Журнальная критика

Журнальная критика

* * *

Весть о нечаянной кончине прекрасной дочери Сундуковых разнеслась по городу и в тот же вечер достигла ушей Кудрина… легче было бы умереть от мучений любви безотрадной, нежели так рано, так преждевременно оплакать милую, прелестную девушку, к которой привязан был всею душою.

Он едет к церкви того прихода, в котором жили Сундуковы… Кудрин хватает мертвую, поднимает, держит в своих объятиях. Стук падения прерывает сон старой служанки, будит людей, спавших в соседней комнате. Они сбегаются, смотрят и цепенеют от страха.

Общий ужас возрастал постепенно, когда явственно послышались болезненные стоны покойницы; когда она, открыв глаза и озираясь на все стороны, слабым голосом произнесла слова сии: «Где я?.. Кто, зачем держит меня так крепко?.. Для чего нет со мною ни матушки, ни батюшки, ни моей няни?..» (в сию минуту они стояли уже перед нею, в одинаковом, как и все, оцепенении)…

В одну минуту не стало ни подсвечников, ни других украшений печального позорища. Радость сияла на всех лицах: Глафира переходила из объятий в объятия, и никто не обнимал ее с сухими глазами^{16}.

* * *

Все было готово к выносу; ожидали только Двинского, который за два дня перед тем отправился в город и к коему послано уже было известие о смерти Елены.

Ночью на двор въехала коляска, и Двинский, с флейтою в руке, прыгнул из оной на крыльцо. Беспокойные черты лица его не предвещали ничего доброго; он вошел в комнату, но, увидя гроб, вдруг остановился, упал на колена, воздел руки к небу и молился тихо… Тут взглянул он на свою флейту и продолжал: «Ты любила ее, возьми ее с собою; но прежде, милая Елена, я сыграю на ней твою любимую арию…»

Родители покойной и некоторые из родственников, бывшие свидетелями сего зрелища, находясь сами в чрезвычайном огорчении, или не поняли сперва странного намерения, которое пришло на мысль молодому человеку, или из уважения к отчаянному положению, в котором он тогда находился, не решились ему препятствовать. Между тем Двинский приложил флейту к устам своим, начал играть, и… о чудо! Елена открыла глаза и, тяжело вздыхая, глядела томным взором на своего избавителя.

Родители и все присутствовавшие бросились обнимать воскресшую. Не будем описывать сей трогательной сцены…^{17}

* * *

Повести Пустынника Залопанского, изданные Иваном Петровым. Харьков, в тип. Университетской, 1837.

В четвертой повести еще молодой офицер падает с Ивана Великого; его берет лечить какой-то помещик, бывший на это время в Москве; молодой офицер, который свалился с Ивана Великого, вылечившись, приезжает к помещику, который лечил его, и застает дочь реченного помещика во гробе; тут он опять падает во всю Ивановскую, с ним падает гроб, с гробом падает стол, со столом падает мертвая; помещик опять принимает лечить несчастного офицера, лечит, вылечивает и выдает за него свою мертвую дочь. Нет, мы ошиблись; дочь была жива: она ожила для этого торжественного случая от падения молодого офицера, который после перестал падать^{18}.