Религия

Религия

В огонь за учителем. — Университет как орудие интеллектуальной борьбы. — Под защитой университета. — Обряды. — Угроза исключения

Мы уже говорили о той роли, какую вопросы веры играли в создании университетов, и слегка коснулись проблемы религиозной терпимости. Рассмотрим теперь этот аспект подробнее, поскольку в Средние века он имел чрезвычайно большое значение, в буквальном смысле слова становясь вопросом жизни и смерти.

Царицей наук тогда была теология, и если пытливому уму становилось тесно в узких схоластических рамках, которыми ограничивали познание, неуемной душе зачастую приходилось распроститься с телом. В 1210 году ученики Амальрика из Бена (он же Амори Шартрский), слишком углубившиеся в изучение «Метафизики» Аристотеля, были обвинены в ереси и сожжены за воротами Шампо, вне городской черты Парижа.

Их учитель умер всего за год до этого трагического происшествия. В Парижском университете он преподавал богословие и философию и внушал своим подопечным идеи мистического пантеизма («Бог есть всё»), почерпнув некоторые из них в трактате «О Божественном предопределении» Иоанна Скота Эриугены (около 810 — около 877). Папа Иннокентий III осудил Амальрика из Бена за его взгляды в 1204 году, а в 1215-м философ подвергся осуждению еще и Вселенского Латеранского собора; его отлучили от Церкви, а после его смерти и похорон выкопали его тело из земли и бросили на навозную кучу. Тем не менее у него было множество учеников, которых называли амальриканами и которые не побоялись бросить вызов церковным властям и королевскому правосудию.

В целом же задачей университетов было утверждение устоев, а не ниспровержение их. Власть использовала их как орудие в сражении с различными ересями. Например, в XI–XIII веках в Ломбардии, Италии, Рейнской области, Каталонии, Шампани и Бургундии распространилось учение катаров («чистых») — религиозной секты, соединившей манихейство с христианством. Наибольшее развитие оно получило на юге Франции (Альби, Тулуза, Каркасон), поэтому другое название катаров — альбигойцы. Они утверждали, что Зло так же вечно, как и Добро, и что свободы воли не существует. Все христианские таинства они заменяли обрядом «утешения», исполняемым «совершенными», и считали, что креститься надо сознательно, а не в младенчестве. Катары были вегетарианцами и бессребрениками; строгость их нравов резко контрастировала с образом жизни католического духовенства, что настраивало население в их пользу. Когда увещевания святого Бернарда и святого Доминика не возымели действия, власти прибегли к силе: папа Иннокентий III организовал в 1209 году крестовый поход против альбигойцев, вылившийся в резню и грабеж Графы Тулузские отчаянно сопротивлялись крестоносцам, но в 1224 году Тулуза всё-таки пала, а пять лет спустя в городе был основан университет, главной задачей которого являлось истреблять катарские «пережитки».

Парижский университет поддерживал и архиепископа, и короля. Во время Великого западного раскола парижские доктора богословия сыграли важную роль: в 1393 году университет организовал большую конференцию для определения пути к восстановлению единства Церкви. В 1398 и 1407 годах он поддержал отказ французской Церкви повиноваться папской власти[27]. В тот момент международный престиж парижских магистров и политический вес Французского королевства с его столицей Парижем слились воедино.

Университет в целом никогда не уходил в оппозицию существующему строю и религии, которой тот придерживался; бунтовать осмеливались только отдельные личности. Однако университет мог попытаться отстоять своих непокорных членов — по мере возможности.

Падуанский университет встал на защиту профессора Пьетро д’Абано (1250–1316), обвиненного в колдовстве; тот умер в тюрьме до вынесения приговора, и инквизиция смогла сжечь только его бренные останки. Через 100 лет после кончины врача и философа-неоплатоника в Падуе была воздвигнута колонна в его честь. Преподававший в Оксфорде Джон Виклиф, поставивший под сомнение традиционные воззрения на евхаристию, нападал на папу, священство и духовенство, критиковал поклонение святым, обличал стяжательство Церкви; его ученики распространяли идеи учителя по всей стране и сеяли смуту, однако сам «подрыватель основ» мирно скончался в своей постели. А вот его последователь Ян Гус взошел на костер.

Во избежание подобных «инцидентов» университетское начальство принимало меры, вводя единообразие и изгоняя дух диссидентства. Например, через пять лет после состоявшейся в 1540 году «кальвинистской интермедии» в университете Лувена, когда около пятидесяти его членов были преданы суду инквизиции, от студентов потребовали клясться в ненависти к лютеранству и безраздельно поддерживать учение Римской католической церкви.

Отделаться словесными заверениями в любви к «нашей матери Церкви» было нельзя. В Париже университет не работал по церковным праздникам, посвященным Пресвятой Деве, а накануне занятия отменяли, чтобы школяры могли исповедоваться. Каждую субботу служили мессу в честь Богородицы, с 1511 года служба отправлялась в университетской церкви. Студенты были обязаны на ней присутствовать, а бакалавры — появляться в церкви не позже начала проповеди и оставаться до конца богослужения под страхом штрафа: шесть денье во время праздников и четыре денье по субботам.

Но постепенно протестантская ересь, зародившаяся в Германии и Швейцарии, распространилась и на юге Европы, в странах, истово приверженных католицизму. В 1564 году дон Франсес де Алава писал испанскому королю Филиппу II: «На медицинский факультет поступает множество иноземцев; среди них всех сыщется едва ли пять католиков, из коих двое — испанцы». Найденные у немецких студентов и у одного книгопродавца богословские книги еретического содержания сожгли на площади, но самим студентам беспокоиться было нечего: если они в открытую не занимались прозелитизмом, их не трогали. Между тем с голландскими протестантами Филипп не церемонился: их без разговоров отправляли на костер.

Французская правящая элита разделилась на католиков и гугенотов, поэтому занять «правильную позицию» порой оказывалось довольно сложно. В 1560 году в Каоре несколько студентов выступили в поддержку Реформации. Канцлер университета велел их арестовать, но за расследование этого дела взялись королевские комиссары, которые… приговорили канцлера к смертной казни, и спасло ему жизнь только заступничество маршала Монлюка, участника Религиозных войн.

С 1570 года кандидаты в бакалавры должны были приносить присягу в верности католической религии под страхом исключения из Парижского университета. И это были не пустые угрозы: 15 марта 1572 года студент Жан де Горрис был изгнан из университета за то, что отказался «поклясться образом Христа». Он обратился за поддержкой к губернатору Парижа Франсуа де Монморанси, благоволившему к кальвинистам. Король Карл IX личным указом повелел произвести студента в бакалавры, «не понуждая давать никаких клятв, до религии относящихся». Однако университетские власти всячески тянули время и ловчили, пока, наконец, Варфоломеевская ночь на 24 августа 1572 года не избавила их от необходимости исполнять королевское повеление. Де Горрис был восстановлен в университете только шесть лет спустя, признавшись, что следовал протестантскому учению, лишь повинуясь воле своего отца, а теперь, после его смерти, ничто не мешает ему стать добрым католиком. В 1578 году он получил-таки степень бакалавра.