Проблемы, проблемы…

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Проблемы, проблемы…

Да, фантастика наша уже не Золушка, она занимает ныне достойное место в общем литературном строю. Но это не означает, конечно, что все в сегодняшней советской фантастике гладко и безоблачно, все отлажено, отрегулировано и дело только за выдачей новой продукции, которая почему-то не столь обильна, как всем нам хотелось бы. Настораживает — не правда ли? — уже само это обстоятельство. Ведь лет двадцать назад в стране издавалось ежегодно до шестидесяти книг фантастики. Сейчас их выходит едва ли не на треть меньше… Странная метаморфоза приключилась со вчерашней Золушкой, именно в последние десятилетия утвердившей собственное гражданство в большой литературе! Что ж, вот вам и проблема № 1, волнующая не только любителей фантастики, но в еще большей степени и ее авторов… Читатель ждет от фантастики (далеко не в последнюю очередь) картин грядущего мира, завесой времени скрытого от рядовых землян. «Расскажите нам о будущем!» Но попробуйте вспомнить хотя бы одну новинку последнего десятилетия, по масштабности, по широте охвата проблем грядущего сопоставимую с «Туманностью Андромеды» И. Ефремова! Ручаюсь: не вспомните, поскольку таких новинок попросту не было. Так что же, может быть, утопия, представляющая собою многосторонний обзор будущего, вообще изжила себя в наши дни, когда и специалисты-то в отчаянии хватаются за голову, оказавшись не в состоянии переварить безбрежный океан безмерно выросшего Знания? Может быть, фантастам осталось только прорисовывать штрихи, высвечивать интересные, но при всем том частные детали той глобальной картины, что щедрыми мазками создана в «Туманности Андромеды»? Вот вам еще одна проблема для раздумий о фантастике наших дней… Кстати, а сами эти штрихи и детали? Конкретные, захватывающие дерзновенностью мысли идеи и ситуации, которым, если вдуматься, фантастика и обязана своей сегодняшней популярностью? Запас оригинальных идей и ситуаций, создававшийся фантастами на протяжении столетия, по мнению некоторых литераторов, в наши дни близок к исчерпанию. Действительно, едва ли не каждая дееспособная идея предшественников многократно интерпретирована — или просто повторена последователями. К слову сказать, мы не раз имели возможность убедиться в этом на страницах нашей книги… Но разве не сходные трудности стояли перед предшественниками? Разве легко было Уэллсу придумывать машину времени за десять лет до того, как Эйнштейн обнародовал теорию относительности? Или разглядеть возможность использования энергии атома? Оригинальные фантастические идеи появляются, разумеется, и сегодня. И ни один фантаст, даже самый «чистый», даже яростно открещивающийся во всеуслышание от фантастики технологической, не пройдет мимо такой свежей идеи. Но в целом как не хватает еще нам, нашей фантастике той раскованности воображения, свободного полета фантазии, которые только и способны обеспечить произведению долгую жизнь, устойчивый интерес читателей! Что ж, вот и еще одна проблема. Проблема раскованности воображения. Проблема вымысла в фантастике. Впрочем, нерешенных проблем у фантастики хоть пруд пруди! Их у нее, пожалуй, больше, чем решенных… «Бум» вокруг фантастики, резкий рост читательского внимания к ней рождены, несомненно, научно-технической революцией, в первую очередь вступлением человечества в космическую эру. В виде весьма успешно реализующихся — один за другим — проектов утвердилась в жизни фантастичнейшая, едва ли не самая дерзкая человеческая мечта — мечта о полетах к иным мирам. И фантастика, давний пропагандист этой мечты, расцвела! Однако первый спутник разнес над миром свое «би-бип» еще в 1957 году, первый космонавт стал известен планете четырьмя годами позже. Народилось и успело вырасти поколение, уже не мыслящее окружающего мира без спутников, без космонавтов, без полетов к ближним и дальним планетам, и ничему этому, отметим, уже не удивляющееся. Даже широко обсуждаемые сегодня проекты полета на Марс воспринимаются как нечто вполне реальное. Казалось бы, закончился скоротечный праздник торжества — и пора фантастике закрыть до лучших времен поистратившееся свое «патентное бюро» и вновь уйти в замарашки-золушки, освободив место более практичным своим сестрицам: оформившейся в особую науку прогностике, бурно преуспевающей литературе научно-популярной. Но — вот парадокс! — хоть и куда сдержаннее относятся сегодня к фантастике наши издательства, ан нет; и не думает она отступать на задний план литературной сцены! Напротив. Крепнет, глубже уходит корнями в толщу не только науки, техники, истории, но и повседневной человеческой жизни. Вспомним: в советской литературе фантастика возродилась после войны в облике непритязательных зарисовок завтрашнего дня науки и техники, чаще техники, чем науки. Эти зарисовки могли обретать форму романа, в них могли появляться более или менее полнокровные характеры, — существо дела от того не менялось. Но минули годы. Многое из того, о чем мечтали наши фантасты, вошло в повседневный быт советских людей. Кое-что оказалось несвоевременным либо вообще ненужным. И выяснилось: инженерные разработки завтрашнего дня — еще далеко не все, что читатель хотел бы узнать о будущем. Так наметился поворот, который мы отчетливо видим сегодня в творчестве наших фантастов. Взаимоотношения людей в будущем, жизнь общества, его социальный облик, его мораль, дальние цели, счастье человечества — вот что стало главным в нашей фантастике. Не эта ли очеловеченность необыкновенного и является той самой струной, что находит отзвук в сердцах нынешних читателей? Привыкнув уже не удивляться новшествам и диковинам, сплошь и рядом внедряемым в жизнь научно-технической революцией, мы зато никогда не перестанем удивляться вечному чуду, имя которому — Человек. И когда фантастика, которой по штату положен необычный взгляд на все явления, в новом свете являет нам человека, мы как бы обновляем собственные представления о самих себе…