ВОЛОС — ВЕЛЕС — ВЛАС
Божество, известное у различных ветвей славянства под именами Волос, Велес, Влас (в церковнославянской традиции — Власий), было для них столь же значимым, как и Перун. Правда, оно не вошло в пантеон богов, введенный князем Владимиром. Но идол Волоса в Киеве все же был. Стоял он не в княжеском городе, а на Подоле, близ реки Почайны, куда и был сброшен после крещения князя. Это различие имело определенный социально-политический смысл: Велес считался богом всей Руси, а Перун — лишь княжеской дружины.
Ученые В. Н. Топоров и В. В. Иванов исследовали смысловое значение (семантику) всех слов, связанных с корнем «вол» — «вел», и пришли к выводу, что эти слова близки к имени демона Валу из индийской мифологии.
В иудаистской и христианской мифологии Велиал — демоническое существо, дух небытия, лжи и разрушения, вождь «сынов тьмы», противник Иисуса Христа, возможно, равнозначен Сатане (греч.: «дьяволос», рус: «черт») — врагу человеческого рода, царю ада и повелителю бесов.
В балтийской мифологии Велес (Велняс) означает демона и черта. Он — оборотень с рогами и копытами, который может воплощаться в камне, дереве и животных. Велняс связан с водой («глаз Велняса» — окно в болоте), а также с музыкой и танцами. Иногда он выступает как древнее божество подземного царства, выполняя функции Велеса — бога загробного мира и скота, которому посвящены дни мертвых — «велии». «Веле» — души или тени усопших (к этому ряду относится по своему происхождению и славянское «вилы»). У некоторых славянских народов Велесов месяц — октябрь. День октября, когда совершали обряд поминовения усопших, считался днем Велеса. Тогда же сжигали кости животных во имя Власия — покровителя скота.
В индоевропейской традиции существовало представление о загробном мире как о пастбище мертвых, а древнегреческие Елисейские поля[150] происходили от корня «валу», означавшего «умирать». В более поздней, уже православной традиции Велес — лютый зверь, черт, а поэтому леший — это «Велс-Елс», «Волосатик», «Волосень». В чешском языке Велес — злой дух, демон.
Велес — противник Перуна. Как противник громовержца Перуна Велес выступает в виде существа змеиной породы. Видимо, отсюда произошли и эпитеты волоса «длинный», «извивающийся». В древнеевропейской мифологии эта идея отражала борьбу небесного начала — птицы и начала земного — змеи. Подобный сюжет можно встретить на многих изображениях в Египте, Иране, Индии, Вавилоне. Позже он перешел в борьбу птицы и коня против змеи и встречается в изображении египетского бога Гора с птичьей (соколиной) головой, сидящего на коне и поражающего змея копьем, а на Руси — в образе святого Георгия на коне, убивающего змея. По существу во всех случаях здесь налицо изображение извечной борьбы духовного и материального начал, а также небесного и земного, которая происходит и внутри человека — борьба его духа и плоти и, кроме того, выражение борьбы добра и зла в их самых общих проявлениях.
Велес — власть — владыка. В древнерусских источниках, начиная с договора Олега с греками (907 г.), в «Повести временных лет» Велес выступает как «скотий бог» — покровитель домашних животных, как бог богатства и власти. В договорах с греками Велес соотносится с золотом, а упоминаемый вместе с ним Перун — с оружием.
Велес — святой Власий. После принятия христианства у Волоса-Велеса появился двойник — святой Власий Севастийский. В XIV в. в Новгороде, на древней Волосовой улице, очевидно, на месте идола этого древнего божества, была поставлена церковь святого Власия: в средневековье церкви, ставившиеся на месте свергнутых языческих идолов, обычно носили имя того христианского святого, который приходил на смену своего древнеславянского мифологического предшественника.
Кроме того, мы должны обратить внимание и на календарность христианского празднования, так как именно в ней может быть разгадка языческого прототипа. В данном случае перед нами праздник Богоявления — Крещения, отмечаемый 6 января. Крещение — последний день 12-дневных зимних святок, начинающихся в ночь с 24 на 25 декабря (включая языческий Новый год — 1 января) и заканчивающихся русальными «бесовскими» играми 6 января. Отрезок времени с 1 по 6 января считался временем разгула всякой нечисти. Это были «страшные вечера» (на Крещение гадали, устраивали смотрины невест, игрища с песнями и плясками). В день Богоявления производились некоторые ритуальные действия над скотом, ибо он сопоставлялся с днем святого Власия — покровителя скота.
В книге «Неведомая, нечистая и крестная сила» (СПб., 1903) С. В. Максимов так описывает эти обряды: «После обедни, которая на Крещение отходит рано утром, крестьяне расходятся по домам… потом один из членов семьи берет с божницы икону с зажженною перед ней свечой, другой — кадильницу, третий — топор, четвертый (обыкновенно сам хозяин) надевает вывороченную наизнанку шубу и берет миску с Богоявленской водою и соломенное кропило. Вся семья отправляется на скотий двор, где совершается обряд. Глава семьи в вывороченной мехом вверх шубе, угощающий скот оставленными для этой цели с осени снопами ржи, овса и других хлебных растений и заклинающий его сохранность при помощи топора, выглядит так, как выглядеть должен был, вероятно, древний волхв, жрец волохатого бога Волоса».
Именно на зимние праздники пекли обрядовое печенье, изображавшее скот, — «коровки», «козульки», «баранки», «рожки» и другие.
В Болгарии в новогодних обрядах 1–6 января участвовали 12 старцев, одетых в маски зверей и домашнего скота, обвешанных по поясу коровьими бубенцами-болталами. Эти старцы-сурвакары (иногда их называли медведями) сходились в ночь под Новый год из разных деревень в село и начинали свое длительное многообразное действо, состоявшее из заклинательных обрядов и сражения двух групп ряженых. Среди масок были маски медведя и быка. 2 января болгары проводили особый «воловий» праздник, когда сурвакары и колядники очищали хлевы. Последним днем святого Власия у болгар было 7 января, когда вожак колядников угощал свою дружину, являвшуюся в масках. Маска медведя была обязательной. По всей вероятности, святки делились на две половины: первая, включая новогоднюю ночь, посвящалась будущему урожаю и гаданию о замужестве; вторая, начиная с новогодней ночи, была связана со скотом и зверьем и представляла собой «велесовы дни».
Итак, Велес ассоциировался со зверьем и скотом. Он мог выступать в образе медведя, «лесного царя» и в виде быка-тура, представителя рогатого богатства. На Руси культ Велеса-Власия связывался также с почитанием медведя как хозяина животных и лося сохатого, рогатого.
Велес-медведь и Тур. Когда-то, еще в охотничьем неолитическом обществе, Волос почитался как хозяин леса, божество охотничьей добычи и представлялся в облике медведя. Возможно, как считает Б. А. Рыбаков, само имя его было лишь нарицательным иносказанием из-за того, что на подлинное имя было наложено табу: Волос — волохатый, косматый, как позднейший медведь — мед ведающий, как лось сохатый, рогатый. В какой-то период с понятием «волохатости», «косматости» был связан обряд, во время которого колдун-жрец, имитируя охоту, наряжался в звериную шкуру. Позднейшие охотники на медведей не маскировались в медвежью шкуру, но в качестве ритуальной одежды она дожила до XIX в.
Несколько более поздняя ипостась (сущность, проявление) Велеса, связанная со скотоводством, — тур, встречающийся в южнославянских областях от Украины до Далмации. После введения христианства на имя популярного славянского бога был наложен строгий запрет, а в святочных песнях появилось новообразование «тур-турицы».
Рядились в звериные маски и вывороченные тулупы дважды в год — на зимние святки и на масленицу, связанные с солнечными фазами (зимним солнцестоянием и весенним равноденствием).
Дохристианская масленица по времени совпадала с архаичными комоедицами — праздниками пробуждения медведя после долгой зимней спячки, известными еще с эпохи древнекаменного века (палеолита). На масленицу белорусы исполняли ритуальный танец в шубах мехом наружу (от комоедицы произошла греческая комедия).
Так получилось, что обычай ритуального переряживания на святки и на масленицу оказался прочно связанным с Bелесом в его первичном образе бога зверей и более поздними вариациями «скотьего бога».
Велес — покровитель поэзии. По записям этнографов середины XIX в. известно, что под Новый год, когда, как бы прощаясь со всем старым, в деревнях исполняли целые циклы былин («старин» — мифологических сказаний), а в традиции большинства славянских народов Новый год был праздником Велеса. Зимние святки являлись кульминацией праздничного песенно-танцевального творчества всех жанров, поэтому неудивительно, что божество, вокруг которого и ради которого пели и танцевали, древние славяне почитали и как покровителя песен-сказаний, вообще поэзии. Исполнители такого рода ритуальной поэзии, как былины и сказания, вполне могли именоваться «Велесовыми внуками» (вспомним обращение автора «Слова…» к Бояну: «Вещий Бояне, Велесов внуче!»).
Велес-волхв. Ученые усматривают мифологическую связь слов «Велес» и «волхв» в связи волхвов с культом Велеса. Сам бог и его жрецы-волхвы слыли чудесными врачевателями, поскольку обладали сакральным «живым» огнем. Однако «волхование» связано и с «нижним» миром — миром умерших, покоящихся в земле и обеспечивающих ее плодородие. Отсюда понятна и связь Волоса с этим миром. Но помимо того, что Велес исполнял жреческие функции и имел теснейшую связь с искусством, он еще являлся покровителем скота.
Существует и другая линия связи жреческих функций с символикой быка: символическая связь быка и луны, коня и солнца широко известна из ранних мифологий. В глубокой древности люди знали «солнечный год» с 12 месяцами и «лунный год» — с 10, а поскольку период беременности лошади равняется 12 месяцам, коровы — 10, постольку тема «лунного быка» и «солнечного коня» получила предельно широкое распространение и обнаружена еще в настенных рисунках палеолитических пещер. Мифы, сказки, обряды, связанные с Волосом, были сродни мифам, сказкам и обрядам в честь воскрешающего божества природы и культурного героя-первопредка Волоса. Все это объясняет соединение в Волосе черт живой природы (медведь, змей) и человеческой культуры (покровитель песен, поэзии, жрец).
Велес — «волосова бородка». Связь Велеса с сельскохозяйственными культами видна из восточнославянского обычая оставлять на поле несжатыми несколько стеблей хлебных злаков — «волотей», называвшихся «волосовой бородкой». Обозначение этой последней горсти колосьев — «Волосу на бородку» — известно только русским, у западных славян его нет. У южных славян сохранилось выражение «божья борода», но имя бога уже забыто. Сочетание мертвого поля с «велесовой бородой» и последним снопом также в какой-то мере объясняет связь Велеса с миром предков, миром умерших, о чем мы только что упоминали.
С распространением земледелия, которое постепенно приходило на смену охотничьему хозяйству, связь Велеса с убитым мертвым зверем, сформировавшаяся в сознании древних славян в пору их занятии охотой, стала осмысливаться шире — как связь его с миром мертвых вообще.
В сознании древних пахарей предки, захороненные в земле, содействовали ее плодородию. Угощение «дзядов»[151] («дедов» — духов умерших предков) на кладбище или за домашним столом имело аграрномагический смысл. Правомерно допустить, что именно по этой причине (в связи с культом предков) Велес и в земледельческом хозяйстве сохранил связь с культом мертвых.
В XIX в. крестьяне-земледельцы жертвовали Волосу последнюю горсть колосьев, оставшуюся на сжатой ниве. Хлеб убран, поле омертвело, и лишь тогда земледелец вспоминает о Волосе, оставляя ему на бородку колосья и завязывая их узлом. Наряду с этим обычаем у некоторых славянских народов существовало почтительное отношение и к последнему снопу, увозимому с поля: они любовно называли его «дедом», «стариком», «бабой», а зерна считали плодовитыми и примешивали к зернам посевным.
И все-таки, несмотря на эти «дополнительные» земледельческие функции бога Велеса, они не заменили его основной сущности — бога загробного царства и скота, которая сохранилась вплоть до христианизации Руси.