Кто они?
Совершили крупный труд,
Бывши незаметными
И пустили детский люд
С флагами трехцветными.
Их мечты, – создать угар
Слабыми силенками,
Загребать погромный жар
Детскими ручонками.
Омрачили наши дни,
Зло в душе посеяли.
Но вопрос тут: – Кто они?
Разгадать сумею ли?
Их узнаем по делам,
Ясно нам указано,
Кто трусливо по углам
Скрылся безнаказанно.
Знаем этих молодцов
Всех их без изъятия
Из «архангельских» дельцов[19]
И из «постной» братии.
Если ж знаем, – выход прост[,]
С ними вы не балуйте:
Взять немедленно за хвост,
И… на свет пожалуйте!191
Василий Шульгин, который, как член Государственной Думы, продолжал жить в Петрограде (и с января по июль не был редактором «Киевлянина»), узнал об этих событиях только спустя восемь дней – и тут же передал по телеграфу в «Киевлянин» передовую статью, в которой обратился к «самоотверженной молодежи, выказавшей в этот день гражданскую отвагу <…> молодежи, с опасностью для жизни поднявшей трехцветные флаги». По Шульгину, не следовало путать лозунг конституционной монархии с лозунгом реставрации – то есть с поддержкой отрекшегося царя. Он попросил молодежь не повторять подобных шествий, а сосредоточиться на борьбе с внешним врагом, немцами, забыв ради этого о внутренних разногласиях и смирившись с, как он считал, отсутствием права открыто проявлять свои убеждения. «Известно, что никто так не попирает свободу, как так называемые борцы за свободу», – написал тогда Шульгин192.
Но внутренние разногласия только набирали обороты.
В начале мая (по старому стилю) состоялось объединенное заседание исполнительных комитетов Совета объединенных общественных организаций, Совета рабочих депутатов, Совета солдатских депутатов и коалиционного студенчества. Основной вопрос – о принятии мер по борьбе с контрреволюцией. Основное решение – в целях этой борьбы органы Исполнительного комитета получают право производства арестов и обысков без санкции прокурора.
Реакция либералов на это решение понятна. «Действительно ли опасность контрреволюции в Киеве так велика, что для борьбы с ней необходимо отказываться от того, что для демократии должно быть самым дорогим и ценным? <…> Опасность контрреволюции несомненно существует. Но она не в лицах, не в группах. <…> Нужно внимательно оглядеться вокруг и прислушаться к тому пока еще глухому ропоту недовольства, который несется отовсюду. В самом этом ропоте уже заложены начала контрреволюции. И вот с ними надо бороться, а не с лицами <…>», – считал автор заметки «Контрреволюция» в «Последних новостях»193. Но примечательно, что и у консерваторов возникли вопросы. «Является настоятельно необходимым выяснить, какие объективные признаки составляют понятие контрреволюции. Без выяснения объективных признаков – дело политической охраны может быть поставлено на зыбкую почву произвола», – предупреждал корреспондент «Киевлянина» под псевдонимом «Юрист»194.
Но, как вскоре выяснилось, основным киевским конфликтом на ближайшие месяцы стал конфликт не по линии «либералы – консерваторы», а по линии «Украина – Россия».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.