2.1.5 Похвальба вне пира

2.1.5 Похвальба вне пира

Остается последний тип хвастовства — похвальба, рассматриваемая былиной вне пира. Этот случай хвастовства интересен тем, что ставит похвальбе предел. Богатырь просто обязан хвастать чем угодно и перед кем угодно, но должен при этом помнить, что похвальба — не цель, а всего лишь средство.

Похвальба, рассматриваемая вне пира, происходит вне общества, она не легитимна потому, что не поддерживается обществом, и вследствие этого ставит хвастающего вне закона, считается направленной против сил природы, а потому является недопустимой.

Примеров тому масса — Святогор не смог поднять котомки с «тягой земной», но наиболее характерна похвальба «единого круга богатырей»: «был бы столб от земли до небушка — поворотили бы всю матушку землю сыру и выбили бы там всех до единого, и была бы на земле лествиця — и залезли бы, и выбили там всех до единого». Результат: «И говорил Илеюшка таково слово,… а с землею-то, братья, матушкой не наборешься».

В сборнике Гильфердинга есть и другая концовка: «С небеси глас им прогласило: „впредки не похваляйтесь всею землею владети, наблюдайте свое доброе, ездите по Русеи, делайте защиту, сохраняйте Русею от неприятеля, а хвастать по-пустому не знайте“».[434]

Подобной похвальбе есть целый ряд интереснейших соответствий в Повести Временных Лет: «Быша бо Объръ телом велицы и умом горды,[435] и бог потреби я, и помроша вси, и не остася ни единъ Обърин. И есть притча на Руси и до сего дне: погибоша аки Объръ, их же несть племени ни наслъдъка».

То есть, по мнению летописца, Бог истребил их за заносчивость и «гордость ума». Сказание о гибели «Обров» парадоксально похоже на сюжет былины о гибели богатырей (о том, как перевелись богатыри на Руси) — у которых также не осталось «наследников» по причине наказания богом за их чрезмерную «гордость» ума. Впрочем, подобные сюжеты являются «типическими», и характерны для многих культур.

Точно также, в повествовании о битве на Нежатиной ниве, летописец подчеркивает, что Борис «похвалился велми», что также привело его к гибели: «… и первое убиша Бориса, сына Вячеславля, похвалившась велми». Тверская летопись под 6732 годом при упоминании битвы при Липице особо упоминает: «… убиен бысть храбрый и безумный боярин Ратибор, иже похвалися съдлы наметати супротивныхъ». Приведенные примеры показывают далеко не единичный характер негативного отношения к похвальбе.

Все это позволяет утверждать о сложившемся в древнерусском обществе отношении к хвастовству как очень опасному явлению социальной практики, которое допустимо лишь по итогам каких-либо значительных событий, но ни в коем случае не предвосхищая их.

Судя по всему, традиция подобного восприятия похвальбы имела место и в более поздний период. Так, в частности, в песне «Добрый молодец и река Смородина» герой, наказанный за похвальбу, камнем тонет в реке. В исторической песне «Кострюк» русский богатырь говорит народу следующее:

Да у нас на Руси

прежде дела не хвастают,

Когда дело сделают,

Тогда и пофастают.[436]

Таким образом, эпическая похвальба может происходить, когда угодно и где угодно, но при этом единственным местом, где она воспринимается обществом адекватно, может считаться только то место, где происходит почестной пир, при непременном условии, что на этом пиру присутствует князь, допускается она лишь на время этого пира и лишь теми «заслугами», которые уже невозможно оспорить.