По историческим достопримечательностям

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

По историческим достопримечательностям

Хотя своими холмами Сан-Франциско напоминает родной Владивосток и заниматься «бытовым альпинизмом» мне не привыкать, к вечеру заболели колени. Поставив целью осмотреть центральную, то есть историческую, часть города, пришлось намотать немало километров, исколесив несколько сопок и множество кварталов, связанных с русским присутствием.

Золотая лихорадка, начавшаяся в конце 40-х гг. XIX века, оставила большой след в истории Сан-Франциско, куда стекалось немало всяких авантюристов. Говорят, что среди них были и русские, решившие попытать счастья. Недаром в 1850 г. в России увидело свет «Краткое географическо-статистическое описание Калифорнии…». Утверждают, что этот период способствовал процветанию и обогащению Сан-Франциско: именно тогда здесь родились знаменитые американские джинсы. Но главное, в городе появилось множество банков, дав толчок развитию банковской системы, и сейчас Сан-Франциско является главным финансовым центром на западном побережье. Монтгомери-стрит и Финансовый округ, где находятся Федеральный резервный банк Сан-Франциско и Pacific Exchange, известны как «Уоллстрит Запада». Банк Америки, пионер в предоставлении услуг среднему классу, был основан в Сан-Франциско в 1928 г. Кроме того, в центре города расположено около 30 международных финансовых организаций и большое число корпораций, направленных на профессиональное обслуживание населения (адвокатские конторы, пиар-компании, архитектурные компании и т. д.). Сан-Франциско входит в десятку лучших городов мира (Best World Cities). Много больших финансовых институтов, мультинациональных банков и страховых компаний расположены или имеют региональные офисы в городе.

Экономика города стремительно выросла после того, как на юге появилась Силиконовая долина, требующая привлечения специалистов высокого класса. В долине размещен биотехнологический и биомедицинский исследовательский центр. В Мишн-Бэй находится второй кампус Калифорнийского университета, который готовит высокопрофессиональные кадры и служит штаб-квартирой Калифорнийского института регенеративной медицины, который финансирует программу исследования стволовых клеток по всему штату.

85 % всех предприятий в городе составляют маленькие компании. Количество служащих в компаниях со штатом более 1000 человек было сокращено вдвое, начиная с 1977 г. В городе очень редко можно встретить огромные супермаркеты, так называемые Виг Боксы. Это вызвано тем, что их существование отрицательно влияет на развитие малого бизнеса, от которого в казну Сан-Франциско поступает преимущественная часть доходов. Комиссия малого бизнеса поддержала кампанию по сохранению мелких предприятий, тем самым вынудив городской совет ввести ограничения на районы, в которых можно строить супермаркеты. Эту стратегию поддержали и горожане, проголосовав за вступление в силу ограничений.

Говорят, что в 1890-х гг. Сан-Франциско страдал от коррупции и партийной мафии. Горожане не выдержали и провели необходимые реформы. Мэром в 1894 г. стал член фермерской популистской партии Адольф Сутро, но, по существу, все его попытки улучшения города оказались неудачными, кроме разве что постройки комплекса бассейнов Сутро Басс. Усилия следующего мэра, Джеймса Д. Фелэна, выбранного в 1896 г., были более удачными. Он ввел новую систему, позволившую увеличивать фонды города, вкладывая их в ценные бумаги. Это помогло ему построить новую канализационную систему, 17 школ, два парка, госпиталь и главную библиотеку. После того как Фелэн покинул офис мэра в 1901 г., он заинтересовался перестройкой города в большой и современный «западный Париж». Когда Ассоциация искусств Сан-Франциско попросила его составить план украшения города, он нанял знаменитого архитектора Даниеля Бернхмэна. План Бернхмэна и Фелэна был невероятен. Он был рассчитан на пятьдесят лет и предполагал расширение диагонали бульваров и создание открытых пространств и парков. Некоторые части плана в конечном счете были осуществлены, включая строительство здания оперы на севере Сити Холла, линии метро под Маркет-стрит и бульвара Ембаркадеро, окружающего город.

Почти сразу же после землетрясения и опустошительного пожара стали разрабатываться планы по быстрой реконструкции города. Он включал в себя строительство авеню и бульваров, в том числе главной транспортной артерии. Проект содержал план строительства большого городского парка. Он растянулся бы от холмов Твин-Пикс до озера Мерсед. Но этот план не был принят, и его отложили до лучших времён, многие до сих пор его критикуют за свою непрактичность в расходовании городских запасов и нереалистичность в требованиях к сооружениям. Против плана выступили частные собственники и индустриальная компания Real Estate, так как для его реализации городу необходимо было выкупить большое количество их земель. Когда первоначальное расположение улиц было восстановлено, множество элементов из плана Бернхмэна увидели зелёный свет, такие, как нео-классический гражданский комплекс, широкие улицы, главная транспортная артерия, метро под Маркет-стрит, рыбацкая пристань и памятник на Телеграф Хилл, Башня Коит.

В 1915 г. в Сан-Франциско, к тому времени полностью перестроенном после землетрясения, состоялась грандиозная Всемирная Панамо-Тихоокеанская выставка — Панама-Пасифик. Это был официальный праздник по поводу открытия Панамского канала. После завершения экспозиции все её грандиозные здания были уничтожены, кроме Дворца искусств, который живёт по сей день, хотя и в несколько изменённой форме.

Во время многочисленных прогулок по Сан-Франциско мне частенько хотелось приставать к ее гражданам по вопросам генеалогии. Известное в России выражение, что, заглянув в прошлое, в каждом русском можно обнаружить татарина или поляка, верно и в отношении американцев. Легальные и нелегальные эмигранты добавляли в жителей Америки немалую примесь русской крови. Еще во время первого пребывания в Сан-Франциско Н. П. Резанова с русского судна сбежали двое матросов. К. Станюкович написал еще об одном дезертире:

— Мое нижайшее почтение, ваше благородие! — раздалось вдруг около него по-русски.

Володя поднял голову и увидал перед собой молодого человека лет тридцати, в черном сюртуке, поверх которого был передник, в чистом белье и цилиндре, держащего в руке трубку, из которой струя воды обливала улицы. Это был поливальщик улиц, и с первого взгляда Володя принял его за американца.

— Вы говорите по-русски?

— Как же не говорить, коли я русский, ваше благородие, — радостно улыбаясь, говорил незнакомец, заворачивая кран водопроводной трубы и вытряхивая трубку. — Коренной русский, Иван Рябков, а по-здешнему так Джон Ряб…Так и зовут меня: Ряб да Ряб заместо Рябкова… Очень уж обрадовался, услыхамши русское слово… Давно не слыхал.

— Да вы как же попали в Америку?

— Не обессудьте, ваше благородие. Два года тому назад бежал с клипера "Пластуна"… Очень уж боем обижал капитан. Может, слышали барона Шлигу?

— Вы были матросом?

— Точно так, ваше благородие. Фор-марсовым.

— Ну и что же… хорошо вам здесь?

— Очень даже хорошо, ваше благородие… По крайности я вольный человек, и никто меня по здешним правам не смеет вдарить. Сам по себе господин… И зарабатываю, слава богу! Вот за это самое занятие три доллара в день платят, а как скоплю денег, так я другим делом займусь. Очень я здесь доволен, ваше благородие; вот только по России иной раз заскучаешь, так и полетел бы на родную сторону… Ну, да что делать… Нарушил присягу, так придется в американцах оставаться…

— Вы, конечно, научились по-английски?

— А то как же? В полном аккурате могу говорить. За два года-то выучился… А вы, должно, с конверта "Коршуна?"

— Да.

— То-то в газетах читал. Очень даже хорошо принимают здесь русских… Страсть мне хочется повидать земляков, ваше благородие. Уж я по вечерам, когда должность свою отправлю, несколько раз ходил в гавань, думал, встречу матросиков, да все как-то не приходилось…

— А отчего вы не приедете на корвет?

— Боюсь, ваше благородие, как бы не задержали да не отправили в Россию… А там за мое бегство не похвалят, небось…

— Все-таки приходите на пристань. Завтра после полудня команду спустят на берег… Прощайте, Рябков. Дай вам бог счастья на чужбине! — проговорил Володя.

— Спасибо на ласковом слове, ваше благородие! — с чувством отвечал Рябков. — Счастливо оставаться!..

И он снова стал поливать улицу».

Таких «Рябковых» было немало в истории русского Сан-Франциско… Подавляющее число среди них были моими земляками с российского Дальнего Востока, так как из Сан-Франциско во Владивосток поступало много снабжения. А через несколько лет мощная волна выплеснула на американский континент огромную порцию человеческих душ. Участницей этого потока была поэтесса Ольга Скопиченко, которая написала стихотворение «В Америку»:

Этап последний — ширью океана

Плывем в страну свободы и побед,

Чтобы забыть скитания по странам,

Чтоб отдохнуть от этой жизни странной.

Пусть к гавани придет наш жизненный корвет.[22]