16. ПОСЛЕДНИЙ КОРАБЛЬ

16. ПОСЛЕДНИЙ КОРАБЛЬ

Фириэль из окна поглядела в три -

нехотя ночь отступала.

Звонкоголосый глашатай зари,

крикнул петух... Светало.

Бледный рассвет проступил из мглы,

птицы, проснувшись, запели,

мутно чернели деревьев стволы,

тихо листы шелестели.

Фириэль у окна стояла, ждала,

покуда не прояснилось —

и вот, наконец, рассеялась мгла,

роса в траве заискрилась.

И дева, тихо ступив за порог,

пошла по росному лугу.

Никто шагов ее слышать не мог —

ни звука на всю округу.

И был в алмазах ее подол,

когда дева к реке сбежала;

встала под ивой, оперлась о ствол,

взглядом поток провожала.

Шумно нырнул зимородок в тиши,

брызги взметнулись искристо,

плавно покачивались камыши

над зарослями стрелолиста.

Огнем горели ее волоса,

и вдруг из-за излуки

услышала дева не то голоса,

не то музыки нежные звуки.

Тихое пенье лилось по реке,

будто бы тронули струны

или же колокол бил вдалеке

чисто, звонко и юно.

Гордый корабль приплыл; снаряжен

был он, как перед походом;

за лебедями безмолвными он

плыл по светлеющим водам.

Там златовласые, в серых плащах

эльфы на веслах сидели;

трое в коронах, с арфой в руках,

песню протяжную пели.

Так и стояли и пели они,

веслам гребцов согласно:

«Как хороши незакатные дни!

Как та страна прекрасна!

Долго там не пожухнут листы,

пастбища не побуреют,

и лепестков не уронят цветы,

и нивы не пожелтеют».

«Да где вы найдете такую красу,

вслед лебедям уплывая?

В чертоге ль заветном, что спрятан в лесу,

бесследном от края до края?

Может быть, лебеди вас за собой

уводят на север, где в скалы

неистово пенный стучится прибой

и чайки кричат одичало?»

«Нет, не к скалам и не в леса,

но в Серую Гавань, где вскоре

поднимем в последний раз паруса

и уйдем на Запад, за Море.

Уйдем налегке мы в далекий поход,

в старинные вотчины наши —

давно нас Древо Белое ждет

и Звезда, которой нет краше.

Прощай, Средьземелье! Пора нам, пора!

Прощайте, смертные пашни!

Мы слышим — колокол бьет с утра

на дальней эльфийской башне!

Солнце тускнеет, не радуя глаз,

листву деревья уронят —

из вотчин далеких кличут нас,

в последнее плаванье гонят».

На воду тихо весла легли,

не слышно боле напева.

«О Фириэль, о Дева Земли!

Послушай, прекрасная дева!

Последнее место осталось у нас —

тебя мы возьмем с собою!

Подумай — ибо недолог твой час,

и здесь не будет покою!»

Сделала дева один только шаг,

видя корабль на стремнине;

только второго не сделать никак —

ноги увязли в глине.

Так — не в реке и не на берегу

стоя, сказала она:

«Уйти отсюда я не могу —

ибо Землей рождена!»

В траве не горели росы огоньки,

бесследно рассеялась дрема,

когда воротилась дева с реки

под крышу темного дома.

Волосы в косу она заплела,

в белый лен облачилась,

спустилась вниз, и взялась за дела,

и до заката трудилась.

За годом год года текут,

как Семи Рек разливы,

солнце светит, облака бегут,

шумят камыши и ивы...

С тех пор на лоне смертных вод

тех кораблей не видали,

и никого теперь не зовет

песня в дальние дали.