4.1.4. Слиз как ситуация. Гипотеза о рамочной политико-коммуникативной ситуации

Постепенно критики заговорили о ситуации слиза, обозначив перелом в дискурсе о политических коммуникациях: в британской политике впервые сложилась общая для всех крупных политических акторов коммуникативная ситуация, получившая терминологическое обозначение. Ситуация слиза заработала как дискурсивная конструкция, определяющая рамки коммуникативного взаимодействия до его начала: модель восприятия и градус критического противодействия по отношению к исходящей от политиков информации задавались атмосферой, предшествующей коммуникативному акту, и сильно влияли на журналистскую/редакционную оценку новостного потока от правительства. Поэтому мы считаем возможным называть ситуацию слиза устойчивой рамочной (фреймовой) политико-коммуникативной ситуацией. Она характеризуется:

– изначально известной как инициатору коммуникации, так и реципиенту расстановкой сил в политико-журналистском коммуникативном поле;

– размыванием идеологических платформ партий и отдельных политиков и заменой идейных интересов индивидуальными;

– наличием замещающего идеологию комплексного дискурса (ожиданий, лексикона, градуса противодействия и т. п.), заданного предыдущими случаями коммуникации;

– наличием у каждой из вступающих в коммуникацию сторон предположений о скрываемых мотивах и настроениях другой стороны.

В нашем понимании слиза как общеполитической коммуникативной ситуации мы опираемся на понятие риторической ситуации, разработанное еще в конце 1960-х классиком политической коммуникативистики Британии Ллойдом Ф. Битцером и затем развитое в десятках работ британских ученых. Риторическая ситуация включает «комплекс персон, событий, объектов и отношений, презентирующих актуальное или потенциальное крайне тяжелое положение, которое может быть частично/полностью ликвидировано, если дискурс, сознательно введенный в ситуацию, так ограничит человеческое поведение, что принесет существенные перемены в это положение»[392]. При этом «тяжелое положение – это несовершенство /неполнота, маркированная определенным градусом срочности; это дефект, препятствие, что-то, что нужно исправить». Здесь для нас важно 1) описание риторической ситуации как стабильного положения; 2) наличие в ней как собственно речевых, так и физических элементов; 3) ощущение ситуации как критической или кризисной; 4) возможность разрушить ситуацию с помощью нового дискурса. Результаты нашего исследования говорят о том, что битцеровское понимание риторической ситуации как кризисной может быть расширено до некризисных ситуаций и применено также к более широким временнЫм отрезкам, которые характеризуются стабильностью «комплекса персон, событий, объектов и отношений». К сходному выводу пришли также Р. Дж. Брэнем и В. Барнетт-Пирс, рассматривавшие пару «коммуникативный акт – коммуникативная ситуация» в рамках постструктуралисткой парадигмы как «текст – контекст»: текст (акт) «приобретает значение из контекста ожиданий и ограничений (Курсив наш. – С. Б.), в которых протекает»[393]. Дж. Э. Кайперс пишет о том, что риторические акты – это особые элементы риторической ситуации, и «отдельные коммуникативные акты одновременно реконструируют имеющиеся контексты и зависят от них»[394]. Этот важнейший вывод говорит о том, что коммуникативная ситуация складывается исподволь как результат совокупности коммуникативных актов и в итоге становится над ними, обусловливая их форму и развитие дальнейшего коммуникативного дискурса. При этом ситуацию все же не стоит рассматривать как контекст, поскольку контекст имеет свойство потенциально неограниченной широты, каким не обладает ситуация, и сама ситуация развивается под его влиянием. Г. Бейтсон определяет контекст как «собирательный термин для всех тех событий, которые говорят организму, из какого набора альтернатив он должен выбрать»[395], тогда как ситуация оставляет только две опции – участвовать в ней или нет, и задает модель поведения в случае участия.

Если процессуальную составляющую рамочной коммуникативной ситуации мы объясняем через понятие риторической ситуации, то ее когнитивную составляющую мы предлагаем рассматривать через понятие стратегического фрейма (фрейма правил игры). Оно разработано американскими теоретиками коммуникации Дж. Каппеллой и К. X. Джеймисон в рамках теории фрейминга и опирается на когнитивную модель эффектов фрейминга в политической коммуникации (см. Приложение 1,43). Ученые отметили, что во время предвыборных кампаний освещение политики приобретает характер описания стратегии, правил игры, «хода скачек» (horse-race coverage), что отражается на организации работы журналистов и даже на структуре редакций. В процессе «гоночного» освещения формируется когнитивный и перцептивный фрейм со следующими чертами: 1) победа/поражение как главная цель; 2) военная, игровая, соревновательная терминология; 3) форма подачи – «театральная история» с актерами (политиками), критиками (журналистами) и публикой (избирателями); 4) центральная роль презентации, стиля и восприятия кандидата; 5) большой вес поллов и опора кандидатов на них.[396] Такое понимание стратегического фрейма более отвечает случаю следующей, более комплексной ситуации спина, но и фрейм слиза «отвечает критериям опознаваемости и потенциально последовательного формата», так как обладает «опознаваемыми концептуальными и лингвистическими чертами» и «отличим от других фреймов».[397] Распространяя понимание стратегического фрейма на политическую практику в непредвыборные периоды и совмещая его с понятием риторической ситуации, мы выстроим причинно-следственные связи между ними: риторическая ситуация в сознании журналистов и аудитории результирует в стратегический фрейм – и получим концепт рамочной коммуникативной ситуации, существующей одновременно в реальности, текстах СМИ и сознании аудитории. При этом ситуация «может работать и в сообщении, и за его пределами, создавая контекст, в рамках которого понимается сообщение»[398].

Ситуация слиза – первая рамочная ситуация в британской политике – касалась только политической жизни страны, но предопределила распространение единой схемы коммуникации на все значимые поля публичной сферы; это произошло с появлением второй, более глубокой рамочной ситуации – ситуации спина. Доказательством того, что слиз оказался устойчивым фреймом общественного сознания, стала работа этого фрейма по принципу «призраков прошлого»[399]вплоть до 2007 года. Сегодня десятки сайтов посвящены вскрытию «ежедневного слиза» (thesleaze.co.uk, sleazetoday.com, «дневники слиза» sleazediary.blogspot.com, sleaze.blogspot.com[400]). Можно утверждать, что слиз как настрой общественного мнения не исчез, однако оказался вытеснен спином на периферию общественного сознания. Так, в рубежном 1996 году эти два понятия (и их синонимы) часто употреблялись в рамках одной синтагмы при перечислении болезней системы демократии Британии и требовании ее перестройки: «…Единственная стратегия, способная вывести из кризиса, это построение демократии высокого доверия. Доверие разрушено, поскольку политика сегодня характеризуется секретностью, спин-докторингом и неуемной деятельностью советников по особым вопросам»[401]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.