Вслед за Жюлем Верном
Вслед за Жюлем Верном
«Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал — все это будет уступать истине, ибо настанет время, когда достижения науки превзойдут силу воображения…» В связи с недавним юбилеем Жюля Верна (сто шестьдесят лет со дня рождения писателя исполнилось в феврале 1988 года) эти его слова знакомы, вероятно, многим. Что ж, выраженная в них позиция характерна прежде всего, конечно же, именно для великого французского фантаста. Писателя, по нынешним меркам крайне «осторожного», сознательно стремившегося писать о том, что находится «на грани возможного» и практически осуществимо в самом иногда близком будущем. Это именно позиция, ведь существуют и другие высказывания Жюля Верна, вполне аналогичные приведенному. Вот что писал он, скажем, незадолго до выхода в свет романа «20 000 лье под водой» своему отцу: «…мне приходят в голову самые неправдоподобные вещи. Но на самом деле это не так. Все, что человек способен представить в своем воображении, Другие сумеют претворить в жизнь». Сходные мысли о воображении, о конечной судьбе фантастических гипотез высказывали (да и сейчас высказывают) и многие другие писатели-фантасты. Причем вовсе не только представители «школы Жюля Верна», сторонники сугубо научной (технологической, как ее теперь называют) фантастики! Эти последние, безусловно, солидарны с Жюлем Верном. «Можно с полным основанием предположить, что то, что будет фактически достигнуто… далеко превзойдет описанное в этой книге», — писал, например, «отец» американской фантастики Хьюго Гернсбек о своем романе «Ральф 124C 41+», действие в котором отнесено на семь с половиной столетий в будущее. «Все, что теоретически возможно, обязательно будет осуществлено на практике, как бы ни были велики технические „трудности“», — утверждает и знаменитый наш современник Артур Кларк, также тяготеющий в своем творчестве к традиции Жюля Верна. При желании можно, очевидно, найти подобные мысли и в статьях А. Р. Беляева и В. А. Обручева, и, несомненно, в работах основоположника космонавтики К. Э. Циолковского; вероятны они и у И. А. Ефремова-фантаста, который и в попытках своих заглянуть на тысячелетия вперед опирался и на глубокую и разностороннюю свою эрудированность большого ученого. Но вот два высказывания, авторы которых, на наш взгляд, для многих любителей фантастики будут неожиданны. «Я ограничиваю себя исключительно тем, что считаю возможным. Я не хватаюсь за любую смелую идею, какая мне придет в голову, и я не ищу сенсаций. Я рисую будущее таким, каким, насколько я могу судить, оно и будет. Я отлично сознаю слабость своего воображения и готов допустить, что могу ошибаться, изображая картины будущего, но утверждаю, что перемены, мною предсказанные, — ничто по сравнению с тем, что действительно произойдет в течение ближайших двух столетий». Эти слова принадлежат… Герберту Уэллсу, которого по традиции мы и сейчас еще продолжаем считать «антиподом» французского «технологиста» Жюля Верна. «Я не знаю, какие из моих догадок и предположений более правдоподобны. Среди них нет неуязвимых, и бег времени перечеркнет многие из них». А это — Станислав Лем, любитель парадоксов, характернейший — в нашем восприятии — представитель современной фантастики, всецело отрешившейся, казалось бы, от «приземленной» технологии и не скованной вроде бы никакими научными «табу»! Что ж, вывод тут может быть, пожалуй, один. Рядясь в самые немыслимые свои — инозвездные, иногалактические — одежды, фантастика всех направлений тем не менее по-прежнему отнюдь не склонна отказываться от столь приятной ей роли провидца будущего, пророка грядущих перемен, проводника человечества в необозримых океанах пространства и времени.