Соул-войны: Wigan Casino против Blackpool Mecca

Соул-войны: Wigan Casino против Blackpool Mecca

Северный соул являлся движением для посвященных и потому не мог превратиться в мейнстрим. Его характерной чертой была исключительная редкость. Никто не мог зайти в Woolies и купить пластинку северного соула. Приходилось доказывать свою любовь к нему, отдавая недельное жалованье за какой-то жалкий диск или ухитрившись слетать в США и облазить там комиссионные магазины и распродажи. Но прежде следовало пройти длительное обучение и запомнить названия всех ценных пластинок и их истории: кто их записал, чем они замечательны, как их нашли, кто их первым поставил и так далее.

Конечно, в известно мере этот стиль пересекался с другими. Когда крупные лейблы переиздавали некоторые вещи, они могли попасть в чарты; новые команды пытались воссоздать «то самое» звучание северного соула. Но в целом это ретро-увлечение не поддавалось коммерциализации, поскольку вращалось вокруг коллекционеров, а не потребителей. К сожалению, у этого факта имелась и оборотная сторона. Движение, основанное на поиске «новых» раритетов, должно было, по определению, рано или поздно исчерпать запасы свежей музыки.

В золотой век северного соула особенно отметились два клуба. В Уигане, графство Ланкашир, находилось «Казино», а в часе езды от него, в Блэкпуле, на побережье Ирландского моря расположилась «Мекка» (а точнее — Mecca’s Highland Rooms). Эти два храма соула состязались друг с другом, завлекая аудиторию самыми редкими и свежими пластинками. Тысячи ребят пересекали страну, чтобы послушать, как тамошние диджеи-резиденты подливают в огонь любимых вещей масло невероятных новинок. По сей день клабберы до хрипоты спорят о том, какое из двух заведений признать лучшим. Их впечатления сплетены из чудесных, хотя и несколько смутных, воспоминаний о музыке, людях, эмоциях и наркотиках.

Эти же два клуба присутствовали при закате движения. По прошествии славных дней северного соула конкуренция между Wigan Casino и Blackpool Mecca переросла в войну за душу стиля, сопровождавшуюся жестким кризисом идентичности и спором о выборе пути на фоне истощения запасов великих забытых мелодий.

Но на протяжении многих лет до этого они оставались замечательными местечками. И «Мекка», и «Казино» до сих пор вызывают в умах целого поколения северных клабберов теплые воспоминания о том, как они с замиранием сердца заходили внутрь, как танцевали до седьмого пота, как зажигали на танцполах дикие парни и девчонки, прыгавшие и кружившиеся под звуки неутомимых барабанов и проникновенных голосов.

В 1978 году Billboard назвал Wigan Casino лучшей дискотекой в мире (спустя лишь год после того, как такой же чести удостоился нью-йоркский клуб Paradise Garage). Для многих словосочетание Wigan Casino является синонимом северного соула. «Казино» работало с 1973 по 1981 годы и в пору своего расцвета являлось крупнейшим и наиболее успешным в стране примером цельной региональной площадки. Многие знающие люди считают его образцовым примером.

Такой статус клуба обеспечивался в основном впечатляющим количеством его членов (доходившим до ста тысяч) и тем фактом, что он каждую неделю притягивал наибольшее число тусовщиков. Без сомнения, он пользовался популярностью. Однако следует скептически относиться к утверждению, будто он был лучшим из всех заведений, где звучал северный соул. Wigan Casino не был ни самым влиятельным, ни самым передовым клубом, а ближе к своему закату, вследствие злоупотребления записями порой откровенно смехотворного качества, чье единственное достоинство заключалось в энергичном ритме, он уже не мог всерьез претендовать на северную корону. Писатель Джон Мак-Креди сравнил его с современным Ministry of Sound, настаивая на том, что историки не должны преувеличивать значение Wigan Casino только потому, что в него набивалось столько народу. Тем не менее, клуб занимает особое место в памяти тысяч людей, а для многих до сих пор олицетворяет подлинный северный соул-клуб — сердце соула.

Если тусовщики выбирали «Казино», то знатоки предпочитали «Мекку». Именно здесь еженедельно встречались увлеченные танцоры, коллекционеры и диск-жокеи, чтобы заценить нарытые мелодии.

Резидент «Мекки» Иэн Левин обладал важным преимуществом над прочими собирателями соула и диск-жокеями того времени. У него были богатые родители (они владели развлекательным комплексом Lemon Tree на «золотой миле» города, в котором располагались казино, дискотека и ночной клуб), и с 1970 года он регулярно путешествовал в США (его предкам также принадлежала квартира в Майями) и добывал там редкие пластинки. Среди первых крупных открытий Левина можно назвать ‘Our Love Is In The Pocket’ Джей-Джей Барнса (JJ Barnes) и несколько других раритетов от Ric-Tic. «Я нашел их в сувенирной лавке в Новом Орлеане, где стояла сорокаградусная жара», — смеется Иэн — крупный, громкоголосый и волевой человек, ныне сочиняющий музыку и продюсирующий поп-коллективы вроде бой-групп Take That и Bad Boys Inc.

Левин начал диджействовать в Blackpool Mecca в 1971 году, затем в 1973 году крутил винил в Torch на закате его существования, пока, наконец, не вернулся в свою резиденцию в Блэкпуле. Здесь он вместе с Колином Кёртисом царил до конца десятилетия. В Блэкпуле были и другие видные диджеи, в том числе Тони Джебб и Кит Миншалл, а даже еще один соул-клуб — Blackpool Casino (сходство названия с Wigan Casino случайно), но именно Левин и Кёртис заводили толпу наибольшим количеством соул-находок благодаря тугому кошельку и музыкальной эрудиции Левина.

Пропускать выходные в «Мекке» стало грешно. «Если вы хотели считаться серьезным коллекционером, то ваш путь лежал в Blackpool Mecca, — считает Иэн Девирст. — Там играл Левин, а он был законодателем вкусов. У него под рукой всегда имелся самый захватывающий набор пластинок. Вы необязательно их знали, но могли быть уверены в том, что они хороши. А еще он рисковал. Скажем, вы бы никогда не услышали ‘Seven Day Lover’ Джеймса Фонтейна (James Fountain) в Уигане. Отдадим ему должное, хотя он так часто везде светится, что уже глаза мозолит».

Строительство здания Wigan Casino началось в 1912 году. Тогда оно называлось Empress Ballroom. Из-за войны работы завершились лишь 1 ноября 1916 года, когда состоялось официальное открытие в присутствии мэра города. «Эмп», как его называли местные жители, служил разным целям. Так, какое-то время в нем располагался бильярдный зал, но как только 22 сентября 1973 года Расс Уинстэнли (Russ Winstanley) приложил иглу к пластинке ‘Put Your Lovin’ Arms Around Me’ группы Sherrys на первой ночной вечеринке Wigan Casino, здание обрело новую жизнь. Такова первая глава клубной истории, со временем ставшей больше напоминать сборник мифов.

По правде говоря, не многих знатоков впечатлило то, что они увидели в первый вечер. У Расса Уинстэнли нашлись приличные записи, но среди них не хватало раритетов, а его подручный Иэн Фишвик (Ian Fishwick) оказался не более чем местным поп-диджеем, которому просто повезло. Кев Робертс заглянул на ту вечеринку по пути из «Мекки». «Я отчетливо ее помню, — говорит он. — Там играло не так много диджеев, звучали не совсем уж дерьмовые, но легко доступные пластинки, почти все из которых были мне известны». После «Мекки», где Робертс наверняка слышал отсутствовавшие в его коллекции редкие вещи, он, вероятно, испытал разочарование.

Друзья Робертса были настолько неудовлетворены, что уговорили Уинстэнли отдать ему место диджея, мотивировав это тем, что его коллекция намного лучше. В тот же вечер он получил шанс доказать это.

«В течение часа я ставил свои лучшие пластинки, и они вызвали бурю восторга, — хихикает Робертс. — Народу понравилось. Я стоял, в полном ошеломлении оглядывая громадный зал. Ко мне подошел Расс и сказал: «Классно. Хочешь играть здесь каждую неделю? За десять фунтов?»»

Привлечение еще одного диджея, Ричарда Сёрлинга (Richard Searling) из болтонского Va Va, помогло утвердить репутацию уиганского заведения как лучшего на тот момент места. Преимущество над Blackpool Mecca ему давал и тот факт, что «Мекка» закрывалась в два часа ночи, когда «Казино» только-только начинало работать. Многие любители соула регулярно посещали оба клуба, не особо задумываясь о различиях их репертуаров. Когда «Мекка» закрывалась, они отправлялись в Уиган, чтобы танцевать всю оставшуюся ночь.

«Хоть я и уважаю Blackpool Mecca, должен сказать, что к рождеству 1973 года мы оставили его позади, — заявляет Кев Робертс. — В «Казино» каждую ночь собиралось по две тысячи человек. Пусть Иэн Левин в «Мекке» был творцом и новатором и располагал лучшими пластинками, это ровным счетом ничего не меняло. Расс, я, а с января 1974 года и Ричард Сёрлинг могли ставить что угодно и все равно собирали больше людей на танцполе». Даже сам Левин, размышляя об их соперничестве, спокойно соглашается с тем, что «Кев, Расс и Ричард подняли Уиган до заоблачных высот».

Характер атмосферы (безалкогольного) «Казино» хорошо известен. Она была наэлектризованной. Гигантский танцпол из клена дрожал как живой, пока одноцветные пятна дервишей исполняли сложные ритуалы из падений, обратных сальто, хлопков и вращений. Танцоры с ног до головы были одеты в наряд для соула: плиссированные брюки с высоким поясом и широкими развевающимися штанинами типа «брамми бэгз»[59], рубашки для боулинга, майки или рубахи Ben Shermans, белые носки, туфли на плоской кожаной подошве и спортивные сумки Adidas или Gola, набитые необходимыми для вечеринки предметами. Среди них непременно присутствовали тальк, чтобы посыпать танцпол, сменная одежда, несколько сорокапяток для продажи или обмена и, разумеется, наркотики.

Из-за испарявшейся с танцоров влаги в комнате стояла матовая дымка. Создавалось впечатление, будто смотришь сквозь тюлевые занавески. Хотя «Эмп» за долгие годы утратил часть своего великолепия, с его духом все было в порядке. Возможно, там звучала не самая лучшая музыка, зато нигде больше не было так весело.

Не подлежит сомнению и влияние, которым пользовались оба клуба. «Можете думать что угодно, — говорит Джонатан Вудлифф (Jonathan Woodliffe), авторитетный коллекционер соула и хаус-диджей, — но оба места отличались потрясающей атмосферой и были главными игроками на арене того времени».