6.

6.

Согласно НХФ-Н: первоначально слово «татары» обозначало не национальность, а конное казачье войско; утвердившиеся в 1644 г. на китайском престоле манжуры были казаками сибирской Пегой орды, потерпевшие поражение в боях с иностранными наёмниками, нанятыми прозападной династией Романовых; при манжурах после 1644 г. для обозначения границы с Россией была построена Великая «китайская» стена; казаки ушли в Китай без женщин, что послужило постепенному вырождению их в китайцев, хотя они этому и сопротивлялись и т.д.

Называть Сибирскую Русь «Великой Тартарией», а её конных воинов татарами было обычным явлением и в России, и в Западной Европе даже в XVII и в XVIII вв. В 1673 г. вышла книга «Посольство от нидерландской Восточно-Индийской Компании к Великому татарскому хану». «Великим татарским ханом» здесь назван первый император-манжур Шуньчжи, а книга со множеством прекрасных иллюстраций представляла из себя отчёт о поездке в Пекин в 1656 г. делегации голландских купцов во главе с Джоном Ньюхофом (он же художник), Петером де Гойером и Якобом де Кейзером. Интересны следующие строки из этой книги:

«Главный начальник сидел на широкой скамье, сложив ноги, как портной, справа от него… сидели два татарских князя, а слева от него - Адам Шалль, иезуит, уроженец Кёльна в Германии, который жил в большой чести при дворе около 30 лет. Он был очень благообразным стариком с длинной бородой, постриженный и одетый по татарской моде»[122].

Доказательством того, что казаки Пегой орды, ушедшие от ненавистных им Романовых, появились в Китае под вывеской «маньчжурская династия Цин» (1644-1911) стало и заметное усиление влияния иезуитов в Поднебесной. Казаки-манжуры захотели создать себе «китайский дом» с великой историей и великой культурой в его письменных анналах.

Таким образом руководство нового Китая, с его амбициозными целями, и иезуиты, с их коварными замыслами относительно Руси-России, упали в объятья друг друга. Отныне безграничная интеллектуальная власть иезуитов над Китаем упрочилась на долгие годы.

Иезуит Адам Шалль вылечил молодого императора-манжура Шеньчжи от серьёзной болезни и занялся составлением трактата по западным методам расчёта календарей. Вскоре он был назначен главой императорской Палаты Астрономии. На протяжении последующих двухсот лет эту Палату возглавляли только католические миссионеры. Особенно преуспел иезуит Фердинанд Вербист (1623-1688), действовавший в Китае при императоре Канси (1654-1722).

«Вероятно, в лице этого человека, который был старше императора на 31 год, Канси обрёл кого-то, вроде отца. В своей «Astronomia Perpetua», одной из более чем сорока книг, написанных или переведённых в Китае, Вербист говорит: “Я обычно отправлялся во дворец на рассвете и не выходил оттуда до трёх или четырёх часов дня, и всё это время я оставался наедине с императором, читая и объясняя. Очень часто он оставлял меня обедать и угощал самыми изысканными блюдами, подаваемыми на золотом блюде.

Чтобы оценить сполна эти знаки дружбы, оказываемые мне императором, европеец должен помнить, что к монарху относятся, как к божеству, и его едва ли кто-либо видит, особенно из иностранцев”… Никогда ни до него, ни после него не было влияние иезуитов в Китае настолько мощным. Как замечает Найджел Камерон, “это явилось результатом союза между блестящим императором и блестящим иезуитом”. Отношения между Китаем и Западом ещё не знали такого рода взаимодействий»[123].

Создатели НХФ-Н скромно называют свои труды не теорией, а гипотезой, хотя и приводят очень убедительные аргументы. Многие официальные исторические гипотезы, ставшие теориями, зиждутся на куда более скромных доводах (одна из них - «норманнская»). Они говорят также, что готовы выслушать замечания оппонентов, что впереди ещё непочатый край работы и т.д.

НХФ-Н заслуживает всяческого внимания хотя бы потому, что сбросила с русских сразу два ига. Одно - никогда не существовавшее 300-летнее татаро-монгольское «иго», а второе - 200-летнее подлинное иго российских «историков».

Есть несущественные замечания. Например, относительно времени возведения Великой «китайской» стены. Она действительно была построена русскими, но гораздо раньше 1644 г. Она - тот самый Великий Туран Древней Руси, о котором говорилось выше. Великий Туран = Великая «китайская» стена - это чёткая граница, когда-то проведённая индоевропейцами для разграничения ареала расселения самих себя и людей жёлтой и чёрной рас.

Сибирские народные географические термины прочно увязывают понятие «тур, тура» с защитной стеной-укреплением[124]. Окончание «-ан» придаёт предмету или явлению признак огромности: курган, ураган, великан, пеликан, урман (дикий необитаемый лес в Западной Сибири) и т.д. «Китайская» стена действительно огромна.

О значимости Великого Турана, как о барьере-разделителе чего-то говорится в только что названном словаре: «ТУРАН: тюрк, словари указывают собственное имя Туран, Туранская низменность, восходящее к этнониму и к индоиран. яз: “Что касается Турана, то это название встречается в Авесте, и предполагают, что это другая ветвь арийского народа, менее культурная. Между этими народами, ариями и турами, была вражда и затем, когда Туркестан попал в VI веке под владычество турок (читай: тюрок. - Эд. М.), то эти слова сблизились, и название Туран стало относиться к туркам, к которым оно не относилось первоначально… Ирану чаще всего противопоставляется Туран, слово, образованное от туры, таким же образом, как Иран от арии; только впоследствии Туран стал отождествляться с Туркестаном, страной турок” [Бартольд, 1963, 2,1; 1971, 7]».

Стена была построена не для защиты от «коварных северных варваров», потому что своими бойницами она обращена на юг, а не на север. На это было указано в моей книге «Белый Конь Апокалипсиса». Сейчас бойницы перекладываются на северную сторону. Окна сторожевых башен, ранее обращённые только на юг, закладываются кирпичами, и вновь «открываются» на север.

Новенькие кирпичи и свежий цементный раствор этого новодела прекрасно заметны. Об этом рассказал в марте 2008 г. на научно-практической конференции в Доме учёных в Лесном в Санкт-Петербурге доктор биологических наук, член-корреспондент МСА Борис Иванович Протасов, побывавший в Поднебесной по приглашению китайского учёного Йонгпинг Key. Борис Иванович поехал к Стене, чтобы посмотреть, в какую же всё-таки сторону обращены бойницы. Они оказались обращёнными на юг.

Он же заметил свежие следы перестройки верхних элементов конструкции Стены. Ещё Борис Иванович рассмотрел на Стене отметины каких-то боевых действий: подтёки некогда кипящей, а потом застывшей смолы, следы ударов тарана или пушечных ядер и проч.; и все они с южной стороны Стены, а не северной!

Есть ещё одно интересное обстоятельство: Великая «китайская» стена своими изгибами почему-то точно соответствует магнитному экватору Земли, который, в свою очередь, представляет собой ломаную линию и, по сравнению с экватором географическим, сильно «приподнят» к северу.

Поскольку захват Китая манжурами случился сравнительно недавно, то строительство Стены не осталось бы незамеченным. Русские бывали в Китае и в своих отчётах указали бы на проводимые работы. В 1656 г. в Китай прибыл первый посол России в Китае Фёдор Исакович Байков. Его записки отличаются обилием и точностью сведений. В 1670 г. Пекин посетило посольство Милованова, а в 1675 г. - Николая Гавриловича Спафария. Русские путешественники-исследователи Азии о Стене, как о новостройке, тоже не пишут. Наконец, западноевропейцы, со второй половины XVII века посещавшие Пекин довольно активно, нигде не указали на начавшееся строительство.

В книгах по НХФ-Н справедливо говорится, что, согласно старинным западноевропейским картам, Стена проходит точно по границе, разделяющей Великую Тартарию (т.е. Сибирскую Русь) и Китай. Тем не менее, это не является доказательством возведения Стены после 1644 г., поскольку в качестве символа Великого Турана Стена служила тысячи лет и разделяла индоевропейские и неиндоевропейские миры.

Возможно, она выполняла карантинные функции. Возможно, она некоим образом «успокоила» магнитный экватор, т.к. климат планеты после окончания Великого оледенения долгое время не мог «устаканиться». В целом Стена - загадка, подобная, например, «английскому» Стоунхенджу или сети таинственных древних дорог дальневосточного Приморья, сохранившаяся до сих пор, упорно не зарастающая ни кустарником, ни лесом и во все времена бывшая абсолютно бесполезной с точки зрения экономической целесообразности.