2.2. Аудитория британских медиа: социальная фрагментация и доверие СМИ

Нашей задачей не является дать полную характеристику трансформации аудитории британских СМИ; мы только кратко упомянем здесь характеристики, которые представляются нам важнейшими для понимания того, почему элитарная коммуникативная практика привела к результатам, описанным в Главах 2 и 3.

Ведущий франко-английский специалист по брендингу и СМК Жан-Ноэль Кэпферер[304] в книге «Переизобретение бренда» задает рамки рассмотрения социальных тенденций для коммуникативистики. Из описанных им четырех главных трендов 1970-90-х годов выделим два, которые формируют лицо растущей социальной фрагментации традиционного британского общества: это 1) рост индивидуализма как мышления и поведенческого паттерна на фоне прежде всего роста образованности (см. Приложение 1, 36), что привело к разрушению традиционного понятия семьи и места и роли семьи в жизни взрослого человека, и 2) рост консумеризма и «потребительского класса».[305] Авторитетные коммуникативисты Барнетт и Габер отмечают, что в 1990-е годы процессы социальной фрагментации по сравнению с 1980-ми резко ускорились[306]. Но первыми ситуацию описали практики медиаиндустрии, так как им пришлось первыми считаться и бороться с ней путем определения новых целевых групп телепрограмм и специальных выпусков[307]; одним из последствий социальной фрагментации стала растущая фрагментация продукции медиасектора.[308]

Таким образом, к середине 1990-х годов в Британии корродировала традиционная основа стратификации массовой аудитории: как мы уже отмечали, аудитория оказалась раздроблена на более мелкие страты, чем традиционные классы. Поиск нового основания для единения привел теоретиков к СМИ как к новому носителю социально значимой информации и общественных ценностей и (в итоге) к концепции media-driven society — «общества, ведомого СМИ», то есть развивающегося и формирующего приоритеты под влиянием массмедиа.[309]Это оказалось возможным в силу того, что сегодня в Британии весьма высок уровень доверия информации, почерпнутой из газет и телепрограмм (см. Приложение 1,37); он выше, чем в континентальной Европе (см. Приложение 1,38), и значительно выше, чем в России[310]. Это подтверждается и количественно: «в начале нового тысячелетия Великобритания может гордиться тем, что здесь продается больше газет на душу населения, чем в любой другой стране мира. В результате проведенных исследований выяснилось, что около 60 % населения Великобритании читает минимум одну национальную ежедневную газету и около 70 % – одно национальное воскресное периодическое издание»[311].

Уровни относительного доверия телевидению за последние 15 лет почти не изменились, тогда как центральная пресса несколько потеряла в глазах читателей, а лондонцы в начале XXI века продемонстрировали относительное недоверие и газетам, и ТВ (11 % против 5 % по всей стране)[312], но падение было относительно невелико по сравнению с другими странами ЕС и не изменились даже во время иракского кризиса, когда были раскрыты многие манипулятивные механизмы политического истэблишмента. Здесь же следует отметить, что в британских регионах очень высок уровень доверия местной прессе – возможно, в силу того, что в большинстве небольших городов в регионах существует только по одной газете; такие газеты должны придерживаться принципов объективности и близости к читателю, чтобы сохранить лояльность читателей ради тиражности и доходности. Отметим также, что уровень доверия прессе в Британии заметно выше, чем в США, где манипулятивные технологии развивались быстрее, что и привело к резкому падению уровня доверия американцев прежде всего к ведущим газетам[313]: с 1985 по 1999 год число опрошенных, согласных с тем, что СМИ подают новости точно, упало в США до 37 %, а число тех, кто считал политические новости пристрастными, выросло до 56 %.[314] В итоге еще в конце 1980-х в Британии начало формироваться понимание того, что развитие постмодерной публичной сферы идет в направлении «общества псевдосообществ» «от органичного сообщества на базе межличностных отношений к внеличностной ассоциации, интегрированной посредством СМИ»[315].

Еще одной значимой особенностью британской аудитории в сравнении с другими европейскими может считаться высокая политизированность рядовых обывателей; так, партийная аффилированность среди мужчин старше сорока лет считается обычным делом, а явки избирателей на общих выборах традиционно выше 70 %.[316] Также из всех западноевропейских стран уровень социального протеста в Британии самый высокий, что продемонстрировали, в частности, демонстрации против военной операции в Ираке в 2003 году.

* * *

В Главе 1 нами проанализирован контекст складывания и развития политической коммуникации британского постмодерна в рамках схемы «политический истэблишмент – СМИ общего интереса – аудитория СМИ электорального возраста». В результате нами сделаны следующие выводы:

1. Ключевым трендом развития британского истэблишмента в ситуации постмодерна стала его медиатизация. Коммуникативная деятельность истэблишмента теперь проактивна и строится на основе стратегического планирования. Коммуникативные технологии становятся критически важны для выживания истэблишмента и укреплении его мощи. Ведущей группой в британском истэблишменте остается политическая; к ней примыкают экономические; отдельную страту составляет медиаистэблишмент.

2. Описание развития коммуникативных стратегий в рамках указанной схемы требует описания тенденций в каждом из указанных элементов. Мы проследили главнейшие изменения в политической страте истэблишмента, газетной и телевизионной журналистике и аудитории национальных СМИ Британии. Мы увидели в политической культуре Британии тенденции, общие для атлантической цивилизации: в частности, сращение бизнеса и политики, рост нелегитимной коллегиальности в правительстве, скатывание партий к центризму, рождение политического маркетинга и медиаполитики, рост тривиализации политического процесса и снижение роли традиционных демократических институтов.

3. Тревожные тенденции наблюдались и в британской журналистике: информационная революция оказала деструктивное воздействие на традиционную британскую газету и не смогла остановить падение тиражей; перестала существовать «империя Флит-стрит». Рост скорости новостного потока усилил пиаризацию британской журналистики, а ориентация на аудиторию, коммерциализация вещания и «выхолащивание политики» дали толчок относительному упадку политической журналистики, и часть ее в итоге замкнулась в «самоосвещении». Эти тенденции развивались на фоне растущей фрагментации аудитории СМИ; «news and issues» стали новой формой объединения политизированного общества, и в конце XX века уровень медиатизации аудитории достиг появления media-driven society – «общества, ведомого СМИ».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.