Способ правления, установленный Магонидами

Во всех греческих текстах Магон и его преемники именуются базилевсами. Вполне вероятно, что это перевод пунического титула МЛ К (царь), а не СФТ (судья), как думают Гсел и большинство современных историков. Мы увидим позже, что суффеты первоначально были мелкими магистратами и превратились в руководителей Пунического государства гораздо позже. К тому же их власть всегда была гражданской и никогда – военной, какой бы сильной ни была опасность. А вот Магониды были прежде всего военачальниками. Находка в Пирги непрямым образом подтверждает перевод, предложенный Белохом. В финикийской версии тефарии Велиунасу был присвоен титул МЛК’ЛКСРИ, который можно перевести как «правящий в Кере». Далее слово Л МЛКИ употребляется в тексте, который не совсем нам понятен. В нем тефария Велиунас объясняет свои причины быть благодарным Астарте. Существует разница между выражением, обозначающим «правящий в» [стране], и выражением «царь» [страны], которым обычно называют законных правителей. Этрускологи считают, что Велиунас, вероятно, не был реальным царем, или лаушуме (так этот титул звучал в этрусском языке). Его латинизированной формой является лукумо (lucumo). Он, скорее всего, был чем-то вроде диктатора, которого греки называли тираном, а этруски – zilch или zilath. В Пирги слово «зилакал» было обнаружено в этрусских надписях, в тех местах, которые соответствуют слову Л МЛКИ финикийской версии.

Если бы карфагеняне в тот период использовали термин СФТ для обозначения своих верховных лидеров, то вполне вероятно, оно было переводом слова zilch. Но они этого не делали, а использовали выражение, в котором присутствует корень МЛК, которое, по-видимому, лучше всего соответствовало их представлениям о верховном правителе.

Греки переводили слово МЛК как «базилевс», а не как «тиран», поскольку правители из рода Магонидов назначались в ходе установленной законом процедуры; они были «царями по законному праву», как писал Диодор. Геродот утверждает, что Гамилькар был избран царем за свою доблесть. Однако из этого вовсе не следует, что царей избирало Народное собрание или Геронтион, составленный из жителей Карфагена. Это означало, что трон не передавался автоматически от отца к сыну и что во время выборов учитывались личные качества кандидатов. По-видимому, Гамилькар принадлежал к младшей ветви семьи Магонидов. Его избрали царем, несмотря на то что старшая ветвь, восходившая к Гасдрубалу, была представлена тремя наследниками. Тем не менее все кандидаты на пост верховного правителя относились к правящей династии.

Кто в таком случае выбирал царя и каким образом ему передавали власть? До недавнего времени ученые думали, что выборщиками были члены Народного собрания или совета старейшин. Однако нам кажется более вероятным, что в городе господствовал старый обычай, и власть монархии была еще не политической, а религиозной. В отличие от следующего века царей избирали среди представителей одной семьи – и сам этот факт говорит о том, что карфагеняне верили, будто мужчины из семьи Магонидов обладают сверхъестественными способностями. Истории, которые рассказывают нам о Гамилькаре и Гимилько, подтверждают, что их власть зиждилась на религиозной вере. Благодаря Геродоту, современнику Гамилькара, первая история всем хорошо известна. Во время Химерской битвы Гамилькар, вместо того чтобы командовать войсками, остался в лагере, с целью принести жертвы богам на костре. Он был храбрым человеком и вряд ли повел себя так бесславно, если бы не считал свои религиозные обязанности более важными, чем обязанности главнокомандующего. Узнав о разгроме своей армии, он бросился в костер и погиб. После самоубийства Гамилькара карфагеняне создали его культ и установили в Карфагене и своих колониях его статуи. Это второй пример царского самопожертвования, после которого возник культ героя. Он почти точь-в-точь совпадает с историей Дидоны.

Рассказ о Гимилько записал Диодор, а объяснил Маурин. Во время войны царь Карфагена совершил несколько святотатств: он разрушил гробницу Ферона в Агригентуме, а также могилу Гелона в Сиракузах. Его солдаты ограбили великое множество греческих храмов и убили тех, кто пытался найти там убежище. Сам Гимилько устроил штаб-квартиру в храме Зевса в Сиракузах, тем самым осквернив его. Кроме того, он разрешил разграбить храм Деметры и Коры в пригороде Ахрадины. Однако эти преступления были совершены вовсе не из презрения к греческим богам и не из-за чрезмерной снисходительности Гимилько к поступкам своих солдат. Вероятнее всего, это было сделано сознательно, под влиянием религиозного фанатизма, а осквернение могил Гелона и Ферона, если рассматривать его в этом контексте, стало местью тем, кто в 480 году до н. э. победил Гамилькара. Это стало логическим завершением ритуала, который Гимилько организовал в честь своего деда и в котором важную роль играли человеческие жертвоприношения. Лишь небольшая часть пунической аристократии допускала существование иных религиозных верований, отсюда и осквернение греческих храмов. Таким образом, Гимилько поступил как нетерпимый и фанатичный верховный жрец, который стремился навязать людям династическую религию ради благополучия своей семьи.

Однако Гимилько получил ужасное воздаяние: армия Карфагена была уничтожена эпидемией, а флот, блокировавший Сиракузы, погиб во время пожара. Гимилько потерял голову и, подписав в спешке условия позорного мира, бежал в Африку, бросив своих иберийских и ливийских наемников на растерзание грекам. В Карфагене он устроил публичное покаяние: облачившись в тунику раба, грязную и рваную, он обошел все храмы города, а вернувшись домой, покончил жизнь самоубийством.

Как мы уже говорили, Юстин утверждает, что Гасдрубала назначали «диктатором» одиннадцать раз. Автор этой книги полагает, что это означает вот что: Гасдрубал исполнял свои обязанности правителя определенное время, а когда оно истекало, его снова избирали на этот пост. Нам известны примеры того, как власть временно или периодически передавалась в руки монархов в других средиземноморских странах. В Египте обновление власти происходило во время праздника Седа. В минойском Крите правитель должен был каждые девять лет посещать священную пещеру на горе Ида, чтобы дать отчет о своих действиях, после чего снова занимал пост главы государства. Удивительнее всего то, что в Карфагене срок полномочий монарха был так мал, что его пришлось продлевать одиннадцать раз! Нет никаких сомнений, что аристократия пользовалась этим, чтобы контролировать царскую власть и ослаблять ее.

Магониды были не только царями-жрецами, но и главнокомандующими и отмечали свои победы триумфами. Гасдрубал четыре раза получал право проводить свой триумф. Вполне возможно, что эта церемония была заимствована в Египте; из единственного дошедшего до нас описания этой процессии, да и то фрагментарного, мы узнаем, что победитель (в данном случае – царь, живший в IV веке до и. э.) попирал ногой шеи пленников, как это делал фараон.

В целом представляется вполне вероятным, что многие черты карфагенская монархия позаимствовала в Египте. На пунических гравированных бритвах III века до и. э. и резных камнях очень часто встречается изображение фараона, принимающего участие в триумфальной или какой-нибудь другой церемонии. И это было не простым копированием египетских обычаев: царский ритуал, изображенный на предметах, был принят и ассимилирован жителями Карфагена.

Тем не менее, хотя в VI и V веках до и. э. пуническая монархия оставалась в определенной степени теократической, она даже отдаленно не напоминала абсолютные монархии фараонов Египта или великих царей Персии. Диодор называет Магонидов и их преемников «конституционными монархами» (???????s ?at? ???ous). Современные ему источники подтверждают, что они были не единственными представителями политического сообщества, и утверждают, что Магониды чтили закон. В римско-пуническом договоре 509 года до и. э. в качестве сторон, его подписавших, названы карфагеняне и римляне, но нам не сообщают, были ли они царями и магистратами. С другой стороны, договор 216 года был заключен между Ганнибалом и его советом с одной стороны и царем Филиппом Македонским – с другой. В предисловии к «Путешествию Ганнона» утверждается, что он предпринял это путешествие по просьбе жителей Карфагена.

Аналогичным образом, царь не мог начать военные действия без разрешения Народного собрания[13].

Магонидские цари были настоящими правителями государства, обладавшими всей полнотой военной, религиозной и, без сомнения, гражданской власти. Однако они могли использовать эту власть только с разрешения консультативных ассамблей, которым обязаны были докладывать о текущей политической ситуации. Вероятно, самой важной из этих ассамблей был совет старейшин, который упоминается впервые в конце V века до и. э., а другой была Народная ассамблея.

Мы не знаем, когда они появились – сразу же после основания города или в более позднее время. Легенды о Дидоне и Малхусе, как мы уже говорили, подверглись такому сильному искажению, что нет никакой возможности сделать какие-либо выводы о политической ситуации того времени. В Карфагене не было эквивалентов римскому сенату или греческой герусии, синклиту, синедриону, буле и другим органам. Даже в римские времена о сенате Великого Лептиса говорили как о «больших мужах Лептиса». Тем не менее до нас дошли названия различных религиозных группировок, что заставляет автора этой книги полагать, что политическая ассамблея у финикийцев появилась довольно поздно. Вполне вероятно, что она была создана под влиянием греков или этрусков, в результате экономического и социального развития. В начале первого тысячелетия морская торговля была царской монополией, и Хирам контролировал торговлю города Тира точно так же, как Соломон – торговлю Израиля. Однако в начале V века до н. э. царь Ханно мог отправиться в плавание только после одобрения ассамблеи, выраженном в специальном указе.

Изменения в политической жизни, вероятно, происходили постепенно. Пигмалион уже не имел полной монополии, как Хирам. Потом был основан Карфаген, где поселились различные группы иммигрантов из Тира и других мест. Каждая группа прибывала на своих кораблях и, несомненно, передавала их в распоряжение местного царя только после того, как он даровал им право участвовать в делах города. Поэтому начиная с VII века до н. э. царь, организуя какую-нибудь экспедицию, должен был учитывать желания определенного числа пользующихся влиянием судовладельцев. Конечно, бывали случаи, когда различные партии не могли прийти к соглашению, тогда в качестве арбитров выступали команды судов, точно так же, как это делалось во времена Гомера. Скорее всего, люди заявляли о своих предпочтениях криками, хотя права принимать решение у них не было. Эта процедура существовала еще во времена Аристотеля, но, очевидно, появилась в те времена, когда власть царя только еще начинали оспаривать.

Условия морской торговли в античные времена были такими ненадежными, что стабильная аристократия, черпавшая средства к существованию в морских походах, появиться в городе не могла. Гибель нескольких судов приводила к разорению даже очень богатых судовладельцев, и только сообщество в целом имело достаточно резервов, чтобы восполнить понесенные потери.

Большая часть царской мощи и проистекала из его положения администратора, распоряжавшегося этими резервами. Власть царя еще больше усилилась в ходе военных реформ Магона, ибо он придал армии ту структуру, которую она сохраняла до войн с Римом. Она почти полностью состояла из наемников, набранных среди варварских племен[14], но костяк армии – особый контингент молодых аристократов, составлявших «священный» батальон, – вероятно, чувствовал, что царь ими особенно дорожит и высоко ценит. Этот «священный» батальон, вероятно, был его личной охраной, как у царя Спарты, и, хотя до начала IV века до н. э. у нас нет о нем никаких сведений, он, вероятно, появился задолго до этого.

Таким образом, несмотря на постоянное усиление власти аристократии, пуническая монархия в начале VI века до н. э. была еще достаточно сильной, чтобы пережить кризис 480 года. Она пала только после того, как в результате территориальных захватов аристократия добилась стабильного положения, которое дает владение землей.