В заключение: конструирование культурного героя

В заключение: конструирование культурного героя

Цель данной статьи заключалась в значительной степени в том, чтобы выявить очевидные или подозреваемые «эпохи» в некрологах Новикову, а не выносить суждение, должно ли его жизни или смерти приписывать ту значительность, которая в них вырисовывается. Мы убедились в том, что разные некрологи используют разные параметры категоризации жизни Новикова и его эпохи и приходят к чрезвычайно различным результатам. Опять же здесь следует подчеркнуть, что наиболее критично настроенные к Новикову авторы не попали в поле зрения нашей работы в силу специфики жанра. Это зияние восполнено отчасти контекстуализацией «эпох» в политических и исторических терминах и объяснением различных позиций внутри меняющегося культурного поля.

С другой стороны, для поклонников Новикова ключевой вопрос рассматриваемых некрологов замечательно выражен в заголовке статьи в популярном глянцевом журнале «Как построить культурного героя?». В построении подобного героя, сбитого так, чтобы пережить следы времени, нужно нечто такое же значимое, как и для каналов PR и «культа личности». Нужен «Великий Сюжет»[1138] мифологических пропорций, то есть метанарратив. То, что я называл «эпохами» в настоящей статье, — это как раз такие всеобъемлющие сюжеты. Эти великие россказни могут привести в восхищение в равной степени и русского националиста, заместителя редактора в провинциальном издании, и «гей-арт»-критика в многонациональном Лондоне. В создании подобных сюжетов, как мы убедились, действительные факты жизни протагониста зачастую подавляются, будучи отброшенными или же преувеличенными, дабы уместиться в прокрустово ложе сюжета (иными словами, дабы выставить его «героем»)[1139].

В некрологах Тимуру Новикову мы обнаружили четыре главных нарратива, импонирующих его последователям: сюжет об отстранении от общества в поисках личной свободы, сюжет о бунте, обернувшемся радикальным обращением к свободе для всех, сюжет о «менипповой сатире» перед лицом мира упрощенных категорий и — наконец — сюжет о возрождении утраченной традиции. Тимур Новиков использовал все четыре в затянувшейся и неуместной попытке ухватить кусок своего секулярного западного пирога и съесть его в качестве восточного патриарха. Здесь мы говорим о его жизни — его главном творении. Его искусство — совершенно иная и, возможно, менее эпохальная история.

Перевод с английского О. Тимофеевой, Д. Утгоф и Г. Утгофа