Добрый «Динамит» – Володя ТУРЧИНСКИЙ (страницы Памяти)
16 декабря исполняется очередная годовщина со дня трагической смерти Владимира Турчинского.
Мы были товарищами…
Почему его все называли «Динамитом» – я не знаю.
Как не знаю более доброго и веселого парня, чем он!
Листаю страницы Памяти, не заботясь о хронологии…
* * *
Однажды Володя пожаловался мне:
– Костя, ну почему они (он имел в виду режиссеров и кинопродюсеров) не видят во мне ЛИРИЧНОГО ГЕРОЯ?.. Я ведь очень… очень лиричный!!!
Я засмеялся:
– Вовчик, ты очень лиричный! Это не твоя вина, что за тобою закрепился имидж «качка-супермена»…
А он – в ответ – огорченно выдохнул:
– Моя вина… В молодости надо было шахматами заниматься, а не «железо» в спортзале таскать!..
Володя, ты и правда – был очень лиричным!!!
Жаль, что никто из режиссеров не заметил этого…
* * *
Отправил Турчинскому сценарий нового фильма «ЭЛЕГИЯ. ОСЕННЯЯ ЛЮБОВЬ».
Главную роль я писал специально для него!
Володя был счастлив: роль мелодраматичная и сильная одновременно (как говорится, без «соплей»).
Никаких драк, трюков и прочих боевых понтов.
Трогательная история любви 45-летнего женатого мужчины и замужней женщины «бальзаковского» возраста.
Особенно ему нравился неожиданный (открытый) финал, когда влюбленные встречаются под дождем, чтобы сказать друг другу «прости-прощай». Но встретившись, они молчат, и непонятно: то ли герои плачут, то ли это дождь…
Вовчик как угорелый носился по Москве с моим сценарием, но никто из режиссеров и продюсеров не захотел снимать эту мелодраму:
– Володя, какая-такая лирика? Кому это надо?.. Да и ты на эту роль не подходишь…
И режиссеры опять предлагали ему сниматься в очередном боевике в роли «плохого парня»…
А он не был плохим! Даже в кавычках…
* * *
Никогда не забуду прикольный эпизод.
Едем мы с Володей по Москве на его огромном «хаммере».
Вдруг – БА-БАХ!!! В водительскую дверь «въехал» какой-то ржавый грузовик.
Водитель самосвала (ни жив ни мертв!) заметался у нашего джипа и давай причитать:
– Мама! Что я, баран, наделал!!! Мне ж теперь век работать надо, чтобы ущерб возместить!!! А-а-а…
И в этот момент из «хаммера» вылезает ТУРЧИНСКИЙ!!!
Водитель с перепугу едва чувств не лишился!..
Мало того что джип покорежил – так это еще и «хаммер» Турчинского!
Вижу: мужичонке совсем поплохело.
А Володя улыбается, успокаивает мужика:
– Не ссы! Все будет хорошо!..
Приехали гаишники, составили протокол.
Только мы сели в машину – водитель грузовика бежит к Турчинскому с замусоленной бумажкой и авторучкой:
– Владимир, подпишите! Ведь мне никто, бля, не поверит, что я вашу машину замял…
* * *
За что киношники любили Турчинского – это понятно. За фактуру!
Еще любили за надежность: если сказал – кровь из носа, но сделает!..
А о его неимоверной работоспособности ходили легенды!!!
В фильме «НЕПОБЕДИМЫЙ» есть сцена, где Турчинский со всего маху падает на стеклянный стол.
Я был в тот день на съемочной площадке и видел, как снимался этот суперопасный (но о-очень эффектный!) эпизод.
Володя, как заправский каскадер, выполнял этот грандиозный трюк 7 (семь!) дублей подряд.
А когда все отсняли, он шепнул мне:
– Я думал, что убьюсь… А ведь мне за это даже не доплачивают…
– Так что же ты лезешь? – недоумевал я. – Пусть каскадеры «ломаются»!
А Турчинский хохочет:
– Хочешь сделать хорошо – сделай сам! Представляешь, что будет, если зритель поймет, что это не я, а мой дублер?! Нет уж – лучше я!!! Так правдоподобнее…
– Ты сумасшедший!.. – вполне серьезно констатировал я…
* * *
Владимир Турчинский на съемках фильма «Стерва для чемпиона»
С Владимиром Турчинским на съемках фильма «Стерва для чемпиона»
Ни разу я не видел, чтобы Володя кому-то из поклонников отказал в автографе или фото.
Всегда – охотно, искренне, с юмором!
Когда фотографировался, держал кверху большой палец: мол, «ВСЕ ОКЕЙ, РЕБЯТА!!!».
Иногда «народная» фотосессия его утомляла, однако он не «звездил», набивая себе цену.
Но помню один случай…
Идем мы с Турчинским по Красной площади на деловую встречу к Александру Ивановичу Иншакову, который снимал фильм в Историческом музее и ждал нас там.
Володю узнают (трудно не узнать!) и буквально «разрывают на части» – кто-то просит сфотографироваться, кому-то нужен автограф… Минут двадцать мы шли – через каждые пять метров нас останавливали его поклонники и поклонницы. А мы уже опаздываем…
Почти у самых дверей музея стоит большая (человек десять) шумная компания молодых людей.
Один парень подошел к нам с ухмылкой (он явно хотел показать друзьям, какой он крутой):
– Вова, давай сфотографируемся?..
Резануло это «Вова» и сам тон парня – этакий вальяжный, с пьяным вызовом.
Поэтому Турчинский буркнул:
– Извини, я на встречу тороплюсь…
Мы открыли двери и вдруг слышим, как парень говорит друзьям:
– Звезда завыебывалась!
Турчинского аж затрясло!
Он обернулся и зло пробасил:
– Если я тебя сейчас пиздану, то все, что от тебя останется, – стечет по кремлевской стене!
Парень испугался, а я практически затолкал Володю внутрь музея – от греха подальше. Если б Турчинский стал драться, то моя помощь заключалась бы только в том, чтобы оттаскивать за ноги и складировать тела оборзевших парней…
* * *
Летом 2009-го на XXXI-м Московском кинофестивале была премьера моего фильма «КРОМОВЪ».
Я пригласил Володю.
Он снимался в те дни под Ярославлем, но на премьеру приехал – небритый, уставший, с воспаленными от бессонницы глазами.
Во время демонстрации фильма смотрю: он спит…
Выходим из «Октября», подходит Турчинский:
– Классный фильм, Костя! Поздравляю!
– Ты же весь сеанс проспал! – смеюсь я.
А он аж засмущался:
– Поэтому и говорю, что классный! Я хоть выспался!..
Понимающе машу рукой:
– Ладно! Пошли на банкет – «поляна» накрыта!
– Не могу! Прости, Олегович!.. Мне надо в Ярославль. Утром съемка!
Оказывается, он примчался в Москву, только чтобы я не обиделся.
Поспал в кинотеатре, руку мне пожал, поздравил и поехал назад.
Сумасшедший…
* * *
Я собрался уезжать из России. Навсегда.
У меня на сердце тоска, хоть и мечтал уехать.
Встретились с Володей в кафе на Старом Арбате.
Он пьет чай, я – коньяк. Болтаем о том о сем.
Но он «под кожу» не лезет – видит, как мне херово…
В этот момент в кафе входят пять веселых туристов-французов в сопровождении маленькой, плохо одетой русской тетки-гида.
Заметно, что женщина очень суетится, нервничает – лишь бы угодить своим зарубежным подопечным.
Когда французы, беззаботно гомоня меж собой, уселись-таки за стол у окна, тетка-гид в полуприказном тоне прокричала через весь зал двум официанткам, стоявшим у бара:
– Девочки, быстро обслужите нас. У меня французская делегация, и мы не можем ждать!
Непонятно почему, но меня взбесили эти слова, это неприкрытое вечно холопское «совковое» желание выслужиться перед иностранцами.
И я со всей силы грохнул кулаком по столу, подскочил и дико заорал на тетку:
– Эй, мышь церковная! Ты че перед ними стелешься, как отставная шлюха?.. Ты можешь себе представить, чтобы во Франции перед русскими так спину гнули? Так почему эти девочки, твою мать, – я показал на официанток, – должны перед лягушатниками прогибаться?..
– Костя, угомонись! – утихомиривал меня Володя, встав, на всякий случай, между мною и притихшими французами.
Но меня уже понесло:
– Да че угомонись?! Че угомонись? Мы что – пальцем деланные?.. Кто нас в мире уважать станет, если мы сами себя не уважаем?! Ебтыть, даже в Москве сами себя в говно втаптываем!!!
Официантки благодарно, застенчиво улыбались. Французы, ничего не понимая, испуганно хлопали глазами. А тетка-гид, и без того маленькая, съежилась до молекулы.
Мы вышли на улицу.
Турчинский смеется:
– Олегович, ты чего взорвался, как фугас? Это же я – «Динамит», а не ты!
– Как же так?.. – не унимался я.
А Владимир улыбнулся:
– Остынь, кипяток!.. Че ты взъелся на эту тетку? Может, она с детства в совершенстве знает французский, а во Франции никогда не была! И вообще дальше Южного Бутово не путешествовала. У этой «мыши», как ты ее назвал, в кои-то веки выпал шанс за чужой счет в Париж смотаться, а ты ей весь кайф обломал!..
Я скрипнул зубами:
– Да я даже не на нее!.. Я на всех нас – на русских – взъелся! Ох, не любим мы себя! Ох, не любим!!!
Турчинский хитро прищурился и тихо-тихо:
– Костя, знаешь: есть такое стихотворение о матушке России и обо всех нас. Геннадий Шпаликов написал:
Не верю ни в Бога, ни в черта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчетно
В нелепую эту страну!
Она чем нелепей, тем ближе,
Она то ли совесть, то ль бред,
И вижу я, вижу я, вижу,
Как будто бы автопортрет…
Он помолчал и подытожил:
– Россия – это твой автопортрет, Костя!!!
* * *
Он не любил слово «друг». «Товарищ» – да! А друзьями он называл только самых-самых близких.
Многие набивались ему в друзья. Многие (особенно после его смерти) пиарились на разных ТВ-шоу, называя себя «лучший друг Турчинского».
Знаю, что Ирина (жена Володи) негодовала по этому поводу, но…
Разве можно сломать законы шоу-бизнеса? Это в порядке вещей – на чужом (громком) имени «засветить» свое (никому не известное)…
Когда он умер, я напился вдрызг…
А через несколько дней посмотрел пеДЕрачу (прочтите это еще раз) «Пусть говорят».
А о чем они говорили?
Об анаболиках, о каком-то медицинском эксперименте (который, по их мнению, и стал причиной гибели), еще о чем-то…
И никто – никто!!! – из приглашенных гостей (якобы «друзей» Турчинского) не сказал ни слова о том, каким был Володя. Как он любил жену и дочку! Как помогал своим товарищам! Как работал на износ на съемках! Как спал по два-три часа в день (зачастую – в машине, потому что много времени уходило на дорогу). А потом он снова куда-то ехал, где-то выступал, где-то снимался…
Я смотрел-смотрел на это педо-псевдо-шоу и, как белуга, в голос зарыдал:
– Суки-и-и!!! Какая разница, КАК ОН УМЕР?! Расскажите, КАК ОН ЖИЛ!!!
Эх, Вовка, Вовка…
* * *
До сих пор в моем телефоне – его номер.
Рука не поднимается, чтобы стереть…