Послесловие

Ниже я собрал кое-какие соображения о природе мифа и вкратце обрисовал некоторые источники, к которым прибегал, пока писал эту книгу.

Готов повторить не раз и не два, что никогда не ставил себе цель толковать или объяснять мифы — только пересказывать их. Чтобы добиться связного повествования, мне, конечно, пришлось немного поколдовать над временн?й шкалой. Моя версия «эпохи людей», например, отличается от хорошо известной Гесиодовой: так удалось отчетливее развести эпохи правления Кроноса и сотворения людей. Уж такой случился в Греции почти три тысячи лет назад всплеск историй, что наверняка одновременно происходили всевозможные события. Если кто-то поставит мне на вид, что я пересказал эти истории «неправильно», меня, думаю, оправдает то, что они, в конце концов, вымышленные. Играя с деталями, я делаю то же самое, что люди делали с мифами от начала времен. В этом смысле, мне кажется, я в меру сил помогаю сохранить их живыми.

Миф — легенда — религия

Во многом так же, как жемчужина вырастает вокруг песчинки, легенда выстраивается вокруг зерна истины. Легенда о Робине Гуде, например, судя по всему, восходит к подлинной исторической фигуре[253]. Вещество повествования, накапливающееся по мере того, как рассказ передают из поколения в поколение, приукрашенный и преувеличенный по ходу дела, на некоем этапе обретает свойства легенды. Ее часто записывают, поскольку само слово «легенда» восходит к герундию от латинского глагола legere, что означает «положенный к чтению»[254].

Мифы же, напротив, плоды воображения, символизма. Никто не считает, что Гефест действительно существовал. Он воплощает собой искусство работы с металлом, рукоделие и ремесленничество. То, что все это олицетворяет чернявый, некрасивый хромой, провоцирует нас на всевозможные толкования. Вероятно, мы замечали, что настоящие кузнецы, пусть и сильные, зачастую темноволосы, в шрамах и до того мускулисты, что аж свернуты в тугой узел, и смотреть на них тревожно. Вероятно, во многих культурах предполагалось, что здоровые, высокие и крепко сбитые юноши всегда оказываются в рядах воинов, и потому недоразвитых, увечных и низкорослых мальчишек учили на кузнецов и ремесленников, а не натаскивали в боевых искусствах. Следовательно, любой бог кузнецов, какого воображала себе коллективная культура, скорее всего воплощал уже известный людям человеческий архетип. Боги такого рода создаются по нашему образу и подобию, а не наоборот.

Пусть мифы и мифические фигуры и символичны, а не историчны по происхождению, они пережили те же художественную переработку и украшение, что и более укорененные в фактах легенды. Мифы тоже записывали, особенно греческие; благодаря Гомеру, Гесиоду и тем, кто жил позднее, они были подробно изложены так, что нам достались шкалы времени, генеалогии и истории персонажей, дающие возможность сказительства, которое я попытался запечатлеть в этой книге.

Мифы, попросту и впрямую говоря, касаются богов и чудовищ, которых нельзя наблюдать и на которых не покажешь пальцем. Возможно, представители древнегреческого общества верили в кентавров и водяных драконов, богов моря и богинь очага, но им бы пришлось попотеть, доказывая их существование и убеждая в нем остальных. Большинство тех, кто рассказывал и пересказывал мифы, понимали, мне кажется, хотя бы на некотором уровне сознания, что они излагают выдуманные истории. Вероятно, они считали, что мир был когда-то населен нимфами и чудищами, но могли, в общем, не сомневаться, что больше их не существует.

Молитва, ритуал и жертвоприношение — налоги, выплачиваемые незримым силам природы, — другое дело. В определенной точке времени миф становится культом, культ — религией. Он перерастает из байки, рассказанной у камелька, в систему верований, которой полагается подчиняться. Возникают жреческие касты, предписывающие людям правила поведения. Как миф кодифицируется в писания, литургии и теологии — тема другой книги и совершенно за пределами моей. Однако мы можем сказать, что у древних греков не было богооткровенных текстов, подобных Библии или Корану. Бытовали всевозможные «мистерии» и посвящения, связанные в том числе и с экстатическими состояниями, вероятно, похожие на шаманские, какие можно наблюдать в других частях света; существовали и многочисленные храмы и алтари. Правда и то, что даже в великую афинскую эпоху разума и философии людей, подобных Сократу, казнили по причинам религиозного толка[255].

Греки

Было бы ошибкой считать греков высшими человеческими существами, неповторимо наделенными просвещенной мудростью и рациональной доброй волей. Многое в Древней Греции покажется нам чуждым и неприятным. Женщины не могли играть никакой заметной роли в делах за пределами дома, рабство бытовало повсеместно, наказания бывали жестоки, а жизнь — сурова. Дионис и Арес были богами в той же мере, в какой Аполлон и Афина. А также Пан, Приап и Посейдон. Привлекает же нас в греках то, что они, судя по всему, столь тонко, проницательно и живо осознавали разнообразные стороны таких натур. На пронаосе храма Аполлона в Дельфах высечено: «Познай самого себя». Как народ — если смотреть на них сквозь призму мифов, как и через все другие их тексты, — греки очень старались соответствовать этой древней максиме.

И потому, пусть и были они далеки от совершенства, древние греки, похоже, развили искусство видеть жизнь, мир и себя самих с большей честностью и незамутненной ясностью, чем это удавалось большинству цивилизаций, включая, быть может, и нашу с вами.

Местоположение, местоположение

Греция. Что это? Где это? Во времена мифов она не была единой нацией. Существует политически определимая суверенная территория и россыпь островов, которые мы ныне можем посещать, но греческий мир «Мифа» включает и б?льшую часть Малой Азии, объединяющей Турцию, частично Сирию, Ирак и Ливан, а также некоторые области Северной Африки, Египта, Балкан, Албании, Хорватии и Македонии. История «Арион и дельфин» ведет нас в Южную Италию, другие мифы посвящены людям, которые в ту пору могли считать себя эллинами, ионийцами, аргосцами, аттийцами, фракийцами, эолийцами, спартанцами, дорийцами, афинянами, киприотами, коринфянами, фиванцами, фригийцами, сицилийцами, критянами, троянцами, беотийцами, лидийцами… и много кем еще. Отчетливо понимаю, до чего это путает и, вероятно, раздражает любого, если он не специалист или не гражданин Греции. В этой книге для ориентировки есть карта, но я все же от души надеюсь, что у вас не закипят мозги, пока вы будете во всем этом разбираться. У меня-то уж точно они закипали не раз и не два, и вам я этой растерянности и хлопот не желаю.

Древние источники

Пересказывать греческие мифические истории означает идти по следам исполинов. В предисловии к этой книге я поделился наблюдением Идит Хэмилтон, что греческий миф есть «творение великих поэтов». Глубочайшие корни его простираются в доисторические времена и незаписанный фольклор, но при подготовке этой книги я смог, как это доступно любому из нас, приникнуть к самым первым поэтам западной традиции, которые, уж так совпало, были греками и чей предмет — еще одно совпадение — миф.

Существует уникальная сокровищница сохранившихся источников, запечатлевших хронологию древнегреческого мифа от сотворения Вселенной и рождения богов и вплоть до конца их вмешательства в дела людей и взаимодействия с человечеством. Все начинается с ГОМЕРА, который то ли был, то ли не был неким одним (слепым) ионийским бардом, но чье имя связано с двумя великими эпическими поэмами — «Илиадой» и «Одиссеей», а их собрали воедино, судя по всему, в VIII в. до н. э. Их действие — осада Трои и ее последствия, но Гомер включил в текст бесчисленное множество полезных отсылок к более ранним мифам. Его приблизительный современник, поэт ГЕСИОД (несомненно, отдельная личность), произвел основную работу в том, что можно было бы назвать линией времени греческой мифологии. Его «Теогония» («Рождение богов») излагает историю творения, возвышения титанов, происхождения богов и их водворения на Олимп. Его «Труды и дни» рассказывают о великом сотворении людей, о Прометее и Пандоре, а также об устроении Пяти веков человечества — золотого, серебряного, бронзового, героического и железного.

Другие древнегреческие и позднейшие древнеримские поэты, писатели и путешественники заполнили бреши, развили, украсили, сплавили, спутали и попросту выдумали греческие мифические истории, в основном восходящие к Гесиодову генеалогическому плану. Из таких источников следует выделить как наиболее ценный «Мифологическую библиотеку» — грандиозный словарь мифов. Исходно предполагалось, что это труд ученого АПОЛЛОДОРА АФИНСКОГО, жившего во II в. до н. э., но теперь в этом есть сомнения: ныне эту работу приписывают неизвестному человеку, который значится под пренебрежительным прозвищем ПСЕВДОАПОЛЛОДОР и относится по времени к I или II в. н. э. Другие убедительные и/или достоверные источники — все они, похоже, II в. и далее — включают в себя работы греческого путешественника и автора путеводителей ПАВСАНИЯ, «романиста» ЛОНГА (писавшего по-гречески) и АПУЛЕЯ (писавшего на латыни), а также латинского прозаика ГИГИНА.

Над ними всеми высится древнеримский поэт ОВИДИЙ (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.), чьи «Метаморфозы» рассказывают нам о смертных, нимфах и прочих, кого боги в наказание или из жалости превратили в животных, растения, реки или даже в камни. Его другие работы, особенно Ars Amatoria («Искусство любви») и Heroides («Героини»[256]), также содержат переосмысления греческого мифа, и там у богов везде латинские имена: Зевс именуется Юпитером, Артемида — Дианой, Эрот — Купидоном или Амуром и так далее. В своей энергичности и неугомонном переключении точек зрения Овидий плодовит, изобилен, непочтителен, игрив и кинематографичен. По богатству отсылок в пьесах и стихах Шекспира ясно, что на барда, среди многих прочих писателей и художников, Овидий повлиял мощно. Он с удовольствием добавлял, сокращал и изобретал, что повлияло на меня и придало мне дерзости подключать, скажем так, воображение и в своих пересказах.

Современные источники

Многие дети по обе стороны Атлантического океана выросли, как и я, на классических сборниках древнегреческих мифов, составленных четырьмя известными американцами. Двое из них — писатели XIX века: Нэтэниэл Хоторн[257], подаривший нам «Книгу чудес» (1851) и ее продолжение, «Тэнглвудские истории» (1833), и Томас Булфинч, чья книга «Век сказаний» (1855), позднее включенная в антологию «Мифология Булфинча» (1881), пережила за 160 лет десятки переизданий. В ХХ веке царила непревзойденная Идит Хэмилтон и ее «Мифология: нетленные истории о богах и героях» (1942), эту книгу, к счастью, до сих пор допечатывают, а также Бернард Эвслин с его неустаревающим трудом «Герои, боги и чудовища древнегреческих мифов» (1967). Британские аналоги — «Приключения Улисса» (1808) Чарлза Лэма и «Любимые греческие мифы» (1905) Л. С. Хайда. Как раз последняя книга была любимицей моего детства.

Пусть и достопочтенны все перечисленные — и прежде, и ныне, — они склонны стыдливо обходить или выхолащивать эротические и жестокие эпизоды, из которых складывается ключевая часть греческого мифического мира. Поэт и романист Роберт Грейвз подобных предубеждений не имел, но его двухтомник «Греческие мифы» (1955) с причудливым устройством и манерой изложения выбирает, скорее, литературный и мифографический курс — зачастую из желания подчеркнуть одержимость Грейвза культами «белой богини». Подходы Джеймза Фрейзера и тех, кто писал позднее, в том числе и Джозефа Кэмбла[258], ценны сами по себе, но выказывают увлечение авторов другими, менее греческими делами, более исследовательскими, психологическими, сравнительно-аналитическими и антропологическими. В наше время навалом интернет-сайтов, желающих помочь юношеству «открыть» греческие мифы, хотя иногда, наглядевшись, как Кадма называют «няшей», Гермеса — «крутанским», а Аида — «пацаном со своими тараканами», хочется прилечь.

Один веб-сайт я бы от души рекомендовал: это theoi.com — просто великолепный источник, полностью посвященный греческому мифу. Это нидерландско-новозеландский проект, содержащий более полутора тысяч страниц текста и галерею на тысячу двести изображений, в том числе вазопись, скульптуру, мозаику и фрески на греческие мифологические темы. На сайте есть подробные указатели, генеалогии и подзаголовки по темам. Библиография превосходна и способна повести по лабиринтам дальнейшего поиска, с прыжками от источника к источнику, как увлеченного коллекционера бабочек.

Написание имен

Поскольку многие греческие мифы и персонажи дошли до нас через латинских авторов, а также потому, что наш алфавит скорее римский, нежели греческий, написание имен собственных может быть довольно приблизительным. Я мог бы предложить в тексте исключительно греческие варианты написания — Kerberos, Iason и Kadmos вместо Cerberus, Jason и Cadmus. Следовало ли писать Cronus вместо Kronos? Возможно, надо было взять Aktaion, а не Actaeon? «Наркисс» смотрится выпендрежно, когда мы все так привыкли к Нарциссу. В итоге я был непоследователен, но очень последовательно.

Произношение имен

Советую произносить их про себя так, как вам удобнее всего. Греческая буква «каппа» соответствует твердому «к», а буква «хи» — придыхательный и гортанный фрикатив, как в словах loch и Bach, хотя вполне можно произносить все «хи» как обычное «к». Буква «эта», долгое «и», произносилась как «и-и», когда меня учили древнегреческому в школе, и потому сама эта буква произносилась как eater. В наши дни эту букву учат произносить как «эйта», в рифму с waiter. Что-то мне подсказывает, что это современное произношение вошло в американский английский легче, нежели в британский. Американцы склонны произносить «бейта» вместо «бета», которое в британском английском произносится как слово beater[259].

Словом, современные греки произносят имена собственные одним способом, английские и американские ученые — по-своему, а обиходное употребление — уж какое есть — складывается на свой лад. Любого, кто скажет вам, что есть отчетливые «правильно» и «неправильно», можно, по моему мнению, оспорить.