Хлебный бунт, ставший революцией

Хронология февральской революции хорошо известна. 21 февраля (по новому стилю – 6 марта) 1917 года в столице империи, на Петроградской стороне, начался разгром булочных и мелочных лавок, продолжившийся затем по всему городу. На следующий день сначала в районе Путиловского завода, а затем на всех рабочих окраинах, ходили огромные толпы с криками «Хлеба! Хлеба!»¹.

Бунт, вероятнее всего, остался бы локальным и был бы подавлен, если бы в стране к тому времени не созрела, по словам Ленина, «революционная ситуация»: низы не хотят жить по-старому, верхи не могут управлять по-старому. Но в реальности желание хлеба оказалось той самой спичкой, которая очень быстро подожгла пороховую бочку.

«Верхи», однако, этого поначалу не поняли. На следующий же день Государь Император, получивший заверения от министра внутренних дел в том, что ситуация в столице под контролем, «изволил отбыть в действующую армию» (в ставку Верховного главнокомандующего в Могилёве). Об этом кратко сообщили киевские газеты². На самом же деле пожар в Петрограде разгорался. 23 февраля по старому стилю (8 марта по новому) отмечали День работницы (одно из тогдашних названий этого праздника). Посвященные этому событию антивоенные митинги стали перерастать в массовые демонстрации и стачки. В тот же день в городе появились войска, а на следующий день началась всеобщая забастовка. Еще через день, 25 февраля (10 марта), начали стрелять…

Но в Киеве об этом до поры до времени ничего не знали.

Тысяча двести километров, отделяющие Киев от Санкт-Петербурга, были в ту пору расстоянием гораздо б?льшим, чем в наши дни. Телефон, тем более междугородный, был в зачаточном состоянии, письма шли долго – оставались газеты, получавшие информацию, как правило, по телеграфу. Киевские газеты в те дни исправно печатали сообщения из столицы, но без упоминаний о демонстрациях, забастовках или о чём-либо в таком роде. 24 февраля (9 марта): «За последние дни отпуск муки для пекарен Петрограда производится в таком же количестве, как и прежде. Недостатка хлеба в продаже не должно быть». Правда, буквально рядом, в соседней колонке: «[П]равление Петроградского университета признало заслуживающей всякого внимания просьбу студентов организовать доставку хлеба им, ибо стояние в хвостах лишает их возможности заниматься в университете»³… Днем позже признали, что в Петрограде имеет место «обострение продовольственного вопроса»⁴ – но не более того.

Киевский адвокат Алексей Гольденвейзер, к чьим интересным воспоминаниям мы не раз будем обращаться, рассказывал, что первым вестником петроградских событий стал для сведущих киевлян биржевой бюллетень петроградского телеграфного агентства. Петроградская фондовая биржа открылась 25 января (7 февраля), после вызванного войной перерыва в два с половиной года⁵. Курсы большинства акций с того момента не падали, а напротив, стремительно шли вверх, так что банки не успевали выполнить запросы клиентов на покупку. Но… «25 или 26 февраля киевляне нашли в своей газете, вместо ожидаемых сведений о последней котировке в Петрограде, – пустое место. Биржи не было – что бы это могло означать?»⁶

26 февраля (11 марта) «Киевлянин» напечатал короткую заметку о том, что накануне в Петрограде не вышли газеты «Биржевые ведомости», «День» и «Русская воля»⁷; на следующий день – еще более лаконичное сообщение: «Сегодня [26 февраля. – С. М.] большинство газет в Петрограде снова не вышло»⁸. Умевшие «читать между строк» наверняка должны были заподозрить неладное. Но о том, что в этот же день, 26 февраля (11 марта), в столице расстреляли демонстрацию на Знаменской площади[1] (около 40 убитых и столько же раненых), на окраинах появились баррикады, а бастовало более трехсот тысяч человек, по-прежнему не было ни слова.

Впрочем, в Киеве чуть было не случился свой «хлебный бунт». Затруднения с продовольствием ощущались и в нашем городе. 22 февраля (7 марта) чрезвычайное собрание Киевской городской думы утвердило правила введения в Киеве карточек на получение хлеба и муки. Зерно и мука, поступавшие в город, должны были строго контролироваться и отпускаться по так называемым коллективным карточкам (общежитиям, ресторанам, а также булочным, причем не всем, а лишь тем, которые дадут обязательство выпекать хлеб определенного качества и продавать его по установленной цене). Хлеб, в свою очередь, отпускался по семейным карточкам: для лиц, занятых физическим трудом – 2? фунта (1022 грамма) в день, для детей до пяти лет – 1 фунт (409 граммов), для всех остальных – 1? фунта (613 граммов). По желанию вместо полутора фунтов хлеба можно было получить фунт муки⁹. Через два дня, 24 февраля (9 марта), когда в Петрограде было уже неспокойно, киевскому городскому голове сообщили о закрытии хлебопекарни на Паньковских дачах (район современных улиц Эренбурга, Яна, Жилянской). «На этой почве, – сообщал корреспондент газеты “Киевлянин”, – населением дачи выражалось крайне резкое недовольство, чуть не перешедшее в открытое возмущение». Во избежание эксцессов губернатор (эту должность тогда занимал граф Алексей Игнатьев) попросил исполнявшего обязанности городского головы Федора Бурчака немедленно распорядиться об открытии хлебопекарни на Паньковских дачах¹⁰. На следующий день на собрании владельцев местных пекарен, под председательством того же Бурчака, прозвучало, что «в последнее время хлебные лавки с раннего утра осаждаются большим количеством покупателей, причем ко времени открытия лавок образуются длинные очереди». Похожая проблема возникла в поселке Караваевские дачи: «Муки нет, а хлеба, доставляемого из городских пекарен средствами местного кооператива (35 пудов в день) недостаточно, так как хлеба нужно свыше 100 пудов ежедневно». Председатель общества благоустройства поселка обратился к губернатору с просьбой открыть в районе Караваевских дач городскую хлебопекарню¹¹. На другом совещании, под председательством генерал-лейтенанта Гельмгольца, обсуждались различные пути доставки муки и зерна в город (по Днепру, по железным дорогам) и развозки хлеба по городу (предлагалось задействовать с этой целью городской трамвай), а также был заслушан доклад о введении карточек: бланки для карточек уже были заказаны и должны были быть готовы через двадцать дней¹².

Хлебного бунта в Киеве не случилось. Наш город накрыло революционной волной из столицы – событиями, положившими конец Российской империи…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.