171. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 28 мая 1958. Йер.

171. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 28 мая 1958. Йер.

28-го мая 1958

Дорогой Роман Борисович,

Хотя Вы не ответили на мое письмо, но думаю, что Вам все же небезразлична и небезинтересна судьба Жоржа.

Операции ему никакой делать не пришлось, все это была ошибка. Его продержали неделю в госпитале, делая ему всевозможные мучительные исследования и, наконец, вернули домой. На следующий же день с ним сделался паралич (слава Богу, временный), и он два дня не мог ни пошевелиться, ни внятно говорить. Я думала, что уже наступил конец, такой страшный у него был вид.

Самое ужасное, что он оказался почти без медицинской помощи — доктор бывает два раза в неделю и больных увозят в госпиталь, а не лечат на месте. Приглашать частного доктора по уставу дома не разрешается. Так что мне пришлось ухаживать за ним одной и ездить к частному доктору объяснять, что с ним, и узнавать, какие ему давать лекарства. Сейчас он начал поправляться, хотя еще не может держаться на ногах и даже повернуться с бока на бок в кровати. Но все же он ясно говорит и не задыхается больше. Я и этим уже очень довольна.

Сделалось это с ним от нервов, от госпитальных лечений. У него весь организм пришел в расстройство — и почки, и серд­це, и печень. Не знаю, что будет дальше, если его не будут по- настоящему лечить.

Он как-то примирился с мыслью о смерти и сегодня заплакал, что оставляет меня одну на свете. Но, пожалуйста, не гово­рите никому, что он плакал. Это в первый раз за нашу общую жизнь и я страшно потряслась. Что будет с ним, не знаю. Лит. Фонд прислал 30 долларов — хуже насмешки и оскорбления. Чтобы свезти Жоржа к профессору в Марсель, нужно по меньшей мере истратить 50 долларов. А воззвания в «Нов. Русск. Слове» Вейнбаум «делать не разрешает». Так что — вот. Теперь Вы знаете и моя совесть чиста. И довольно.

Совсем о другом. Если не поздно, переделайте в моем «Сне» вместо: «Совсем, как окна на Неву» — на «Подобно окнам на Неву»,[1197] а то «как окна» звучит плохо. Видите, даже и сейчас я не забываю о стихах.

С самым сердечным Приветом

И. Одоевцева.

Я не спала шесть ночей, оттого так сумбурно пишу. Но главное — Жоржу лучше.

Хорошо бы, если Вы написали Жоржу. Он говорит — Гуль плюнул на меня. Ему-то что? А Вы один из немногих, кого он любит.