоне появилась необычная книга. Безымянный ее герой изобретает машину, с помощью которой получает возможность странствовать по эпохам… Это позволило автору заглянуть в будущее. И не чудесная машина, а именно увиденное ее владельцем грядущее всерьез взволновало читателей и критиков: оно оказалось совсем не таким, каким представлялось современникам автора. Казалось аксиомой, что Эволюция работает на человека, автоматически делает для него мир все лучше и лучше. А здесь, в романе Герберта Уэллса, тридцатилетнего журналиста и преподавателя биологии, возникал страшный мир, в котором сосуществуют, по сути, две разных расы. Элои — изнеженные потомки тех, кто избавлен от необходимости собственным трудом добывать себе хлеб насущный. И морлоки — обитатели подземелий, выродившиеся в уродливых полудиких существ. Противоречие между трудом и капиталом, доведенное до логического конца, выражено было в романе Уэллса в виде жуткой впечатляющей метафоры… Читателям и критикам Уэллса пришлось привыкать к этой безжалостной жутковатости его книг, как правило, лишенных «розовых» иллюзий. Уже в следующем году вышел новый его роман — «Остров доктора Моро». На заброшенном островке означенный доктор хирургическим путем очеловечивает всевозможное зверье: собак, лисиц, медведей, быков… Те, что уже вышли из-под его скальпеля, — конечно же, все-таки не люди, но наполовину уже и не звери. Уже сами пытаются они стать людьми, старательно повторяя заповеди своего то ли стада, то ли общества: «Не ходить на четвереньках это Закон»; «Не лакать воду языком — это Закон»; «Не обдирать когтями кору с деревьев…»; «Не охотиться за другими людьми…». Но чисто внешнее, пусть даже очень старательное копирование человеческих правил еще и человека-то, если вдуматься, не делает человеком. И тем более бессильно оно само по себе сделать человеком вчерашнего зверя, в облике которого довольно прозрачно проглядывали низменные, стадные инстинкты обывателя, едва прикрытые тонкой «гуманоидной» пленкой… Прошел еще год — и появилась трагическая история Гриффина. Ученого, овладевшего секретом невидимости, но использовавшего свое открытие во вред окружающим. Измученного, озлобленного, сознающего и свое могущество, и свою беззащитность… В 1898 году Уэллс опубликовал знаменитую «Войну миров» с ее ужасами инопланетного нашествия; на следующий год — роман о Спящем, который, проснувшись, и через добрых два века обнаруживает все ту же социальную несправедливость, царящую в обществе; еще через год печатаются «Первые люди на Луне» — новая карикатура на буржуазное общество. А впереди, предваряя бойню первой мировой, был роман «Война в воздухе». «Я хотел показать, — писал Уэллс, — что летающие машины в корне изменят характер войны: она будет идти не на линии фронта, а на огромных территориях. Ни одна сторона — будь то победитель или побежденный — не будет застрахована от страшных разрушений… Поэтому „Война в воздухе“ кончается не победой одной из сторон, а гибелью социального строя». В отличие от современников Уэллса нам, увы, нетрудно представить себе такую войну… Пятью годами позже (но все еще за год до первой мировой) обнародовал Уэллс новый свой роман — «Освобожденный мир». А в нем — еще одну катастрофу. На этот раз атомную… Нет, в самом деле, не беспричинно закреплялась за Уэллсом с каждым его романом репутация пророка всевозможных глобальных бед! Крепла — и укрепилась настолько прочно, что не случайно именно с его именем связана поистине странная и страшная история.

Вопреки Уэллсу все началось в лучших традициях научно-фантастических романов-с полной неожиданности. Помните, как это происходило в книге? «Затем наступила ночь первой падающей звезды. Ее заметили на рассвете; она неслась над Винчестером к востоку, очень высоко, чертя огненную линию. Сотни людей видели ее и приняли за обыкновенную падающую звезду…» Мастер бытовой прозы, Герберт Уэллс и в фантастических романах придерживался своего излюбленного повествовательного метода: и тут обитали все те же средние, ничем не примечательные люди, и тут самые невероятные события происходили в самой заурядной обстановке, и тут вокруг этих событий обычно не возникало никакого преждевременного ажиотажа. Вот и марсиане в «Войне миров» приземлились в британской провинции тихо и почти незаметно: в первую ночь их пребывания на Земле никто и не поинтересовался упавшей с неба гигантской массой. Так оно, возможно, могло бы произойти и в действительности… Но вот случилось-то все совершенно иначе!…В тот день, в восемь часов вечера по нью-йоркскому времени, обычную музыкальную программу радиовещательной компании «Колумбия» («Томная музыка Южной Америки переносит вас в залитый лунным светом дансинг отеля „Астория“ в Бруклине…» — комментировал диктор мелодии, исполняемые оркестром Рамона Рамиреса) прервало краткое сообщение: «Странный предмет непонятной формы приземлился на ферме, недалеко от Гроверз Милз, штат Нью-Джерси. Полиция и войска выехали на место происшествия. Не выключайте радио и следите, как будут развиваться события…» После этого диктор пригласил радиослушателей вернуться «в дансинг, залитый лунным светом». За первым сообщением вскоре последовали другие. Из обсерватории в Принстоне. Из штата Нью-Джерси — с места падения необычного метеорита («Наш специальный корреспондент Джек Вексли расскажет вам о своих непосредственных впечатлениях…»). Из правительственных учреждений Вашингтона. С крыши нью-йоркского небоскреба… Привлекший всеобщее внимание «метеорит» оказался гигантским металлическим снарядом. А дальше?.. Если не считать сверхскоростных темпов развития событий, дальше уже все шло совсем так, как это было в романе Уэллса. Правда, кое с какими поправками, ибо марсианский корабль приземлился не в старой доброй Англии, а как-никак в штате Нью-Джерси, в непосредственной близости от Нью-Йорка, этого ультрасовременного супергорода. Из «метеорита» одно за другим полезли чудовища-марсиане. Ростом с нью-йоркский небоскреб каждое; с внешним обликом отвратительным и ужасным. Было при них и страшное, почти «уэллсовское» оружие — зеркала, излучавшие огонь и смерть. Буквально в первые же минуты этими лучами «был уничтожен семитысячный воинский отряд, разгромлены посланные против марсиан военно-воздушные силы». Марсиане двинулись к Нью-Йорку, умерщвляя и пожирая людей, разрушая здания, мосты, дороги. Ядовитым черным дымом вытравили они все живое на своем пути… Обо всех этих кошмарных событиях американцы узнавали из коротких сообщений радиокомпании «Колумбия», работавшей с оперативностью, удивительной даже для нашего двадцатого века. В первый же час космической агрессии по радио было зачитано заявление министра внутренних дел… Сообщения радиокомпании не несли в себе ничего утешительного, и рядового американца охватил страх. «Быть может, подобная волна ужаса еще никогда не катилась по стране с такой быстротой», — отметит впоследствии газета «Нью-Йорк Уорлд Телеграм»… Особенно крупных размеров паника, естественно, достигла в штате Нью-Джерси и соседнем с ним штате Нью-Йорк. Маленькие города здесь обезлюдели совершенно: население их бежало в поля и горы, бросив жилища, захватив с собой лишь детей да наиболее ценные вещи. Десятки тысяч людей обращались в полицейские участки, в правительственные учреждения с одними и теми же вопросами: где укрыться от вражеского нападения? куда бежать? где достать противогаз? Впрочем, полиция и местные власти, поначалу тоже поддавшиеся панике, мало чем могли помочь своим согражданам. Волна ужаса перед марсианами не ограничилась пределами двух штатов. На улицах Сент-Луиса группы людей возбужденно обсуждали последние радиосообщения. В Чикаго опустели рестораны. В Провиденсе обыватели требовали от местной электрокомпании немедленно выключить свет во всем городе, чтобы замаскироваться от нападения с воздуха. В Индианополисе какая-то женщина ворвалась в церковь во время богослужения, крича: «Нью-Йорк разрушен! Настал конец света! Я слышала это по радио… Расходитесь по домам — лучше умереть у себя дома!» Понятно, что церковь моментально опустела… Все эти события происходили в течение какого-то часа — с восьми до девяти часов вечера. А потом… Потом последовало завершающее сообщение радиокомпании: марсиане… погибли от земных микробов! Словом, и закончилось все вполне по Уэллсу…

О рассказанной здесь истории сегодня наслышаны многие. Нередко вспоминают о ней журналисты-международники. Оттого мне показалось вдвойне любопытным восстановить эту историю с возможно более полными подробностями, использовав для этого газетные материалы, появившиеся у нас свидетельства очевидцев… Да, марсиан на Земле не было: посети они наш мир-каждый житель планеты давным-давно знал бы об этом! И тем не менее все, о чем здесь рассказано, — истинная правда. Правда, что в один из вечеров 1938 года американская радиокомпания «Колумбия» начала передавать упомянутые здесь сообщения. Правда, что в стране разразилась невиданная паника. Лишь об одном я «забыл» упомянуть: в тот вечер радиокомпания «Колумбия» передавала инсценировку по знаменитому уэллсовскому роману «Война миров». Подготовил эту передачу двадцатитрехлетний Орсон Уэллс с артистической труппой организованного им на Бродвее театра «Меркурий». Будущий прославленный режиссер и актер кино, знаменитостью ставший уже на следующее утро после передачи, Орсон Уэллс «американизировал» своего английского однофамильца. Он перенес в США место действия, полностью «переписал» роман, приспособив текст к методам и формам современных режиссеру американских радиопередач… И столь гипнотическим оказался псевдодокументальный характер передачи (чего стоил один только призыв «оставаться сплоченными и не впадать в панику», с которым обратился к американцам «сам» Франклин Делано Рузвельт, — голос президента отлично имитировал один из актеров «Меркурия»…), что даже механизм полиции был на первых порах выведен из строя. Главным полицейским управлениям штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси пришлось срочно давать своим подопечным обстоятельное разъяснение о смысле радиопередачи! Тем не менее служащим и добровольцам Общества Красного Креста потребовалось целых шесть недель, чтобы вернуть в города укрывшихся в горах сограждан. Всеобщий гипноз коснулся даже военно-морского флота США: в Нью-Йоркском порту тотчас после начала передачи были отменены все увольнения на берег… Между тем правительственная комиссия, изучавшая впоследствии материалы передачи, установила: не только перед началом и по окончании, но и дважды в ходе передачи диктор специально предупреждал слушателей, что передается инсценировка фантастического романа. Текст инсценировки был опубликован в газете «Нью-Йорк Тайме». И он в свою очередь свидетельствовал: диктор и артисты все время говорили о совершенно неправдоподобных, сугубо фантастических вещах — о «жителях Марса», «чудовищах». На чем же основывался столь зловещий успех мистификации Орсона Уэллса? Только ли на том, что передача была назначена на 30 октября? Этот день-канун Дня всех святых, и вечер его, по поверьям американского Среднего Запада, ознаменован тем, что вся нечисть выбирается из потайных своих убежищ, чтобы до наступления полуночи всласть попугать рядовых смертных. Ребятишки в этот вечер, укутавшись в простыни, рядятся привидениями и бродят под окнами; вовсю звонят колокола; выйдя из дома, вы рискуете столкнуться со страшным гостем — насаженной на шест выдолбленной тыквой с прорезями на месте глаз, носа и рта, зловеще освещенными спрятанной внутри свечкой… Канун Дня всех святых был выбран для передачи, конечно же, не без умысла. Однако не нужно забывать и о главной причине — о том, что шел 1938 год. В Европе поднимался в рост фашизм, и Гитлер вот-вот уже готов был начать серию своих «блицкригов», стремясь урвать для Третьего рейха изрядный кусок «жизненного пространства». Войной, большой войной ощутимо пахло в предгрозовой атмосфере Земли. Военный психоз и был почвой, взрастившей завидное легковерие американского обывателя. И разумеется, вовсе не случайно журнал «Нью Мессис», комментируя «высадку марсиан» в Нью-Джерси, писал: «Угроза войны глубоко проникла в сознание людей… Никакой ужас не представляется слишком большим, никакая катастрофа не кажется слишком сверхъестественной, чтоб быть невероятными…»

Эта и в самом деле страшная история, казалось бы, должна только укрепить за Уэллсом репутацию пророка-пессимиста. Тем более в наши дни, когда многочисленные писатели на Западе конструируют в своих книгах все новые и новые варианты космических и прочих ужасов, будто бы ожидающих рядового землянина в самом иной раз близком будущем; когда кино- и телекомпании, словно бы соревнуясь, проецируют на экран пришествия злонамеренных чудищ, пугающие картины грядущих войн (вплоть до звездных) и иные катастрофы экологические, генетические, политические; когда, наконец, и сама действительность при всех вселяющих надежду сдвигах таит в себе возможность взрывоопасных международных конфликтов… И однако, обращаясь к Уэллсу, воочию видишь, насколько его книги выше, человечней всей нынешней западной «литературы ужасов». Да, с именем Герберта Уэллса связываем мы появление романов-предупреждений — необычайно развитого ныне специального подвида фантастики. Это именно предупреждение, предостережение, своего рода знак опасности. Необходима осторожность (двумя этими словами не случайно назвал Уэллс поздний свой роман). «Смотрите, люди, вот чем может закончиться это!» — как бы восклицает автор романа-предупреждения в надежде, что люди прислушаются к его голосу, не пойдут по чреватому бедой пути, найдут путь иной, более безопасный… Чтобы вот так (причем на протяжении полустолетия: умер Уэллс в 1946 году) предупреждать людей — настойчиво, неутомимо, в полную силу своего таланта, надо по-настоящему верить в Человека, верить в его Разум, в его будущее. Герберт Уэллс — о том красноречиво свидетельствуют и его жизнь, и его книги — был подлинным гуманистом.