Антон Чехов

«СКУЧНАЯ ИСТОРИЯ»

Александр Иванович Бабухин (14 (26) марта 1827 — 23 мая (4 июня) 1891) — русский гистолог, физиолог и эмбриолог. Профессор (1865), основатель московской гистологической школы, действительный статский советник (с 1881). Для нас же он более интересен тем, что А.П. Чехов написал с него главного героя своей повести «Скучная история» Николая Степановича. Будучи студентом, Чехов слушал лекции Бабухина и прекрасно запомнил его.

«ПОПРЫГУНЬЯ»

Прототипом главной героини рассказа А.П. Чехова «Попрыгунья» Ольги Ивановны послужила Софья Петровна Кувшинникова (урожд. Сафонова; 1847–1907) — русская художница XIX в., ученица и возлюбленная художника Исаака Левитана.

«Это была женщина лет за сорок, некрасивая, со смуглым лицом мулатки, с вьющимися темными волосами… и с великолепной фигурой. — Она была очень известна в Москве, да и была „выдающейся личностью“, как было принято тогда выражаться…», — писала о ней Т.Л. Щепкина-Куперник.

Софья получила домашнее воспитание, занималась музыкой, живописью, участвовала в любительских спектаклях. Замуж вышла за полицейского врача Дмитрия Павловича Кувшинникова, он изображен на картине Перова «Охотники на привале» в образе рассказчика. Кувшинников и в жизни был замечательным рассказчиком, дома у них собиралось артистическое общество. «В скромной казенной квартире, находящейся под самой каланчой одной из московских пожарных команд, она устроила литературный и художественный салон, довольно популярный в Москве в 1880–1890 годах. Сюда по вечерам съезжались очень интересные люди. Часто бывали А.П. Чехов и его брат Михаил Павлович, писатели Е.П. Гославский, С.С. Голоушев (С. Глаголь), Т.Л. Щепкина-Куперник, артисты М.Н. Ермолова, А.П. Ленский, Л.Н. Ленская, А.И. Сумбатов-Южин, Е.Д. Турчанинова, К.С. Лошивский (Шиловский), Л.Д. Донской, композитор Ю.С. Сахновский. Из художников — А.С. Степанов, Н.В. Досекин, Ф.И. Рерберг, А.Л. Ржевская, Д.А. Щербиновский, М.О. Микешин <…> Живописец А.А. Волков вспоминал, что „когда приезжал в Москву И.Е. Репин, то непременно посещал салон Кувшинниковой"»[68].

Она не отличалась необыкновенной красотой, но была весьма привлекательной: «Софья Петровна была чудесно сложена. С фигурой Афродиты, темноглазая, смуглая мулатка, она привлекала общее внимание неповторимой своей оригинальностью. Цветы, написанные Кувшинниковой, покупал Третьяков, ее игрой на фортепьяно заслушивались общепризнанные московские пианисты-виртуозы. Софья Петровна любила охоту не меньше, чем искусство, и, подолгу пропадая в подмосковных лесах, одна, одетая по-мужски, возвращалась с полным ягдташем. Софья Петровна говорила, повелевая, словно имела над своими собеседниками такую же неограниченную власть, как над мужем, избалованная его терпением, молчаливостью, большим сердцем и глубокой затаенной нежностью. Кувшинникова была горда и смела, презирая всякие сплетни о себе. <…> Софья Петровна была очень даровита. Из кусков и лоскутков дешевой материи она шила себе прекрасные костюмы. Она умела придать красоту любому жилью, самому захудалому и унылому, простой сарай преображая в кокетливый будуар. Четыре небольшие комнаты своей квартиры с необыкновенно высокими, как в нежилом помещении, потолками, Софья Петровна убрала по своему вкусу. Искусной женщине недоставало средств, но она не унывала и так ловко изворачивалась с самыми скромными деньгами, что украшенное ею гнездо Кувшинниковых казалось роскошно меблированным»[69].

Неудивительно, что такой женщиной увлекся и художник Левитан: «Знаешь, в твоих пейзажах появилась улыбка!» — говорил Чехов Левитану, привезшему много картин и этюдов, написанных на Волге. «И неудивительно — это было самое счастливое время в жизни Левитана. Он любит и любим, окружен заботой. Чувствует поддержку в творческих начинаниях…», — пишет искусствовед Н.М. Яновский-Максимов в своей книге о великих русских живописцах «Сквозь магический кристалл…».

Софья тоже увлеклась Левитаном — сначала как художником, у которого было чему поучиться: «Восемь лет мне довелось быть ученицей, товарищем по охоте и другом Левитана. Восемь лет, посвященных практическому изучению природы под руководством Левитана, — это выше всякой школы» (С.П. Кувшинникова).

Выход рассказа «Попрыгунья», в котором Чехов вывел Дмитрия Кувшинникова, Софью Петровну и Левитана, и прототипы и общество восприняли как явный пасквиль. Говорили, будто бы Чехов также был влюблен и ревновал Софью к Левитану. «Обыкновенно летом московские художники отправлялись на этюды то на Волгу, то в Саввинскую слободу около Звенигорода, и жили там коммуной целыми месяцами. Левитан уехал на Волгу и… с ним вместе отправилась туда и Софья Петровна. Она прожила на Волге целое лето; на другой год, все с тем же Левитаном, как его ученица. Среди наших друзей и знакомых уже стали определенно поговаривать о том, о чем следовало бы молчать. Стало казаться, что муж догадывался и молча переносил свои страдания. По-видимому, и Антон Павлович осуждал в душе Софью Петровну. В конце концов он не удержался и написал рассказ „Попрыгунья“, в котором вывел всех перечисленных лиц. Смерть Дымова в этом произведении, конечно, придумана. (Дымов имел своим прототипом Д. Кувшинникова, мужа Софьи, который здравствовал во время написания и выхода рассказа. — Ю. А.). Появление этого рассказа в печати подняло большие толки среди знакомых», — писал об этой истории Михаил Чехов.

Согласно его же воспоминаниям, дело чуть не дошло до вызова его брата на дуэль. В январе 1895 г. благодаря Щепкиной-Куперник Левитан помирился с Чеховым.

Сам А.П. Чехов так описывал скандал, связанный с «Попрыгуньей»: «Можете себе представить, одна знакомая моя, 42-летняя дама узнала себя в 20-летней героине моей „Попрыгуньи“, и меня вся Москва обвиняет в пасквиле. Главная улика — внешнее сходство: дама пишет красками, муж у нее доктор — и живет она с художником…». Учитывая, что Чехов был прекрасно знаком со всеми выше перечисленными господами, понятно, что эти строки содержат сарказм.

Художник Рябовский обязан своим появлением Исааку Ильичу Левитану, который родился 18 (30) августа 1860 г. в местечке Кибарты Мариампольского уезда Августовской губернии (с 1866 г. губерния носила название Сувалкской), в образованной, но обедневшей еврейской семье. Отец — Илья (Эльяшив-Лейб) Абрамович Левитан (1827–1877). Кроме Исаака, в семье росли трое детей — брат и две сестры.

Желая дать детям хорошее образование, в 1870-х гг. родители переехали вместе с ними в Москву. Братья Левитаны учились в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Учителями будущей мировой знаменитости стали художники Перов, Саврасов и Поленов.

После того как в 1875 г. умерла мать Левитана, а отец серьезно заболел, семье было не на что жить, и училище сначала освободило братьев от оплаты, а затем стало выдавать юным художникам материальную помощь «ввиду крайней бедности» и как «оказавшим большие успехи в искусстве». В 1877 г. от тифа умирает и отец. В то время Левитан учился в четвертом, «натурном» классе у Василия Перова, то есть еще не имел права работать по профессии. В то же время друг Перова, Алексей Саврасов, переводит Левитана в свой пейзажный класс, и вскоре две работы Левитана, отобранные комиссией для ежегодной выставки, были отмечены прессой, а 16-летний художник получил малую серебряную медаль и 220 рублей «для возможности продолжить занятия». Учителя пророчили художнику мировую славу, но тут происходит покушение на императора Александра II, осуществленное Александром Соловьевым. Соловьев не был евреем, но отчего-то сразу же после этого начались гонения на евреев. В частности, согласно царскому указу, евреям запрещалось жить в «исконно русской столице» Москве. «Талантливый еврейский мальчик раздражал иных преподавателей. Еврей, по их мнению, не должен был касаться русского пейзажа. Это было дело коренных русских художников», — писал о сложившейся ситуации Константин Паустовский.

Так 18-летнего Левитана вместе с братом, сестрами и зятем выслали из Москвы, и они отправились в деревню Салтыковку под Москвой, где сняли дачу. На деньги, вырученные от продажи картины «Вечер после дождя» (1879, частное собрание), Левитан спустя год снял меблированную комнату на Большой Лубянке[70].

Теперь Левитан писал пейзажи, что-то отправлял на выставки, что-то продавал. Он не мог постоянно жить в Москве, но ничто не мешало ему приезжать туда на время обучения. В 1885 г. Левитан окончил училище, но звания художника ему не присвоили, вместо него ему выдали диплом учителя чистописания, то есть, несмотря на потраченные на обучения годы, он не получил вожделенного диплома. А это значило, что он не сможет даже официально давать частные уроки.

В том же году Левитан находит себе жилье в деревне Максимовка, по соседству от него в Бабкине, в имении Киселевых часто гостит Чехов. Левитан и Чехов быстро сдружились.

В 1886 г. после посещения Крыма Левитан проводит выставку пятидесяти пейзажей и на следующий год едет на Волгу, с видами которой он был знаком по пейзажам своего учителя Саврасова. Но первая встреча вызвала в нем разочарование: «Чахлые кустики и, как лишаи, обрывы…», — писал он Чехову. На самом деле, в тот раз художнику просто не повезло с погодой.

Тем не менее на следующий год вместе с друзьями-худож-никами, Алексеем Степановым и Софьей Кувшинниковой, он снова едет на Волгу, где на пароходе по Оке они доходят до Нижнего Новгорода и далее вверх по Волге. Во время путешествия художники неожиданно для себя открыли красоты маленького тихого городка Плес. Путешественники решили задержаться и пожить там некоторое время. В итоге Левитан провел в Плесе три чрезвычайно продуктивных летних сезона (1888–1890 гг.). За эти три лета Левитан выполнил около 200 работ. В те же годы он возглавлял пейзажный класс в Училище изящных искусств художника-архитектор а А.О. Гунста.

Таким образом, Левитан сделался одним из лучших и самых популярных художников, которые когда-либо писали русский пейзаж.

В конце 1889 — начале 1890 гг. Левитан посетил Францию и Италию. Он хотел ближе познакомиться с современной живописью, широко представленной на проходившей в Париже Всемирной выставке.

В 1891 г. Левитан становится членом Товарищества передвижных художественных выставок. В то же время известный меценат Сергей Морозов предоставил художнику очень удобную мастерскую в Трехсвятительском переулке. Весной 1892 г. он участвовал на XX выставке передвижников, выставив три картины. Тем не менее, несмотря на славу художника, в том же году его вынудили покинуть Москву, после чего Левитан жил в Тверской и Владимирской губерниях. Только благодаря заступничеству высокопоставленных друзей, художнику «в виде исключения» позволили вернуться.

Из-за рассказа «Попрыгунья» Левитан поссорился с Чеховым, но очень скоро судьба развела его и с Кувшинниковой, так как художник влюбился в Анну Николаевну Турчанинову. «Идиллия нашей жизни к середине лета нарушилась, — писала Т.Л. Щепкина-Куперник. — Приехали соседи, семья видного петербургского чиновника (Ивана Николаевича Турчанинова), имевшего поблизости усадьбу. Они, узнав, что тут живет знаменитость, Левитан, сделали визит Софье Петровне, и отношения завязались. Это была мать и две очаровательные девочки наших лет. Мать была лет Софьи Петровны, но очень songni, с подкрашенными губами (С. П. краску презирала), в изящных корректных туалетах, с выдержкой и грацией петербургской кокетки… И вот завязалась борьба.

Мы, младшие, продолжали свою полудетскую жизнь, а на наших глазах разыгрывалась драма… Левитан хмурился, все чаще и чаще пропадал со своей Вестой (собакой) „на охоте“. Софья Петровна ходила с пылающим лицом, и кончилось все это полной победой петербургской дамы и разрывом Левитана с Софьей Петровной…

Но и дальнейший роман Левитана не был счастлив: он осложнился тем, что старшая дочка героини влюбилась в него без памяти и между ней и матерью шла глухая борьба, отравившая все последние годы его жизни.

А много лет спустя, когда ни Левитана, ни Кувшинниковой уже не было в живых, — я… описала их историю в рассказе „Старшие“, напечатанном в „Вестнике Европы“: теперь можно в этом сознаться!».

В именье Турчаниновых для Левитана построили двухэтажный дом, в котором художник смог обустроить свою мастерскую.

Снова встретиться с Чеховым и забыть обиды Левитан смог только в 1895 г. Вскоре после этого он едет в Австрию и Францию.

Левитан много работает, но тем не менее, своей жизнью он был не удовлетворен и склонен к драматическим эффектам, пытаясь привлечь к себе дополнительное внимание, в частности, 21 июня 1895 г. Левитан стрелялся. Было много шума, но, по сообщению врача И.И. Трояновского: «…я вообще следов раны у него не видал, слышал от него об этом, но отнесся к этому, как к покушению „с негодными средствами“ или как к трагической комедии». Навестить «раненого» приехал и Чехов, его привезла по просьбе художника Анна Турчанинова. Чехов был врачом и сделал попытку осмотреть «пострадавшего», но тоже никаких ран не обнаружил и после написал рассказ «Дом с мезонином» и пьесу «Чайка», вызвавшие новую обиду у Левитана.

Как оказалось, Левитан был действительно болен, много лет с самого детства он страдал заболеванием сердца. В 1896 г., после вторично перенесенного тифа, усилились симптомы аневризмы сердца. Однажды смотреть больного приехал Чехов: «Выслушивал Левитана. Дело плохо. Сердце у него не стучит, а дует. Вместо звука тук-тук слышится пф-тук…» (из писем Чехова, март 1897 г.). В следующем году Левитану присвоили звание академика пейзажной живописи. Он начал преподавать в том самом училище, в котором учился сам. Мечтал создать «Дом пейзажей» — большую мастерскую, в которой могли бы работать все русские пейзажисты. Один из учеников вспоминал: «Влияние Левитана на нас, учеников, было очень велико. Это обусловливалось не только его авторитетом как художника, но и тем, что Левитан был разносторонне образованным человеком… Левитан умел к каждому из нас подойти творчески, как художник; под его корректурой этюд, картины оживали, каждый раз по-новому, как оживали на выставках в его собственных картинах уголки родной природы, до него никем не замеченные, не открытые».

Зимой 1899 г. врачи рекомендовали Левитану пожить в Ялте, там же находился и Чехов, но на этот раз им уже не суждено снова сдружиться. Вернувшись в Москву, Левитан почти не выходил из своего дома в Трехсвятительском переулке, Чехов навестил тяжело больного друга.

22 июля (4 августа) 1900 г. в 8 часов 35 минут Исаак Левитан умер. 22 апреля 1941 г. прах Исаака Левитана перенесли на Новодевичье кладбище. С тех пор могила Левитана соседствует с могилами его друзей Чехова и Нестерова.

В том же рассказе присутствуют и другие герои, у которых были реальные прототипы. Например, певец из оперы списан с лирико-драматического тенора Лаврентия Дмитриевича Донского (1857 (или 1858) — 1917). Он происходил из костромской крестьянской семьи, в 15 лет отправился в Петербург. Работал в рыбной лавке, маляром, словом, где только мог. Помог случай: Лаврентий познакомился с балетным артистом императорской труппы Н.О. Гольцем, который помог ему устроиться петь в церковном хоре, в дальнейшем познакомил с профессиональными певцами, которые по дружбе начали его обучать правильному пению. Так он сумел подготовиться к вступлению в Петербургскую консерваторию, где Л. Донской учился в 1877–1880 гг.

Выступал в концертах, работал хористом в Мариинском театре, в 1888 г. в Милане брал уроки вокала у Дж. Ронкони и Гамброджио.

В 1882 г. поступил в киевскую антрепризу к И.Я. Сетову, первая роль — Богдан Собинин в «Жизни за царя» М. Глинки. В 1883 г. приглашен солистом в Московский Большой театр. Одновременно продолжил занятия вокалом у Ф.П. Комиссаржевского, позднее у К.И. Кржижановского, брал уроки сценического мастерства при подготовке оперных образов у артиста и режиссера Московского Малого театра А. Ленского.

В 1904 г., покинув Большой театр, создал собственную антрепризу, которая просуществовала до 1908 г., гастролировал в Саратове, Тифлисе и по городам Сибири. Уехав из Москвы в Тифлис, в 1904–1906 гг. держал там оперную антрепризу. С 1905 г. начал заниматься педагогической деятельностью.

Приобрел имение Гирино в Тверской губернии, где организовал летнюю оперную студию для постановок оперных спектаклей; там же создал интернат для певцов, туда к нему частенько наведывался Левитан.

Персонаж, названный в рассказе Чехова «артистом из драматического театра», так же имел прототип, им был упомянутый ранее Александр Павлович Ленский (урожд. Вервициотти; родился 1 (13) октября 1847 в Кишиневе, Бессарабия), внебрачный сын князя П.И. Гагарина и певицы О. Вервициотти. С 13-летнего возраста, после смерти родителей, жил в семье актера Малого театра К.Н. Полтавцева, который был женат на его единокровной сестре. Неудивительно, что мальчик очень рано приобщился к театральному искусству и уже в 1865 г. дебютировал на театральной сцене в городе Владимире. Позже его приглашали в разные города, пока в 1872 г. его не вызвали в Москву для выступления на Политехнической выставке, затем он был приглашен в Общедоступный театр П.М. Медведева. В 1898 г. А.П. Ленский возглавил филиал, созданный при Московской императорской труппе и получивший название «Новый театр». Там он занимался педагогической деятельностью и экспериментаторскими постановками; многие актеры работали одновременно на обеих сценах — в стационарном помещении Малого театра и в Новом, а через пару лет, в 1907 г., Новый театр окончательно упразднили.

Умер 13 (26) октября 1908 г. в Москве, похоронен в городе Каневе.

Под образом «молодого, но уже известного литератора» выведен русский писатель и драматург Евгений Петрович Гославский. Он родился 18 (30) марта 1861 г. в семье П.В. Гославского, кавалера ордена Св. Станислава II степени, действительного статского советника. В селе Остро-Пластиково Рязанской губернии находилась школа, которая содержалась исключительно на средства семьи Гославских. Там же с 1884 г. работал учителем Евгений Петрович.

Начал писать в 1882 г., с конца 1880-х гг. печатался в юмористических журналах «Шут», «Стрекоза», «Наблюдатель» и т. д. Впоследствии (с начала 1900-х гг.) сотрудник журналов «Русская мышь», «Детский отдых», «Детское чтение», «Детский друг» и др.

Автор пьес «Расплата (Эгоисты)» (1893, Грибоедовская премия), «Солдатка (В разлуке)» (1894), «Метель» (1894), «Подорожник» (1897), «Иванушка и журавель» (1898), «Разрыв-трава» (1901), «Свободный художник» (1903), «Шоверша» (1904) и др.

Многие из его пьес шли на сценах столичных театров, в том числе Малого и Нового. В постановках отдельных пьес принимали участие такие выдающиеся мастера сцены, как М.Н. Ермолова (первая исполнительница роли Берты Рейман в «Эгоистах»), Е.Д. Турчанинова (первая исполнительница роли Дуньки в комедии «В разлуке») и др.

Сохранилась переписка Гославского с Чеховым, последний ценил его талант драматурга.

Персонаж граф имеет прототипом графа Федора Львовича Соллогуба из рода Соллогубов, владевшего землями в Гороховецком уезде Владимирской губернии, племянника писателя графа В.А. Соллогуба, сын графа Льва Александровича Соллогуба и Марии Федоровны Самариной.

Федор Львович Соллогуб (9 февраля 1848, Москва — 29 октября 1890, Рождествено-Телятьево, Московская губерния) прославился как театральный художник, а также был известен как поэт-любитель. Ф.Л. Соллогуб преподавал в московских драматических училищах — частных и Императорском, руководил постановочной частью на сценах московских императорских театров.

«ДОМ С МЕЗОНИНОМ»

В архиве писателя сохранились четыре предварительные записи, сделанные им во время написания повести «Дом с мезонином». Так, в письме Е.М. Шавровой от 26 октября 1895 г. Чехов сообщал: «Теперь пишу маленький рассказ „Моя невеста“». У меня когда-то была невеста… Мою невесту звали так: „Мисюсь“. Я ее очень любил. Об этом пишу я». Рассказ планировалось поместить в сборник «Призыв», но Антон Павлович не успел это сделать к декабрю 1895 г., кроме того, рассказ сильно подрос, превратившись в конце концов в повесть, которую автор завершил только в феврале 1896 г.

Рассказчик, по профессии художник, вспоминает, как шесть-семь лет назад жил в имении Белокурова в одном из уездов Т-ой губернии. Ряд литературоведов, занимающихся литературным наследием Чехова, утверждают, что речь идет о Тульской губернии, где в усадьбе Е.Д. Былим-Колосовского Чехов жил летом 1891 г. Фамилия Волчаниновых созвучна с фамилией сестер Турчаниновых, у которых в Тверской губернии действительно был дом с мезонином, рядом с которым для Левитана была выстроена двухэтажная мастерская. Остальное легко проследить по тексту.

Иными словами, прекрасно зная подоплеку дела, Чехов не описал ситуацию глазами стороннего наблюдателя, а примерил на себя образ персонажа, от имени которого идет повествование.

«ЧАЙКА»

Пьеса «Чайка» и рассказ «Ариадна» Антона Павловича Чехова связаны прототипом, с которого написаны Аркадина и Ариадна Котловин, — им послужила актриса Лидия Борисовна Яворская, с которой у Чехова был роман.

«Чайку» впервые поставили в Александрийском театре, где она с треском провалилась, но не забудем при этом, что в результате этого провала возникло такое явление, как Московский художественный театр, на занавесе которого вечно будет лететь чеховская чайка.

То есть, если бы не было этой пьесы и ее провала, не было бы и МХТ с его школой и системой Станиславского, или они были бы, но отличались от того, что мы знаем сейчас. Тем более интересно посмотреть на Яворскую — прототип Аркадиной.

Лидия Борисовна Яворская (урожд. Гюббенет, по мужу Барятинская) родилась в Киеве в 1871 г., в семье киевского полицмейстера. Первый раз Лидия вышла на сцену в девять лет, и ей сразу же пророчили большое артистическое будущее, что никоим образом не вязалось с представлением родителей о будущем дочери. Впрочем, девочка росла своевольной, она закончила гимназию, самовольно обрезала волосы и даже, в духе времени, вышла замуж, не получив родительского благословения. Потом, также самостоятельно разведясь, уехала в Петербург, где поступила на драматические курсы В.Н. Давыдова. Далее попыталась устроиться в «Александринку», но ее не взяли. Поняв, что придется проявить терпение и учиться по-настоящему, Яворская отправилась в Париж, где занималась с актером театра «Комеди Франсез» Э. Го.

По возвращении она сделалась провинциальной актрисой, дебютировала в Ревеле, в водевиле Чехова «Медведь». Начинающая актриса смело бралась за любые роли, пробовалась в совершенно разных амплуа. Всего за один сезон она освоила более десяти ролей, так что неудивительно, что ее пригласили в Москву, где она играла Маргариту Готье в «Даме с камелиями» Дюма-сына. «Первый ее успех в Москве критики связывали не столько с игрой, сколько с экстравагантной манерой поведения — и на сцене, и вне, — не совпадающей с общими представлениями о русской актрисе: скромной, сдержанной, даже застенчивой. Она эпатировала публику нарядами, позволяющими ей демонстрировать прелести своего тела, некоторой развязностью, отсутствием „мелодии жестов“, хрипловатым голосом — по словам критиков, „совсем не сценическим, неподатливым, меньше всего ласкающим, способным обвораживать“. Из дневника Суворина: „Яворская в «Маскараде» умирала изумительно: она стала на четвереньки, лицом к публике, и поползла, в это время груди вырвались у нее из-за корсета. Реально!“» (О.М. Скибина. «Звезда из прошлого. Лидия Яворская и Антон Чехов»).

Вскоре последовало знакомство Чехова с Яворской. Об их отношениях можно прочитать в мемуарах подруги актрисы, Т.Л. Щепкиной-Куперник. Яворская вряд ли понимала масштаб личности Чехова, для нее это был драматург, который будет писать пьесы в расчете на ее данные. Кроме того, в кругу Яворской распускались слухи о безумном романе писателя и актрисы задолго до того, как между ними что-то произошло на самом деле, что также было необходимо для имиджа и рекламы.

Должно быть, Яворская действительно обладала даром притягивать к себе всеобщее внимание и настаивать на своем, потому что, не подражая таким великим актрисам, как Сара Бернар, Дузе, Режан, она создала свой собственный имидж и очень быстро стала законодательницей моды. Шумиху вокруг Яворской поднимала, в частности, ее подруга — Щепкина-Купер-ник, она же организовывала цветы и подношения на сцену и однажды даже просила Чехова, чтобы тот лично поднялся на сцену для вручения какого-то подарка актрисе. На что тот ответил: «Лидия Борисовна отличный человек и чудесная артистка, и я готов сжечь себя на костре, чтобы ей было светло возвращаться из театра после бенефиса, но прошу Вас на коленях, позвольте мне не участвовать в подношении».

Должно быть, разочаровавшись в Чехове как в личном драматурге, Яворская и Щепкина-Куперник отправились в Париж для встречи с Александром Дюма-сыном и Эдмоном Ростаном. Щепкина-Куперник переводила на русский язык такие пьесы Ростана, как «Принцесса Греза», «Романтики», «Сирано де Бержерак», «Орленок». О Ростане Яворская тоже утверждала, что он в нее влюблен.

Отработав сезон в Париже, Яворская вернулась в Москву, чтобы играть в комедии В. Сарду и Э. Моро «Мадам Сан-Жен», которую Корш перевел специально для нее. «В этой пьесе Яворская играла роль Катрин Юбже — содержательницы прачечной, которая сумела увлечь Наполеона и стала герцогиней. Благодаря игре Яворской, пьеса „Мадам Сан-Жен“ пользовалась в Москве таким успехом, что имя ее героини (по-французски Сан-Жен означает «бесцеремонный, развязный») вскоре стало нарицательным и дало название ткани, папиросам и т. д. Как вспоминал С.Н. Дурылин, известный историк театра, „прачка <…> прокричала грубым контральто Яворской, и этот крик повторился всюду: на туалетном мыле, на духах, на бонбоньерках с карамелью“» (О.М. Скибина. «Звезда из прошлого. Лидия Яворская и Антон Чехов»).

В том же году Чехов возвращается из-за границы, и снова его видят с Яворской. Должно быть, в это время они становятся любовниками. Это можно понять из их переписки. Суворин даже спрашивал Чехова, скоро ли их свадьба с Яворской, на что получил забавный ответ: «Извольте, я женюсь <…> но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день». После чего тот же вопрос задает Чехову страстно влюбленная в него еще до Яворской Лика Мизинова, заглянувшая в Москву из-за границы: «Скоро ли Ваша свадьба с Лидией Борисовной? Позовите меня тогда, чтобы я могла ее расстроить, устроивши скандал в церкви». Смакуя свои отношения с Яворской, Чехов пишет рассказ «Ариадна», а затем пьесу «Чайка».

И если искусствоведы считают, что главная героиня «Ариадны» — это соединенный образ Яворской и Мизиновой, то Нина Заречная в «Чайке» — это Мизинова.

Лидия Стахиевна Мизинова (Лика Мизинова; в замужестве — Санина; 8 (20) мая 1870, Подсосенье, Тверская губерния — 5 февраля 1939, Париж) вошла в историю как русская певица, актриса, переводчица, мемуарист, литературный и театральный критик, возлюбленная Чехова, а так же прототип Нины Заречной в пьесе «Чайка».

Детство Лиды проходило в имении Курово-Покровское под присмотром двоюродной бабушки Софьи Михайловны Иогансон (1816–1897). Она училась на московских высших женских курсах профессора В.И. Герье, после которых преподавала русский язык в женской гимназии Л.Ф. Ржевской. Здесь она подружилась со своей коллегой, Марией Павловной Чеховой, и вскоре та познакомила ее с братом, молодым, но уже известным писателем Антоном Чеховым. Возможно, именно он придумал ей имя Лика.

«Лика была девушка необыкновенной красоты, — писала о ней Т.Л. Щепкина-Куперник. — Настоящая „Царевна-Лебедь“ из русских сказок. Ее пепельные вьющиеся волосы, чудесные серые глаза под „соболиными“ бровями, необычайная женственность и мягкость и неуловимое очарование в соединении с полным отсутствием ломанья и почти суровой простотой — делали ее обаятельной, но она как будто не понимала, как она красива, стыдилась и обижалась, если при ней об этом кто-нибудь из компании Кувшинниковой с бесцеремонностью художников заводил речь. Однако она не могла помешать тому, что на нее оборачивались на улице и засматривались в театре».

Девушку не удовлетворяла преподавательская деятельность, и все время она пробовала что-то новое, то хотела стать модной модисткой, то бралась за переводы с немецкого, или вдруг давала частные уроки французского…

Она была влюблена в Чехова, но писатель не спешил отвечать ей взаимностью, так как боялся, что его вынудят жениться. В 1894 г. Лика познакомилась с писателем и опытным ловеласом Игнатием Потапенко. Потапенко был женат, тем не менее Чехов всячески поощрял эту связь. Лика полюбила и отправилась с Потапенко в Париж, где у них родилась дочь. В то время законная жена написала Потапенко, что если он не вернется к семье, она покончит с собой, и тот бросил Лику. Чехов же вывел его и Лику в «Чайке» в образах Тригорина и Нины Заречной.

Дочка Лики умерла еще ребенком, и Мизинова решила идти на сцену. Год она училась вокалу, после чего поступила на службу в Московский драматический театр под псевдонимом «Лика», но карьера не сложилась. В том же году Лика вышла замуж за актера и режиссера Московского художественного театра (МХТ) Александра Акимовича Санина, ставшего впоследствии известным оперным режиссером, и уехала с ним за границу. Умерла 5 февраля 1939 г. от туберкулеза и похоронена в Париже, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, рядом с Екатериной Акимовной Саниной (1872–1956).

Игнатий Николаевич Потапенко родился 18 (30) декабря 1856 г. в Белозерке Херсонской губернии. Как ни странно, в 1890-х гг. это один из самых читаемых писателей, сейчас его мало кто вспомнит, но тогда он был намного популярнее Антона Чехова и даже Льва Толстого.

Потапенко учился в Херсонском духовном училище и позже в Одесской семинарии, занимался в Новороссийском университете, с 1877 г. посещал Петербургский университет, в 1878–1881 гг. — Петербургскую консерваторию по классу вокала. Последние два учебных заведения не окончил, потому что вдруг почувствовал в себе писательское призвание. Потапенко много печатался. Его проза отличалась реалистичностью и современностью, он писал о «женском вопросе», о положении врачей в деревне. Причем Потапенко отличал здоровый, оптимистический взгляд и любовь к хеппи-энду. Пресса принимала Потапенко с восторгом, о его ранних произведениях положительно высказывался Лесков. Писал он много и охотно, пьесы Потапенко ставились в Малом театре и в провинции.

Неудивительно, что с такой жизнеутверждающей позицией он был замечен во многих любовных историях и постоянно вынужден содержать две семьи: жену, с которой почти не жил, но и не разводился, и различного рода временных подруг, история с Мизиновой тому свидетельство.

Персонаж, который написал Чехов с Потапенко, — Борис Алексеевич Тригорин, — характеризуется следующим образом: это довольно знаменитый беллетрист, хотя ему нет еще сорока.

О нем отзываются как о человеке умном, простом, несколько меланхоличном и очень порядочном. Что же касается его литературной деятельности, то, по словам другого персонажа пьесы, Треплева, это «мило, талантливо <…> но <…> после Толстого или Золя не захочешь читать Тригорина».

По ходу действия пьесы Тригорин постоянно заносит что-то в записную книжку. Нина восхищается тем миром, в котором живут, по ее представлению, Тригорин и Аркадина, восхищается восторженно и считает, что их жизнь наполнена счастьем и чудесами. Тригорин же, напротив, рисует свою жизнь как мучительное существование. Увидев убитую Треплевым чайку, Тригорин записывает в книжечку новый сюжет для небольшого рассказа о молодой девушке, похожей на чайку. «Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее».

Нина убегает из дома с Тригориным. У них рождается ребенок, который вскоре умирает. Тригорин уже разлюбил ее и опять вернулся к Аркадиной. — Как видите, сюжет один в один.

«ТРИ СЕСТРЫ»

Г о мнению некоторых исследователей, сестры Мусины- Пушкины — Ольга Михайловна, Мария Михайловна и Дарья Михайловна — являются прототипами героинь пьесы А.П. Чехова «Три сестры». Героинь зовут Ольга, Маша и Ирина, как видите, два имени из трех совпадают. Является ли это доказательством? Разумеется, нет.

Тем не менее кратко расскажем об этих дамах.

Родители Ольги, Марии и Дарьи — скрипач Михаил Илларионович Мусин-Пушкин (1836–1915) и французская певица, театральная актриса Зелия Казимировна Песио (1838–1873). В семье особенное внимание уделяли музыке, литературе и языкам, так как девочек готовили к сцене.

Ольга Михайловна (в замужестве Блатова; 1864, Париж — 1947, Ленинград) — скрипачка, закончила Московскую консерваторию по классу скрипки; ей были посвящены некоторые музыкальные пьесы А.К. Глазунова. Ольга жила в Петербурге и в Мологе, но когда Мологу затопили, переехала к сестре Дарье Михайловне в Вологду, где жила до 1946 г.; преподавала в Вологодском музыкальном училище. В 1946 г. вместе с сестрой Дарьей Михайловной поселилась в Ленинграде, в Доме ветеранов сцены на Петровском острове. Обе сестры умерли в мае 1947 г. и похоронены рядом, на Серафимовском кладбище.

Мария Михайловна (в замужестве Соболева; 23 марта 1868 г., Париж — 10 октября 1949 г., Москва) — актриса, сценический псевдоним Мария Пушкина. Ученица В.И. Немировича-Данченко. Жила в Москве и в Мологе; первым браком замужем за Николаем Васильевичем Соболевым (1866 — ноябрь 1895, Мерано, Италия), вторым — за Германом Беком. С 1889 г., оставив сцену, жила во Франции: в Ницце, Ментоне и Париже. Открыла и содержала пансион «Родной угол» в Ницце; занималась литературными переводами (с шести языков). Возвратилась в Москву окончательно в 1946 г.

Дарья Михайловна Мусина-Пушкина (1873–1947), в замужестве Глебова (1891–1895 гг.), Озаровская (1901–1912 гг.), Апушкина (1912–1937 гг.), самая известная из сестер, — служила актрисой Александрийского театра, сценический псевдоним Мусина. Должно быть, с сестрой Марией они таким образом поделили семейную фамилию. Позже преподавала в Ленинградской консерватории.

Другими претендентками на завидную роль прототипов героинь известнейшей пьесы Чехова являются пермские просветительницы сестры Циммерман, дочери статского советника Владимира Ивановича Циммермана, старшего врача Александровской больницы: Оттилия, Маргарита и Эвелина, учредившие в городе первую частную школу.

Оттилия Владимировна Циммерман (1863–1920) — российский педагог, одна из основательниц первой в городе Перми частной школы-гимназии. Школу открыли 22 сентября 1886 г., и она просуществовала до 1919 г. В 1903 г. школа преобразована в мужскую частную прогимназию с правительственной программой, в 1907 г. — получила статус мужской частной гимназии с государственной программой. Среди выпускников школы: С.И. Шумский — профессор-отоларинголог; Г.Я. Голшмидт — профессор психиатрии, А.А. Кюнцель — основатель Пермского общества врачей-физиотерапевтов, Н.Н. Серебренников — основатель Пермской художественной галереи.

Ученики гимназии так вспоминали об Оттилии Владимировне: «По характеру старшая сестра, Оттилия Владимировна, являвшаяся начальницей гимназии официально, отличалась замкнутым характером, суровыми и простыми привычками, в душе же своей была сентиментальна… Она была высокая, безусловно, красивая женщина со строгими чертами лица и твердым характером… она отличалась всегда аккуратностью и простотой костюма, строгостью внешнего вида… Она свободно говорила по-французски и преподавала этот язык в гимназии».

В 1920 г. Оттилию Владимировну арестовали по постановлению ГубЧК без предъявления обвинения. Причина ареста неизвестна по сей день, так как графа «обвинение» напротив ее имени не заполнена. В сентябре этого же года она скончалась в тюремной больнице и похоронена на Егошихинском кладбище, в общей могиле арестантов[71].

Маргарита Владимировна Циммерман († 1934) окончила Мариинскую гимназию, в 1886 г. преподавала в ней иностранные языки. «Учительницей немецкого языка была Маргарита Владимировна Циммерман, одна из хозяек гимназии, чрезвычайно добрая, простая и человеколюбивая женщина, — писал о ней бывший ученик гимназии А.А. Кюнцель. — Я не помню, чтоб когда-либо видел ее сердитой, всегда отзывчивая и скромная, она завоевывала доверие окружающих».

Когда старшую сестру арестовали, Маргарита Владимировна поселилась в доме ее ученика, Владимира Попова, и занималась воспитанием его детей, кроме того, работала сторожем в церкви. Скончалась в 1934 г. от воспаления легких и похоронена на Егошихинском кладбище.

И наконец, Эвелина Владимировна Циммерман (в замужестве — Генних). Выйдя замуж, она родила семерых детей,

овдовев, предложила сестрам открыть частную начальную школу и стала ее содержательницей. Помимо руководства школой, Эвелина Владимировна преподавала немецкий язык.

Возможно, после ареста старшей сестры она покинула Пермь, дабы не навлекать на себя и своих близких еще большей опасности. Далее ее следы теряются.

По поводу «Трех сестер» А.П. Чехов в письме А.М. Горькому от 16 октября 1900 г. писал: «…Действие происходит в провинциальном городе вроде Перми». Как предполагает В. Гладышев в работе «Чехов и Пермь. Легенда о трех сестрах», Пермь упомянута неслучайно: в этом городе Чехов был в 1890 г. Пермские краеведы считают, что город в его пьесе вполне узнаваем. Впрочем, настроения провинциальной интеллигенции, отраженные в «Трех сестрах», были характерны для всей России рубежа XIX–XX вв., так что версия относительно сестер Мусиных-Пушкиных выглядит не менее правдоподобной, нежели история сестер Циммерман.

«ВИШНЕВЫЙ САД»

Прототип Лопахина — сам Чехов. Из авторской ремарки в начале пьесы мы узнаем, что Лопахин Ермолай Алексеевич — это купец. Отец его был крепостным деда и отца Раневской, торговал в деревенской лавке. Теперь же разбогател Лопахин. Примечательно, что характеристику этого героя Чехов дает в том числе и от первого лица. С иронией, он говорит о себе, что остался «мужик мужиком».

Антон Павлович Чехов появился на свет 17 (29) января 1860 г. в Таганроге, в семье купца 3-й гильдии, владельца бакалейной лавки Павла Егоровича Чехова (1825–1898) и Евгении Яковлевны Чеховой (1835–1919), третий ребенок в семье, в которой в общей сложности было шесть детей: пять сыновей и дочь.

Что же касается деда писателя, то он действительно был крепостным. Его звали Егор Михайлович Чехов, вместе с семьей он проживал в селе Ольховатка Острогожского уезда Воронежской губернии. В своем письме к литератору А.И. Эртелю А.П. Чехов пишет: «Моя фамилия тоже берет свое начало из воронежских недр, из Острогожского уезда. Мой дед и отец были крепостными у Черткова»[72]. С 1840 г. Егор Михайлович Чехов работал на Ольховатском сахарном заводе А.Д. Черткова и уже в 1841 г. выкупил на волю себя и свою семью, после этого Е.М. Чехова приписали к ростовским мещанам, а уже купеческую карьеру сделал отец писателя. Так что в этой части биография совпадает.

Лопахин — деловой человек, он единственный в пьесе смотрит на часы, для него время дорого. Он сам заработал свое состояние, знает цену деньгам, хотя с легкостью расстается с ними, ссужая их знакомым.

По-разному воспринимают этого героя действующие лица пьесы. Так, это «хороший, интересный человек» для Раневской, «кулак» и «хам» для Гаева, «громаднейшего ума человек» для Симеонова-Пищика и «хищный зверь», съедающий все, что попадется на пути, и этим нужен «в смысле обмена веществ», по мнению Пети Трофимова.

Известно, что Чехов пришел в литературу как сатирик. Что делает сатирик? Он выставляет в смешном свете то, что было сделано и написано до него. Лопахин покупает вишневый сад, чтобы его вырубить и на его месте построить нечто, с его точки зрения, более полезное.

При этом сам Антон Павлович отнюдь не считает себя каким-нибудь новым человеком, тем паче сверхчеловеком, сметающим на своем пути все ветхое и отжившее для того, чтобы всем показать, как надо на самом деле. Чехов выбрал для себя роль Лопахина, признаваясь, что отец героя был мужиком, ничего не понимающим. Своего сына он не учил, а лишь бил спьяну. Лопахин признается, что и он, в сущности, «болван и идиот», то есть идеальных людей вообще нет, и автор пьесы, скрывающийся за образом грубоватого дельца, на самом деле тоже не исключение.