Франсиско Ксавье ПИСЬМО В ШТАБ-КВАРТИРУ ОРДЕНА. Кагосима, 5 ноября 1549 года
Франсиско Ксавье
ПИСЬМО В ШТАБ-КВАРТИРУ ОРДЕНА. Кагосима, 5 ноября 1549 года
Да пребудет с нами всегда благодать и любовь Господа нашего Иисуса Христа. Господь Бог своей бесконечной милостью привел нас в Японию. В день святого Иоанна[16] после полудня, года 1549, взошли мы на корабль в Малакке, с тем чтобы попасть в эти [японские] земли на судне одного купца язычника, китайца по национальности, который предложил капитану Малакки[17] доставить нас в Японию. Бог одарил нас милостью своей, дав нам очень хорошую погоду. Но поскольку язычниками зачастую движет непостоянство, то после отплытия капитан [корабля] изменил свои планы и не захотел плыть в Японию, высадившись без необходимости на островах, о которых мы говорили. Более всего в этом путешествии нас волновали две вещи: первое — видеть что мы не воспользуемся хорошей погодой, которую нам даровал Бог, помимо этого, сезон поездок в Японию заканчивался, и мы были бы принуждены провести зиму в Китае, ожидая погоды;[18] второе — продолжительные и многочисленные обряды и пожертвования, которые капитан и другие язычники посвящали идолу, которого везли с собой на корабле, и мы не могли запретить им это. Много раз они кидали жребий, спрашивая, можно ли плыть в Японию или нет, и долго ли будет дуть нам попутный ветер, и иногда, как они [язычники] нам говорили, расклад был благоприятным, а иногда — неблагоприятным, и сами они верили [жребию]. В ста лигах[19] от Малакки, по пути в Китай мы высадились на острове, где смогли убедить их [отправиться в Японию], они [запаслись] дополнительной древесиной, необходимой для [плавания по] бурным водам Китайского моря; сделав это, они снова стали кидать жребий и, принеся сначала множество пожертвований идолу и отслужив множество молебнов, спросили, будет ли нам попутный ветер или нет, и ответ был однозначен, что будет нам хорошая погода и что не должны мы более мешкать. И тогда подняли мы якоря и натянули парус — и все были очень рады: язычники — веря идолу, которого везли с собой и которому выказывали глубокое почтение, зажигая подле него свечи и окуривая его благовониями, а мы — веруя в Бога, творца неба и земли, в Иисуса Христа, сына его, любя и служа которому, мы отправились в эти края, чтобы приумножить святую веру в него. По пути [язычники] снова решили кинуть жребий и спросить у идола, должен ли был корабль, на котором мы плыли, повернуть обратно в Малакку, и ответ был, чтобы ехали в Японию, а не возвращались в Малакку. И тут возникло в них желание не ехать в Японию, а перезимовать в Китае, дожидаясь следующего года. Чего только не довелось нам претерпеть в этом плавании, ведь [решение вопроса] ехать нам в Японию или нет, было в руках дьявола и его слуг потому как те, кто командовал и управлял кораблем поступали только так, как он [дьявол] через жребий им говорил.
Продолжая наш путь, но не доехав до Китая, мы находились неподалеку от Кочина. Тогда накануне дня святой Магдалины случилось два несчастья. В огромном море разыгралась буря. Корабль сильно раскачивало из стороны в сторону, мы стояли на якоре, и случилось так, что один из наших спутников, китаец Мануэль, проходя мимо открытого, по чьей-то небрежности, корабельного насоса, не удержался и упал в него. Все мы подумали, что он умер, так как [удар] от падения был сильным и в насосе было много воды. Но по желанию Господа Бога нашего он не умер, но ушиб голову и оказался по грудь в воде. Затем он болел из-за глубокой раны головы, так что мы ухаживали за ним, забыв о себе. Господь Бог захотел дать ему здоровье, но и по его выздоровлению сильный шторм не утихал, раскачивая судно. И случилось так, что дочь капитана упала за борт, а поскольку море сильно бушевало, мы не могли ей помочь, и на глазах отца и всех остальных она у тонула. Столько было плача и стонов в тот день и в ту ночь, что сердце сжималось от жалости, видя такую скорбь в душах язычников и опасность для жизни всех тех, кто находился на этом судне. После всего в тот день и в ту ночь, не отдыхая, принесли [язычники] большое количество жертв и отслужили множество молебнов идолу, убив множество птиц и преподнеся ему [идолу] пищу и напитки; и во время гадания спросили, что стало причиной смерти девушки. И вышло в ответ что не умерла бы она и не упала бы в море если бы наш Мануэль, который упал в насос, умер. Что бы стало с нашими жизнями, находящимися в воле дьявола, во власти его слуг и министров? Что стало бы с нами, если бы Бог позволил ему делать нам все то зло, которое он [дьявол] нам желал?
…Когда море утихло, мы подняли якоря и парус и, полные печали, продолжали наш путь. Через несколько дней приплыли в Китай, в порт Кантон. Было похоже, что все, — и капитан, и моряки, — собирались здесь зимовать, только мы были против, упрашивая их и угрожая написать капитану Малакки и рассказать португальцам, как они нас обманули, не захотев исполнить обещанное. По воле Господа Бога нашего возникло в них желание не задерживаться более на островах Кантона, мы подняли якорь и отплыли в направлении Циньчао. Через несколько дней при попутном ветре, который послал нам Бог, мы прибыли в Циньчао, который является одним из китайских портов. Готовясь войти в порт с целью перезимовать, поскольку сезон поездок в Японию заканчивался, мы получили известие о том, что в этом порту много грабителей и что, если мы войдем в него, нас ждет большая беда. Получив это известие и видя, что корабли Циньчао находятся в лиге от нас, капитан, почувствовав грозившую опасность, решил не заходить в Циньчао. Ветер не позволял вернуться в Кантон и направлял нас в сторону Японии. Так, против своей воли капитан корабля и моряки были вынуждены плыть в Японию. Так что ни дьявол, ни его помощники не смогли помешать нашему приезду. И привел нас Бог сюда, в эти земли, к которым мы так стремились, в день святой Девы Марии в августе 1549 года. Мы высадились в порту Кагосима,[20] поскольку не могли высадиться ни в одном другом порту Японии. Это родина Паулу де Санта Фе,[21] где нас встретили с большой любовью как его родственники, так и те, кто таковыми не являлся.
Географическая карта Японии (из книги Людовика Тейзера, 1595 г.)
Все, что мы знаем о Японии, мы узнали из собственного опыта. Прежде всего люди, с которыми мы здесь говорили, лучше всех, открытых нами до сих пор. И мне кажется, что среди неверующих нет ни одного народа, обладающего преимуществами перед японцами. Это люди очень приятные в общении, в большинстве своем добрые и бесхитростные, люди удивительной чести, которые ценят ее больше всего на свете. Народ этот в большинстве своем беден, и бедность как среди людей благородных, так и среди остальных, не считается позором. Есть у них один обычай, которого, как мне кажется, нет среди христиан, а именно: люди знатного происхождения, какими бы бедными они ни были, чтимы простолюдинами так, как если бы они были очень богаты; и знатные господа ни за какую цену не женятся на дамах не своего круга, так как считается, что связь с человеком из низшей касты ведет к потере чести. Так что честь для них значит больше, чем богатство. Эти люди чрезвычайно вежливы в общении друг с другом, очень ценят оружие и полагаются на него. Как дворяне, так и простолюдины всегда носят с собой мечи и кинжалы. С мечом и кинжалом не расстаются с четырнадцатилетнего возраста. Они не потерпят ни малейшей обиды, ни даже небрежно сказанного слова. Люди незнатного происхождения питают глубокое уважение к людям знатным. И все вельможи высоко ценят возможность служить своему господину и чрезвычайно ему преданы. И поступают они так, мне кажется, потому что считают, что поступать по-другому означает потерять свое достоинство и честь, а не из-за боязни наказания, которое может последовать со стороны их господина, если они поступят по-другому. Они умеренны в еде, в питии же чуть невоздержанны. Они пьют рисовое вино, потому как настоящего вина нет в этих краях. Они никогда не играют в азартные игры, считая это большим бесчестием, потому как те, кто играет, ставят [на карту] то, что им не принадлежит, а потому могут превратиться в воров. Редко дают клятву, а когда дают, то клянутся солнцем. Очень многие умеют читать и писать, что послужит большим подспорьем в деле распространения слова Божия и ускорит заучивание молитв. Имеют только одну жену. Здесь мало воров, при том что заподозренных в воровстве судят очень строго, и ненавидят этот порок. Они очень общительны и тянутся к знаниям. Очень рады слышать проповеди о Боге, особенно когда понимают.
Мне довелось побывать за мою жизнь во многих землях, населенных и христинами и нехристианами, но я никогда еще не встречал людей настолько честных и не склонных к воровству. Они не поклоняются идолам в образе животных. Многие из них верят в людей из глубокой древности, которые, насколько удалось понять, жили как философы. Многие из них поклоняются солнцу, другие — луне. Счастливы слышать разумные речи и, хотя есть у них и пороки, и грехи, [чтобы поняли] достаточно показать им, что то, что они делают — плохо. Похоже, что миряне здесь совершают гораздо меньше грехов и больше слушают голос разума, чем те, кого они почитают за священников, которых они называют бонзами. Эти [бонзы] склонны к грехам, противным природе,[22] и сами признают это. И совершаются они [эти грехи] публично и известны всем, мужчинам и женщинам, детям и взрослым, и, поскольку они очень распространены, здесь им не удивляются и [за них] не ненавидят. Те, кто не являются бонзами, счастливы узнать от нас, что это есть мерзкий грех и им кажется, что мы весьма правы, утверждая, что они [бонзы] порочны, и как оскорбительно для Бога совершение этого греха. Мы часто говорили бонзам, чтобы не совершали они этих ужасных грехов, но все, что мы им говорили, они принимали за шутку, и смеялись и нисколько не стыдились, услышав о том, каким ужасным является этот грех. В монастырях у бонз живет много детей знатных вельмож, которых они учат читать и писать, и с ними же они совершают свои злодеяния. Среди них есть такие, которые ведут себя как монахи, одеваются в темные одежды и ходят с бритыми головами, похоже — что каждые три-четыре дня они бреют всю голову, как бороду.[23] Эти живут на широкую ногу, при их ордене есть сообщество женщин, с которыми они живут вместе, и народ их совсем не чтит, потому как такая близость к женщинам кажется дурной.[24] Миряне говорят, что если какая-нибудь из этих женщин чувствует, что беременна, то пьет какое-то снадобье и тут же разрешается преждевременно. И это на глазах у всех! И мне кажется, исходя из того, что я видел в этом монастыре,[25] о котором здесь [идет речь], что народ прав в том, что он о них [монахах] думает. Те, что одеваются как монахи, и другие бонзы, которые одеваются как священники,[26] не выносят друг друга.
Молящиеся бонзы. С гравюры сер. XIX в.
Больше всего в этой земле меня удивляют две вещи. Во-первых, то, как спокойно относятся здесь к величайшим и омерзительнейшим из грехов. Причина кроется в том, что прошлые поколения привыкли жить в них, а настоящие взяли с прошлых пример. Следовательно, поскольку продолжительное пребывание в пороках, противных природе, подтачивает естественный ход вещей, то и продолжительная небрежность в отношении к совершенству разрушает само совершенство. Во-вторых, удивляет то, что миряне живут [с моральной точки зрения] лучше, чем бонзы, и удивляет, почему они [миряне] почитают их [бонз], когда все их [грехи] на виду. Есть и многие другие ошибки, которые совершают бонзы, и чем они образованнее, тем грубее их [ошибки]. Несколько раз мне приходилось говорить с самыми мудрыми из них, в особенности с одним, которого все в этих краях глубоко почитают как за его образованность, прожитую жизнь и достоинство, так и за возраст — ему восемьдесят лет. Зовут его Ниншит, что в переводе с японского означает «правдивое сердце».[27] Он среди них [бонз] — как епископ, и среди знатных людей считается большой удачей дать ему приют в своем доме. Но в диспутах, случившихся между нами, он был полон сомнения, не в силах определить, является ли наша душа бессмертной или умирает вместе с телом. Иногда [он] говорил мне, что да, иногда, что нет. Боюсь, что другие мудрецы на него не похожи. Этот Ниншит — стал мне поистине замечательным другом. Все, и миряне и бонзы, счастливы видеть нас и чрезвычайно удивляются, узнав, что мы приехали из столь удаленных мест (расстояние от Португалии до Японии составляет больше шести тысяч лиг) только лишь для того, чтобы говорить о вещах Божественных и о том, как людям спасти свои души, веруя в Иисуса Христа, и говорят еще, что наш приезд в эти земли был предрешен Богом.
Вам надобно знать, за что следует возблагодарить Господа Бога нашего — что этот остров, Япония, весьма расположен восприятию нашей святой веры, и если мы выучим язык, то я нисколько не сомневаюсь, что мы сможем многих обратить в христианство. Полагаюсь на Господа Бога нашего в том, что в скором времени мы выучим [язык]. Потому что он уже начал нам нравиться, и мы выучили [на японском] десять заповедей за сорок дней. Эти заповеди мы использовали, чтобы учить его [язык].
И нас волнует только одно — чтобы все вы возблагодарили Господа нашего, потому как открываются земли, в которых наши святые желания могут осуществиться, а также чтобы вооружились вы добродетелью и желанием подвергаться страданиям и тяжким заботам, служа Христу, нашему Спасителю и Господину, и пробуждали бы их [в себе] всяких раз, когда возникнет на то воля Божья, полная смирения, чтобы люди предавались ей, завещая ему [Богу] свои жизни за его любовь и славу и служили бы ему, сколь многими бы ни были труды. И будучи подготовленными, по прошествии двух лет, многие из вас прибудут в Японию. Поэтому располагайте себя к тому, чтобы достичь смирения, преследуя самих себя тем, к чему чувствуете или можете чувствовать отвращение, прилагая все силы, данные вам Богом, чтобы познать себя изнутри к тому времени, как отправитесь [в Японию]. И отсюда вырастет в вас и укрепится вера, надежда, доверие и любовь к Богу и любовь к ближнему, потому как из истинная вера в Бога рождается из самого сомнения; следуя этому пути, достигните вы внутреннего смирения, которое необходимо вам в любом месте, а в этом [в Японии] — больше, чем думаете. Поэтому взываю к вам, чтобы во всем вы полагались на Бога, во всем, что бы вы ни предприняли, не доверяя человеческому знанию или мнению и человеческой власти. И таким образом я поручусь, что вы готовы ко всем крупным испытаниям, как физическим, так и духовным, которым вы можете быть подвергнуты.
В местах, откуда родом Паулу де Санта Фе, наш хороший и верный друг, очень торжественно и с любовью нас встретили капитан тех земель, городской голова, а также и все местные жители. И все немало удивлялись, глядя на падре из земель португальских. То, что Паулу де Санта Фе стал христианином, не было воспринято ими [японцами] плохо, они этому не удивились, но обрадовались ему и все, как родственники, так и те, кто не родственники, были рады тому, что он побывал в Индии и видел то, что они не видели; и правитель этих земель[28] был рад его видеть и встречал его с большими почестями, много расспрашивал его об обычаях и ценностях португальцев, а также о том, что есть в Индии. Паулу отвечал ему на все вопросы, чем правитель был очень доволен. Когда он [Паулу] отправился говорить с ним [правителем], который находился в пяти лигах от Кагосима, то взял с собой образ, который мы привезли с собой, и он [правитель] чрезвычайно обрадовался, когда увидел его и стал прохаживаться вокруг образа Христа, Господа нашего, и Девы Марии, и восхищался им, выказывая глубокое почтение и поклонение, и заставлял всех, к был там делать то же. После показали образ матери правителя, и та выказала глубокое удовлетворение и восхитилась, увидев его. И после того, как Паулу вернулся в Кагосима, где мы все находились, по прошествии нескольких дней мать правителя отправила посыльного узнать, нельзя ли сделать еще один такой же образ; но, поскольку не было подходящих материалов в этих землях, образ не был написан. Эта сеньора также приказала попросить нас описать и послать ей в письменном виде то, во что верят христиане. Тогда Паулу несколько дней занимался этим делом и описал многие вещи, относящиеся к нашей вере на своем языке. Верю в одно и благодарю за это Господа, что открылся путь, следуя которому, мы сможем исполнить наши желания, а если мы выучим язык, то получим здесь много плодов. Паулу так сблизился с некоторыми своими родственниками, проповедуя им днем и ночью, что его жена, дочь и многие его родственники и друзья приняли христианство. До сих пор здесь не противились обращению в христианство, и поскольку большая часть их [японцев] умеет читать и писать, то они быстро выучат молитвы. Прошу Господа Бога нашего дать нам язык, чтобы иметь возможность говорить с ними, потому как уже сейчас мы многого достигли с Его помощью, благодатью и провидением. Сейчас мы среди них [японцев] как статуи: они много говорят с нами и обращаются к нам, а мы, поскольку не знаем языка, молчим и чувствуем себя как дети в изучении языка. Признаюсь, что подражаем им в истинной простоте и чистоте духа. Мы принуждены искать средств и стараться быть похожими на них как в изучении языка, так и в том, чтобы вести себя с детской простотой, лишенной ухищрений. И для этого Бог одарил нас своею благодатью, привел нас в эти земли, населенные неверующими, чтобы мы не заботились более о себе. Поскольку эта земля полна идолопоклонниками и врагами Иисуса Христа, то не на кого нам здесь положиться, кроме как на Него. Потому как в других землях, там, где наш Спаситель, Создатель и Господин известен, люди не считают помехой и причиной забывать о Боге такие чувства, как родительская любовь, любовь знакомых и друзей, самой земли, и почитают его [Бога] с необходимостью и в здравии, и в болезнях, имея временные блага или духовных друзей, которые помогают в беде. Но здесь, в землях чужих помимо всего прочего более всего нам продает силы и помогает духовно надежда на Бога и доброе отношение людей. Зная о всех милостях, какими Господь наш нас одарил, мы смущены, видя столь явное милосердие, которое он к нам проявляет, и подумали о том, что хоть как-то послужим Ему, прибыв в эти земли, чтобы распространить его святую веру. Но теперь Он из доброты своей дал нам понять и познать всю милость, какую Он нам даровал, приведя нас в Японию и освободив от любви тех, кто мешал нам укрепиться в вере, надежде и доверии к нему. Ради любви Твоей, Господи, помоги нам и ниспошли нам милость не впасть в грех неблагодарности, потому что для тех, кто желает служить Господу, этот грех является причиной, по которой Бог перестает одаривать их своей милостью. Также необходимо помнить и о других милостях, которые даровал нам Бог, о которых он извещает нас, будучи милосерд, и пусть поможет он нам возблагодарить его за них; ведь в других землях изобилие средств для телесных удовольствий становится причиной роста неуправляемых аппетитов, часто приводя к тому, что добродетель воздержания более не почитается. От этого люди подвергаются большой порче, как душ своих, так и тел. Бог дал нам милость, приведя в эти земли, где отсутствует изобилие. Даже если мы и захотели бы воспользоваться излишествами для нашего тела, земля не позволила бы. Потому как [в Японии] не убивают и не едят того, кого выращивают. Иногда едят рыбу. Есть рис и пшеница, хотя и не много. Есть много трав, которыми они питаются, и фруктов. Люди живут чудо как чисто, и среди них есть много стариков. На примере японцев хорошо видно, что наша [человеческая] природа может жить за счет малого, хотя и нет того, чем бы она была вполне удовлетворена. Живем мы в этих землях чистые телом; остается просить у Господа, чтобы и душой мы были также чисты.
Нужно также знать и о другой милости, которая нам нужна и которую, похоже, Господь Бог наш должен нам сделать, и да помогут нам наши жертвы и молитвы о том, чтобы мы были достойны ее. Правда, что многие японцы являются бонзами. Их почитают везде, где бы они ни были, несмотря на то, что их грехи у всех на виду. Причиной такого уважительного отношения, мне кажется, является их воздержание. Они никогда не едят ни мяса, ни рыбы, а только лишь травы, фрукты и рис, и то только раз в день, строго по правилам, и не пьют вина. Этих бонз очень много, они получают скромную ренту и бедны. И по причине постоянного воздержания, а также потому, что не общаются с женщинами, в особенности те, кто носит черное, как священники, обеспокоены только тем, чтобы не лишиться жизни, и из-за того, что умеют рассказывать истории или, лучше сказать, небылицы о том, во что верят, мне кажется, их глубоко почитают. И не удивительно, что, имея столь противоположные [христианским] мнения о Боге и о том, как спасти людей, они [бонзы] преследуют нас не только на словах.
Колокольня буддийского храма. С гравюры сер. XIX в.
Все, чего мы хотим добиться в этих землях, заключается в том, чтобы нести людям знание об их Создателе, спасителе и защитнике, нашем Господе Иисусе Христе. Мы живем, охваченные верой в то, что он даст нам силы, поможет и будет благосклонен к нам, чтобы мы могли продолжать наше дело. Миряне, похоже, не станут ни перечить нам, ни преследовать нас. Мы же, со своей стороны, не собираемся спорить с ними. Разве что только если бонзы подадут очень серьезный повод для этого; и не собираемся из страха перед ними перестать говорить о славе Господа и о спасении душ, и они не могут сделать нам зло большее, чем Бог им позволит; а то зло, которое придет от него, есть для нас милость, которой наш Господь Бог нас одарил. Если за любовь к Нему, за службу и за преданность души дни нашей жизни будут сочтены, то это будет означать, что та продолжительная смерть, в которой мы живем, завершилась, и наши желания вскоре исполнятся. Наши намерения [заключаются в том], чтобы проповедовать и открывать истину, сколько бы они [бонзы] нам не противились, потому как Бог обязывает нас любить спасение наших ближних больше своей телесной жизни. Мы надеемся с помощью, благоволением и милостью нашего Господа выполнить это задание, [и пусть Он] даст нам внутренние силы, чтобы объявить о нем среди стольких идолопоклонников, сколько есть в Японии. Мы живем в надежде, что Он даст нам эту милость, потому что во всех наших делах мы сомневаемся в собственных силах, возлагая все наши надежды на Иисуса Христа, Господа нашего, и на пресвятую Деву Марию, его мать, и на девять ступеней ангелов, выделяя среди них святого Архангела Михаила, князя и защитника всей боевой церкви. Доверяясь полностью Архангелу, которому поручено хранить это великое королевство Японию, мы каждый день обращаемся к нему, а вместе с ним и ко всем ангелам-хранителям, которые с особенным рвением молят Господа Бога нашего об обращении [в христианство] Японии, хранителями которой они являются. Не переставая взывать ко всем Великим святым, видя столько потерянных душ, все время молящих о спасении, [созданных] по образу и подобию Божьему, [я] всей душой верую, что наши оплошности и неумение обратиться к Небесному двору восполнят [братья] из нашего ордена, удостоившиеся счастья находиться там [в раю], представив наши скромные желания перед пресвятой Троицей.
Нашему утешению послужит ваше участие в деле, которым мы живем, помогите нам своими жертвами и молитвами. И поскольку все наши дурные поступки и великие грехи видны господу Богу нашему, мы живем в подспудном страхе, что он перестанет даровать нас милостью своей и не даст нам благословение начать самозабвенно служить ему до конца [дней наших], если не возникнет препятствия в нас самих. Для этого необходимо, чтобы все [члены] благословенной организации во имя Иисуса,[29] а также все преданные им люди и друзья, стали [нашими] сподвижниками на земле, чтобы с их помощью мы были представлены и рекомендованы всем святым на небесах, а в особенности их Господину, Иисусу, нашему искупителю, и пресвятой Деве Марии, его матери, чтобы затем представили нас Отцу вечному, от которого родится и происходит все добро, взывая к нему о том, чтобы всегда хранил нас от [попыток] оскорбить его, не переставал одаривать нас своими милостями, не замечал бы наши дурные поступки, а только лишь [дарил нам] свою бесконечную доброту, потому как прибыли мы в эти земли только ради его любви, о чем ему хорошо известно, и все наши сердца, намерения и ничтожные желания ему известны и заключается в том, чтобы освободить души, которые уже столько времени находятся в тюрьме у Люцифера, который заставляет их поклоняться себе как Богу на земле, потому как на Небе он не властен; и после того, что с ним случилось, он мстит как может многим, в том числе и бедным японцам.
Обряд освящения талисманов, способствующих плодородию. С гравюры сер. XIX в.
Теперь хорошо бы уделить внимание нашему пребыванию в Кагосима. Мы прибыли туда в период, когда ветры дули в направлении, обратном тому, которое ведет в Мияко,[30] главный город Японии, где находится король и самые важные сеньоры королевства и куда мы с Божьей помощью отправились. Отсюда до Мияко триста лиг, об этом городе нам рассказывали удивительные вещи, утверждая, что он превосходит наши города на тысячи домов, и что есть в нем большой университет для студентов, а также пять главных коллегий и больше двухсот храмов бонз и других [служителей культа], похожих на монахов, которых называют йегисю, и монахинь, которых называют хамаката. Помимо указанного университета в Мияко есть еще четыре других университета, названия которых Коя, Нэгру, Фиядзон, Хоми.[31] Эти четыре университета расположены в окрестностях Мияко, и в каждом из них, говорят, обучается более трех с половиной тысяч студентов. Есть еще один университет, очень известный, который называется Банду,[32] и является самым большим и самым главным университетом Японии, куда больше всего стремятся попасть студенты. Банду — это очень большое имение, в котором проживает шесть графов, среди них есть один главный, которому все подчиняются, и этот главный король Японии и есть великий король Мияко.[33] Нам столько рассказывают о величии этих земель и университетов, что прежде чем описывать их и что-либо утверждать о них, нам хотелось бы самим все увидеть. Пусть все так, как рассказывают, но мы все опишем со всей аккуратностью лишь из собственного опыта. Помимо этих главных университетов в королевстве, говорят, есть еще много других, небольших.
Увидев, с какой легкостью можно вырастить плоды [христианской веры] в душах [людей] в этих землях, не будет неуместным написать во все главные университеты христианского мира, чтобы очистить нашу совесть и озадачить их разум, поскольку с помощью их многочисленных достоинств и знаний можно было бы излечить столько зла, обратив множество неверующих в веру их Создателя, Искупителя и Спасителя. Мы обращаемся к ним как к вышестоящим и как к священникам, желая, чтобы видели они в нас рабов и детей [Господа]. Плоды, которых можно здесь достичь с их помощью и благосклонностью [велики]. И пусть те, кто не может сюда прибыть, помогали бы тем, кто вызвался во славу Господа и во спасение душ участвовать в величайшем духовном утешении и удовлетворении, которых мы по счастью удостоены. И если готовность этих земель [принять христианство] так велика, как нам кажется, то мы не замедлим отдать должное его святейшеству, потому как он является представителем Иисуса Христа на земле и пастырем тех, кто в него верит, а также и тех, кто расположен к тому, чтобы познать своего искупителя и спасителя и перейти под его духовное руководство. Мы не забыли написать и всем преданным и святым монахам, которые живут желанием прославить Иисуса Христа в душах, его не знающих; и сколько бы [миссионеров] ни приехало сюда, чтобы осуществить свое желание, найдется место для всех в этом великом королевстве и в другом, большем, — в Китае. А сюда [в Японию] можно ехать, не опасаясь получить плохой прием, как от китайцев. Да будет сохранено правление короля Японии, который, мы надеемся, по воле Божьей станет нашим другом и мы с легкостью добьемся от него заверений [в его дружбе]. Этот король Японии — друг короля Китая и в знак дружбы имеет печать последнего, чтобы заверять [документы] тех, кто отправляется туда [в Китай]. Много японских кораблей плавает в Китай, который находится в десяти-двенадцати днях пути [от Японии]. Мы очень надеемся, что, если Господь Бог даст нам еще десять лет жизни, мы увидим величайшие события в этих землях для тех, кто оттуда [из Европы] прибыл и для тех, кого Бог в этих землях подвиг познанию его истинного учения. И к пятьдесят первому году [1551 г. ] надеемся скромно написать вам о том, что сделано в Мияко и в университетах, чтобы Иисус Христос стал там известен. В этом году два бонзы поедут в Индию. Они обучались в университетах Банду и в Мияко, а с ними поедет много других японцев, чтобы изучать нашу святую веру.
В день святого Михаила мы говорили с графом этой земли, который оказал нам большую честь, сказав, чтобы мы как следует хранили книги, в которых записан закон христиан, и что если закон Иисуса Христа истинен и хорош, то необходимо наступать с его помощью на дьявола. По прошествии нескольких дней после этого он разрешил всем своим вассалам стать христианами, если они того хотят. Эти хорошие новости пишу в конце письма для вашего утешения и для того, чтобы вы воздали благодарность Господу нашему. Похоже, что этой зимой мы будем заняты составлением декларации о том, что связано с верой, на японском языке, несколько сжатой, чтобы иметь возможность опубликовать ее (ведь все важные люди умеют читать и писать), дабы наша святая вера распространилась во многих местах, раз уж мы не можем сами бывать повсюду. Паулу, наш дражайший брат, преданно работал и на своем языке сделал все необходимое для спасения их [японцев] душ. Сейчас [он] завершает эту работу, потому что обнаружилась такая готовность [со стороны японцев принять христианство], что все ваши желания будут сведены к тому, чтобы показать себя великими рабами божьими на небе. Что и сделаете вы, будучи в этом мире смиренными внутренне, в своих душах и в жизни, уповая на Бога в том, что он утвердит ваш авторитет среди ближних на земле, а если не утвердит, то только потому, что видит он грозящую вам опасность, когда вы присваиваете себе то, что принадлежит Богу. Живу в утешении от того, что кажется мне, что вы всегда найдете в себе столько всего, за что можно вас будет укорить, что станете досадовать на беспорядочную любовь к самим себе; и вместе с тем мир, при всем своем совершенстве, мало в чем сможет упрекнуть вас. Таким образом, слышать его похвалы станет для вас тяжким крестом, в коих вы ясно будете видеть свои просчеты. На этом заканчиваю, не имея возможности описать всю свою огромную любовь ко всем вам вместе и к каждому в отдельности. И если любящие друг друга во Христе сердца могли бы увидеться в этой жизни, то верьте, дорогие братья мои, что в моем сердце вы бы ясно увидели себя, а если бы не узнали себя, увидев в моем сердце, то это потому, что ценю вас так высоко, а вы в силу своих добродетелей так себя презираете; и [именно] в силу своей смиренности и скромности вы бы не узнали себя в нем [в сердце], а не потому, что ваши образы не отпечатались в моей душе и в моем сердце. Молю вас об истинной любви друг к другу, чтобы не смогла зародиться горечь в ваших душах. Преобразуйте часть вашего религиозного пыла в любовь друг к другу, а часть своих желаний пострадать за Христа в [желание] пострадать за свою любовь, победив среди вас разногласия, которые мешают этой любви расти. Потому как вспомните слова Христа о том, что узнаете своих по любви друг к другу. Господь Бог наш позволил нам почувствовать в наших душах свою святейшую волю и благодать, чтобы мы в совершенстве ее исполнили.
Из Кагосима, пятого ноября 1549 года.
Ваш весь во Иисусе Христе Господе нашем.
Франсиско