«Фото на память»: Гетеротопия свадебного обряда в современной России

«Фото на память»:

Гетеротопия свадебного обряда в современной России

Как правильно выбрать свадебного фотографа?

На самом деле вопрос не простой, ведь свадебные фотографии останутся с вами на всю жизнь и будут передаваться из поколения в поколение, поэтому стоит тщательно подойти к выбору фотографа.

Из рекламного текста профессионального свадебного фотографа.[364]

Свадебная фотография — особый жанр этого вида массового искусства и вместе с тем уникальный социокультурный феномен. Действительно, фиксируя момент настоящего, вырванный из континуального потока реальности, она «очищает», режиссирует и сохраняет его как сюжет, репрезентирующий прошлое в будущем. Столь привычное для российских свадеб «фото на память» является одним из звеньев, соединяющих жизнь прошлых и будущих поколений. Какие же социальные функции выполняет этот жанр, предназначенный для семейного альбома? Прежде всего коммуникативную — message сообществу о совершении свадебного обряда, и мемориальную — сохранение памяти о пережитых событиях.

Интересно отметить, что свадебные фотографии, задуманные как «картинки идеального счастья», имеют определенное сходство с жанром парадного портрета в живописи. Главным для свадебного фотографа на протяжении всего XX века и особенно в наши дни стала задача репрезентации события, а не передача живого преходящего мгновенья жизни, пойманного объективом как бы случайно. Здесь, как и в парадных портретах, все предусмотрено и заранее подготовлено, начиная с эстетики кадрирования, постановки мизансцены, выбора места съемки и заканчивая эффектной демонстрацией костюма и безупречного макияжа. В этом смысле все участники фотосъемки «играют свадьбу». Режиссер этого действа — профессиональный свадебный фотограф — представляет мощную индустрию по визуализации счастья на отечественном рынке свадебных услуг.

Фотография, таким образом, превращается в очень интересный объект для исследования, фокусируя различные аспекты изучения гетеротопии современного свадебного обряда в российском пространстве. Поэтому в процессе подготовки выставки «Топография счастья: русская свадьба XX–XXI веков» в Музее-заповеднике «Царицыно» особое значение для меня как куратора проекта имел подбор фотографий[365]. Более ста свадебных фотоснимков — от первых дагерротипов 1860-х годов и студийной съемки начала XX века до современной цифровой фотографии — составили более трети всех экспонатов выставки (артефактов, живописи, костюмов, свадебных аксессуаров и проч.). Они с визуальной убедительностью документа репрезентировали зрителям особые «топосы счастья» — те места и те моменты, где и когда молодожены публично демонстрируют, представляют свое счастье (рис. 1). Эта тема — «Топография счастья» стала главным лейтмотивом выставочного, а затем и издательского проекта[366].

1. «У Кремлевской стены». Москва. 1977. Свадьба И. Иваненко и В. Кукушкина. Фото из семейного архива.

Данная статья является продолжением этого проекта. Здесь я рассматриваю свадебную фотографию как ключ к анализу свадебного обряда в современной России. Поэтому особенности ее исторического развития как определенного жанра визуального искусства остаются за кадром данного исследования. Заметим, что свадебная фотография для отечественных историков искусства до настоящего момента еще не стала предметом отдельного изучения, в отличие от антропологов, как зарубежных, так и российских.

Можно выделить два основных подхода в исследовании этой темы. В работах российских этнографов/антропологов свадебная фотография рассматривается как неотъемлемая часть современного городского обряда. Одним из заметных новшеств в советское и постсоветское время стало посещение молодоженами после регистрации брака в ЗАГСе местных достопримечательностей. Анализируя это явление, исследователи (Г. В. Жирнова, О. Бойцова, Д. В. Громов, М. Г. Матлин) связывают с ним и ритуал фотографирования в специальных местах по маршруту следования свадебного кортежа[367]. Здесь, как правило, рассматриваются вопросы визуальной самоидентификации молодоженов (национальной, групповой, социальной) и культурной трансформации традиционного свадебного ритуала.

Западных антропологов интересует другой круг проблем[368]. А именно: какое место занимают фотография, мода, реклама в свадебной индустрии? Как использует этот жанр массовая культура, нацеленная на производство и потребление образов счастья? Какова роль профессионалов, прежде всего свадебных фотографов, вовлеченных в эту индустрию? Последнее стало особенно актуальным в наши дни в связи с глобализацией рынка свадебных услуг и развитием свадебного туризма. Весь мир, от южных экзотических стран до Арктики, превратился в театральные кулисы с эффектными природными и архитектурными ландшафтами для репрезентации счастья.

Работая над проектом, выставкой и каталогом, мы инициировали новую волну интереса к изучению этой темы в России. Преподаватели и студенты кафедры этнологии и этнографии МГУ им. М. В. Ломоносова участвовали в проекте. Результатом их работы «в поле» (в северных регионах России, в Калуге и Саратове, 2008–2009) стали очень любопытные фотоматериалы о современном свадебном ритуале. Мы использовали их в экспозиции и в каталоге выставки[369]. Благодаря инициативе моего коллеги Н. В. Ссорина-Чайкова, научного редактора данного сборника и организатора конференции, в проекте приняли участие его аспиранты с кафедры социальной антропологии Кембриджского университета. Уникальные видеоматериалы о современном «рынке невест» и практике сватовства отснял для проекта Паоло Хейвуд[370]. Анна Григорьева исследовала рынок свадебных услуг в современной Москве, прежде всего сообщество профессиональных фотографов[371].

В данной статье мне хотелось бы, опираясь на материалы, введенные в научный оборот выставкой и ее каталогом, предложить новые ракурсы исследования темы и сосредоточиться на трех, как мне кажется, ключевых вопросах.

Во-первых: что представляет собой карта топосов свадебного счастья в современном пространстве российского города? Другими словами, куда именно отправляются молодые, чтобы «себя показать» и сделать обязательное фото «на память»?

Во-вторых (и это самый существенный вопрос): что, собственно, означают эти места счастья? Я предлагаю взглянуть на них по-новому — не только как на способ самоидентификации участников ритуала, но и как на «островки» гетерогенного пространства свадебного празднества. В этом качестве они вбирают в себя множественные смыслы происходящего: от репрезентации счастья молодоженов до торговли его образами представителями свадебной индустрии: фотографами, стилистами и т. п. В столь многомерном пространстве действуют многочисленные «персонажи» свадебного ритуала: сами молодожены, их гости, служители ЗАГСа и другие участники, невидимые за праздничным фасадом происходящего.

Понятие гетеротопологии (heterotopology) требует пояснения. Оно было предложено знаменитым французским философом Мишелем Фуко еще в 1967 году как системное описание пространств/мест, наделенных множественностью смыслов[372].

Мы не живем в некоем подобии вакуума, внутрь которого могли бы размещать индивидуумов и предметы и которое могло бы быть окрашено различными полутонами света, напротив, «мы находимся в системе отношений»[373].

Именно поэтому объектом исследования, анализа, описания и прочтения, по мнению философа, должно стать гетерогенное пространство — сложное/многомерное, одновременно включающее взаимно оспаривающие друг друга смыслы и значения.

И последний вопрос, который я поднимаю в данной статье: каким образом такие абстрактные и философски емкие понятия, как «память» и «счастье», сопрягаются со свадебной фотографией — явлением абсолютно конкретным и в определенном смысле даже банальным? Здесь я, с одной стороны, опираюсь на анализ широкого круга научных источников, а с другой — использую личный исследовательский опыт создания проекта «Топография счастья: русская свадьба» в Царицыне, изучения материалов выставки и реакции ее посетителей.

«Топография счастья» на карте свадебной Москвы

Места, которые новобрачные выбирают для фотосессии, имеют особое значение в современном свадебном ритуале. Этот выбор нельзя назвать спонтанным. Участники свадьбы часто следуют неписаному правилу: делать «как все» или «как принято». Поэтому для свадебной фотосессии они предпочитают места традиционные или только что вошедшие в моду: «вечные огни», набережные, памятники и мемориалы, храмы, дворцы и парки, мосты и просто красивые природные ландшафты. Они «свои» в каждом из российских городов и регионов — от могилы Канта в Калининграде, Воробьевых гор в Москве и стрелки Васильевского острова или храма Спаса на Крови в Петербурге до «Тачанки-ростовчанки» в Ростове-на-Дону и… далее по всей России (рис. 2). При этом с течением времени набор этих мест заметно меняется.

2. «Топография счастья» — раздел экспозиции выставки «Топография счастья: Русская свадьба. XIX — начало XXI вв.», Музей-заповедник «Царицыно», 2009 г. В зале представлены три карты: Российская империя рубежа XIX–XX вв., СССР и Российская Федерация с размещенными на них фотографиями молодоженов. Фото Константина Ларина.

Какова же роль фотографии в свадебном ритуале? Во-первых, традиция посещения «свадебных достопримечательностей», как отмечают антропологи, изучающие современный городской свадебный обряд, является одним из средств обозначить свою принадлежность к определенному сообществу: к своей стране, истории, народу, а в более узком смысле — к своей «малой Родине» и своей семье[374]. На протяжении нескольких десятилетий XX века, начиная с конца 1950-х, когда активно разрабатывается и внедряется в жизнь официальный церемониал советской свадьбы, исторические достопримечательности становятся традиционными точками для свадебного «фото на память». Эти исторические «места памяти» превращаются в топосы свадебного счастья. Если следовать объяснению слова «топос», предложенному синонимическим словарем 2000 года, — это «определенное место, ограниченное рамочным взглядом»[375]. Именно таким, буквально выхваченным/вырезанным объективом фотоаппарата из контекста повседневной жизни, и является «место памяти» на свадебных снимках.

Но интересно: почему память визуализируется в подобные топосы — памятники и достопримечательности, символически обозначающие историческое прошлое и ставшие популярными объектами посещения молодоженов и туристов? Например, французский историк Пьер Нора, известный своими работами по исторической памяти и национальной идентичности, выдвигает теорию, согласно которой в современном обществе «память превращается в „местоположение“», в посещаемый памятник или юбилейную дату, постепенно переставая быть «контекстом, обитаемой местностью». «А все мы, — утверждает автор, — превращаемся в отчужденных туристов, посещающих свое прошлое»[376]. И далее:

Интерес к местам памяти (lieux de m?moire), где память кристаллизуется и находит свое убежище, связан именно с таким особым моментом нашей истории. Это поворотный пункт, когда осознание разрыва с прошлым сливается с ощущением разорванной памяти, но в этом разрыве сохраняется еще достаточно памяти для того, чтобы могла быть поставлена проблема ее воплощения[377].

Визуальный ряд в свадебных фотографиях — одна из разновидностей таких путешествий по местам памяти. Симптоматично, что на протяжении XX века места романтической свадебной съемки, «воплощая мечту о счастье», все более совпадают с типичными местами исторической памяти.

Топография свадебного счастья также может репрезентировать перед сообществом собственную историю молодоженов через «топосы» их взросления и знакомства: места, где они учились, познакомились, встречались и т. п. При этом «сакральными» могут стать и такие профанные места, как «Макдоналдс» в качестве места первой встречи. На одной из фотографий, опубликованных в каталоге выставки, улыбающаяся и счастливая девушка позирует на берегу океана. И это не просто красивый ландшафт, а особый, зарубежный «топос счастья» в биографии русско-английской семьи: именно здесь невеста из России получила предложение выйти замуж[378].

В последние годы мы наблюдаем, как поиск особых мест для эффектных фото- и видеосессий в день свадьбы превращается в настоящую манию общества. Современная «модная» фотография стала одним из наиболее выразительных образцов гламура с его погоней за клишированными образами красоты, престижа и богатства. С другой стороны, свадебная индустрия превращает счастье в привлекательно упакованный товар, в набор дорогих «спецуслуг» для новобрачных. Среди ее обязательных атрибутов: красоты архитектуры и парков для церемонии бракосочетания, путешествия в экзотические страны, дорогие цветы и кортежи, роскошные наряды невест, в которых они уподобляются звездам шоу-бизнеса или героиням фэшн-сессий.

Эти гламурные образы режиссируются в свадебной фотосъемке согласно современным представлениям о счастливой жизни — эмоционально позитивной, праздничной и по возможности роскошной. «В свадьбе, — как считает известный московский фотограф Кирилл Кузьмин, — есть элемент костюмированного зрелища — машины, аксессуары». А хорошие фотографы, по его мнению, «не устраняются от процесса, любят и умеют высвобождать яркие эмоции, любят и хотят видеть счастье…»[379]. Поэтому в последние годы особый статус приобретают места, визуально означающие «красоту» и «богатство» как синонимы «счастья». Новобрачные реализуют эту мечту, остаются «навечно» в семейных альбомах самыми счастливыми и самыми красивыми, запечатленными в лучших местах, на лучших машинах и т. д.

Итак, в этой отрасли профессиональной фотографии особое значение придается декорации из арсенала «нетленной красоты»: этнических традиций, костюмированной романтики или классического наследия. Насколько спонтанно формируется эта новая традиция? Все ли здесь определяют спрос и предложение рынка? Оказывается, государство тоже «играет» на этом поле конструирования образов счастья. В 2008 году Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей одобрил законопроект, разрешающий играть свадьбы вне стен дворцов бракосочетаний. С этого момента сотрудники ЗАГСов начали осуществлять регистрацию браков на выезде. Разумеется, небескорыстно, а за дополнительную плату (в 2009 году эта услуга обходилась молодоженам 20–25 тыс. руб.[380]). Ответом «сверху» на эту потребность свадебной практики является также государственная программа Управления ЗАГС «В день свадьбы — в музей». В Москве в последние годы стали популярны выездные регистрации на особых площадках — в «храмах красоты» и «местах национальной памяти», освященных историей и традицией. Это музеи-заповедники и музеи-усадьбы, преимущественно московского подчинения, исторические памятники и площади. В августе 2009 года, например, «поток любителей изысканных торжеств», желающих зарегистрировать брак в Останкине или Царицыне, увеличился, и на роспись в усадьбах даже возникла очередь[381].

А как же быть молодоженам в тех городах, где нет архитектурной старины и художественных музеев? Здесь «культурной декорацией» становятся симулякры красоты и вечных ценностей. Иногда это принимает курьезные формы. Например, в городе Чебоксары стены зала, предоставленного для фотосъемки новобрачных, были увешаны репродукциями полотен великих художников разных времен и народов — от Боттичелли и Тициана до Репина и Шишкина.

Предложение различных мест для регистрации со стороны официальных органов ЗАГС, конечно, является ответом на запрос «снизу» — со стороны окрепшего рынка свадебных услуг и от самих молодоженов, соблазненных рекламой и жаждущих необычности и красоты. Официальная площадка для церемонии бракосочетания в стенах ЗАГСа часто воспринимается и молодоженами, и фотографами как пространство банальное, неудобное, неоправданно дорогое и скучное. По словам руководителя Управления ЗАГС г. Москвы Ирины Муравьевой, в 2008–2009 годах количество пар, решивших «зарегистрировать свой брак в торжественной обстановке», т. е. во Дворцах бракосочетания и ЗАГСах, «составляет где-то 60–70 процентов»[382]. А вот свидетельство известного свадебного фотографа Екатерины Алешанской:

Половина пар, которых я снимаю, не идут в ЗАГС. Потому что, ну что такое ЗАГС? Это ты приходишь в госучреждение и заказываешь на свои деньги там тетечку, которая скажет тебе, в какой момент надеть кольцо…. То, что происходит, — это торжественная услуга, которую ты имеешь право, как гражданин России, заплатив 500 рублей, заказать у государства. Люди вольны выбирать и заказывать эту услугу не у ЗАГСа, а у людей, которые этим профессионально занимаются. Например, может быть куча разных сценариев, какой-то появляется выбор, уже индустрия пошла, а не монополия. Молодожены могут обменяться кольцами, могут какую-то речь — какую-то клятву произнести друг другу, может быть даже без ведущей, и т. д. Красиво, гламурно и очень не так, как в ЗАГСе[383].

Психолог Анна Карташова в интервью газете «Новые известия» так объясняет феномен интенсивного поиска новых, альтернативных форм проведения свадебных торжеств:

Сейчас молодожены все чаще хотят выделиться из толпы и устроить незабываемое торжество. Это своего рода реакция на ущемление личности в советское время. Родители нынешних молодоженов и подумать не могли о том, чтобы пожениться под водой или надеть в ЗАГС черное платье… Молодые люди во время свадебного торжества хотят проявить свою индивидуальность[384].

Далее она описывает разные варианты этой безудержной погони за новизной на основе материалов, присланных от корреспондентов газеты из разных регионов России. Например, Международный чемпионат по воздухоплавательному спорту, стартовавший 25 июля в Дмитровском районе Подмосковья, открылся необычной свадьбой: на борту одного из воздушных шаров влюбленные-спортсмены обменялись обручальными кольцами. Событием для Иркутска последних лет стали байкерские свадьбы на мотоциклах.

У нас недавно тоже была байкерская свадьба, — рассказал «НИ» руководитель столичного агентства «Свадьба без хлопот» Роман Бояров. — Гости и молодожены были в кожаных куртках, а из музыки на свадьбе играли только рок-н-ролл. Спрос на такие торжества сейчас неуклонно растет[385].

В Барнауле состоялось первое в стране бракосочетание на велосипедах. Корреспондент «НИ» в регионе Никита Кисляков комментирует:

Свадьбы на колесах модны и в Самаре, правда, вместо пышного белого платья и строгого костюма жених и невеста одеты в тренировочные костюмы.

В том же Барнауле состоялась ковбойская свадьба:

Жених, наряженный ковбоем, вошел в дом невесты через окно, вскарабкавшись по стене многоэтажки с помощью скалолазных приспособлений. После чего «похитил» любимую, посадил на лошадь и отвез в ЗАГС[386].

Свадьбы-экшен требуют от молодоженов специальной подготовки, не только финансовой, но и физической. Например, молодожены готовились к своей ковбойской свадьбе, по свидетельству авторов публикации, больше месяца: будущий муж изучал основы альпинизма, невеста училась кататься на лошадях и исполнять ковбойские танцы[387]. Но есть еще одна, абсолютно радикальная альтернатива. Вместо официально-торжественных, или гламурно-художественных, или экзотических вариантов можно выбрать совсем иной: перенести место совершения обряда из какого-либо реального пространства, с его дороговизной, пробками на дорогах и прочими неприятностями, в виртуальное пространство Интернета[388]. Как показывают форумы, многие потенциальные невесты и женихи хотели бы зарегистрировать брак «дешево и быстро». Интересны комментарии этой ситуации со стороны руководства ЗАГС:

Кто-то мечтает об упрощении, кто-то об экзотике — хочет расписаться в облаках или под водой. Но мы считаем, что государственная регистрация брака — процедура важная и серьезная и должна проходить в соответствующей обстановке. После — пожалуйста, хоть в виртуальное пространство, хоть — поднебесье[389].

И летают в поднебесье, и спускаются под воду, надевая ковбойские, средневековые, языческие или черные наряды… Жест нонконформизма из отрицания традиций в наши дни превратился в модный тренд, можно сказать, стал вполне сложившейся традицией.

Гетеротопия свадебного обряда

Итак, современные молодожены стремятся превратить свадебное торжество в единственный и неповторимый праздник, сделать его особенным днем в жизни. Но карта свадебных топосов в пространстве современного российского города имеет не одно, а несколько смысловых измерений. Исследование гетеротопии включает в зону нашего анализа рынок специальных услуг, на котором эти «топосы счастья» уже давно стали «ходовым» товаром. Как уже говорилось выше, запечатленные на фотографиях и видео образы счастья в современном свадебном обряде воспроизводят и одновременно конструируют модные эталоны красивой и богатой жизни. Места для фотосъемки широко рекламируют в Интернете на многочисленных свадебных сайтах, где они оцениваются с точки зрения их коммерческой привлекательности: стоимость, доступность, престижность, предоставляемый набор услуг.

Через подобные комментарии свадебная топография столицы приобретает иные смыслы, детерминированные коммерческими интересами рынка. По данной шкале ценностей топосы исторической и культурной памяти превращаются в спецэффекты, пригодные или не пригодные для постановочной съемки. Разветвленная рыночная топография «свадебных мест» динамична и ориентирована на разные вкусы и социальные категории потребителей. Свадебные агентства, специализированные журналы и выставки, Интернет-сообщества свадебных фотографов бесконечно тиражируют клишированные картинки «счастливых мест», предлагая их по сходной цене.

В наши дни целая свадебная индустрия работает над созданием и реализацией сценария для «единственного и незабываемого дня счастья». И здесь профессиональный фотограф становится одной из ключевых фигур свадебного торжества. Он предлагает новобрачным амплуа «звезд» в фотосессии, в которой невесте отводится центральная роль «самой красивой и обаятельной». В определенном смысле фотограф замещает традиционную роль распорядителя-дружки на русской свадьбе. «Только свадебный фотограф знает всю специфику, всю череду событий свадебного дня», — утверждает один из московских фотографов на своем сайте[390]. Далее он поясняет: «Фотограф не должен упустить ни один важный момент и подсказать молодоженам, на что им стоит обратить внимание. Например, как правильно держать руки, когда надевать свадебные кольца, где встать, куда смотреть, чтобы кадр получился удачным»[391]. Для успешного результата все участники события должны довериться на съемке фотографу, как актеры — режиссеру. «Свадебный фотограф знает, чего вы хотите, и знает, как это реализовать… Он умеет правильно и красиво собрать людей для групповых свадебных фотографий»[392].

Свадебный фотограф позиционирует себя как профессионал, который в отличие от дешевых, но неопытных любителей знает, как «удовлетворить Ваши пожелания». «Профессиональные свадебные фотографы — идеально подходят для свадебной фотосъемки. Благодаря их опыту, у вас будут красивые и качественные свадебные фотографии при вполне приемлемой стоимости», — утверждает один из них на своем интернет-сайте[393].

Главная задача профессионала состоит в том, чтобы создать из действительности, полной случайностей и огрехов, образ идеального счастья и предложить новобрачным качественный «товар» — фотографии, которые «отправляют» настоящее в будущее без всяких видимых изъянов. Правильно выбранное место для съемки — половина коммерческого успеха свадебного фотографа. Для него это и красивый задник, и место, окрашенное определенными историческими ассоциациями и эмоциями. Последнее немаловажно, так как аккумулирует ценностную значимость события и, соответственно, стоимость фотосессии. Поэтому неизменно популярностью пользуются памятники культуры (музеи, здания, усадебные парки) или истории (городские памятники, площади).

Для столичных фотографов эти места для свадебной фотосъемки должны, как и всякий «ходовой» товар, соответствовать моде и время от времени обновляться. Так возникают новые тренды в их выборе. Продвинутый фотограф считает своим долгом предлагать как «старые», уже ставшие традиционными места, так и новые. Эта свадебная практика активно участвует в создании модной топографии современного города. Так, в последние два года свадебные фотографы предлагают непрезентабельные закоулки: фабричные окраины, старые дома, руины — но не романтические, а промышленные советских времен. По существу, они включают в свадебный обряд топосы, аналогичные местам, уже освоенным contemporary art — в качестве выставочной площадки или перформанса («Винзавод», «Гараж» и «Фабрика» в Москве, «Этажи» в Питере).

3. «Новая Москва». Новобрачные на мосту. 2008. Фото профессионального свадебного фотографа Екатерины Алёшинской.

Можно назвать этот жанр брутальным гламуром (рис. 3) или гламуром городских задворок. Он явно претендует на значимость авторского жеста, художественного, а следовательно, уникального и… более дорогого. Уже упоминавшаяся Екатерина Алешанская, участник выставки в Царицыне и автор художественных проектов, также работает в этом свадебном жанре. Она комментирует:

Ну, многие любят, и молодожены все-таки стремятся… к нашим памятникам. Ну и хорошо. Я считаю, что нормальный фотограф может сделать красивые фотографии в любом месте… Предпочитаю Царицыно, Коломенское, Архангельское, Кусково… Я еще люблю… граффити, железнодорожные пути, еще развалины какие-нибудь — тоже… городской такой гламур[394].

Итак, рынок услуг фотографов предлагает обкатанный на практике реестр обширной «топографии счастья». Например, интернет-сайт одного из ведущих столичных фотографов Кирилла Кузьмина предлагает развернутый текст под названием «31 место в Москве для прогулки и фотосета»[395]. Остановимся подробнее на его комментариях к мотивации выбора «стандартного», как определяет его сам фотограф, места фотосъемки. В списке под № 2 предлагается классика жанра — смотровая площадка на Воробьевых горах. Это место, облюбованное новобрачными с середины XX века, оценивается в целом положительно: «голуби, парк, правда, вполне обычный». Но есть и недостатки: «слишком много свадеб и слишком мало места».

Красная площадь из центрального топоса советской эпохи, из сакрального места — «сердца нашей Родины», куда устремлялись молодожены и выпускники школ, значится в этом списке под № 6, в рубрике площадок, где «свадебная фотосъемка возможна всегда». Причем, по мнению фотографа, это место далеко не лучшее, так как «на Васильевском спуске круглогодично строят разные сцены и… на каблуках (имеются в виду невесты) ходить трудно». «Брусчатка, сэр. Зимой ветрено», — иронично добавляет он[396].

Храм Христа Спасителя и мост, ведущий к нему (в списке под № 5), отмечены как «хороший объект». Но не потому, что эта дорога ведет к храму, а «потому, что фотосъемка возможна всегда, по дороге в другое место». Среди парковых площадок для «свадебной фотосъемки в теплое время года» лидируют парковый ансамбль Музея-заповедника «Царицыно» и «Архангельское». В первом есть разнообразие и эффектность: водоемы, деревья, арки, дворцы, аллеи, мосты, фонтаны. «„Архангельское“, — комментирует Кузьмин, — шикарное место для свадебной фотосъемки, растительные галереи, скульптуры, архитектура. Все остальные природные места Москвы для свадебной фотосъемки попроще будут». Однако в этих парках есть и минусы: «Далеко от центра и стандартных свадебных мест, много ходить пешком, много народа!»[397]

В усадьбе XVIII века «Кусково», напротив, можно снимать в любое время года, и здесь присутствует полный набор декораций для свадебной фотосъемки: парк, водоемы, архитектура. Можно провести съемку и внутри помещений, но за отдельную плату. Среди минусов — платный вход, необходимость дополнительно покупать билеты на свадебную фотосъемку и то, что «с алкоголем не пускают»[398].

Что же фигурирует в списке под первым номером? «Крокус Сити Молл», пригодный для съемки «в любую погоду»! Это не единственное торговое пространство, активно предлагаемое молодоженам фотографами. Рекламируется также ГУМ: «Красивая архитектура, в центре, несколько этажей, удобно бегать с этажа на этаж, фонтан, интересные ракурсы снизу и сверху… но народу много»[399]. Мост «Багратион» — тоже «хорошее место для фотосъемки свадьбы в дождь или зимой». Правда, архитектурные особенности самого сооружения фотограф оценивает низко: «архитектура внутри интересная, но однообразная». И Поклонная гора — «хорошее место, если есть тяга к военной технике». И Музей мебели на Таганке в непогоду оказывается довольно приятным местом, где возможна «свадебная фотосъемка в тепле и уюте»[400].

Автор специально отмечает архитектурные достоинства и природные особенности ландшафта, обозначая их специальным термином — «красивости». В этот разряд попадают самые разные объекты: на Воробьевых горах — массивная ограда и панорама города, вид на главное здание МГУ; «какие-то клумбочки, цветочки» у моста «Багратион»; а на Красной площади — «хороший вид со смотровой площадки моста» и… даже иностранные гости, которым «интересно» (видимо, как подходящий стаффаж для съемки)[401].

4. Арка из свадебных замков «на счастье». Ульяновск. 2008. Фото этнографа Михаила Матлина.

Есть еще один смысловой слой в гетеротопии свадебного ритуала в современной России — магический. В последние годы все больше появляется специальных дат для бракосочетания (три семерки, три девятки, День города) и особых мест, «приносящих счастье» новобрачным. Мосты как магические места в наибольшей степени укоренены в традициях русской свадьбы, особенно в обрядовых ритуалах «свадебного поезда». В свадебных причетах и гаданиях, в сказках мосты символически означали пограничье, рубеж в жизни и вместе с тем — грань между земным и потусторонним мирами. Невероятно популярны они стали в начале 2000-х. Возникла новая традиция: вешать на мостах через реки, водоемы и фонтаны в день бракосочетания замки с датами, именами и пожеланиями молодоженов (рис. 4), а ключи от них выбрасывать в воду. Этот обряд на выставке в Царицыне был представлен серией фотографий, сделанных в Москве, Петербурге, Воронеже, Краснодаре, Калининграде, Саратове, Великом Устюге и многих других городах. Например, в Ульяновске, по наблюдениям исследователя современного городского свадебного фольклора Михаила Матлина, «замки счастья» появились в 2006 году, когда через фонтан в центре города перекинули мостик, сразу же названный «Мостиком влюбленных»[402]. Прогулки новобрачных по мостам и обязательная фотосессия после торжественной регистрации брака в ЗАГСе стали традиционными во всех регионах России.

Снимая молодоженов на видео и фото, оператор или фотограф в поисках наиболее выразительного кадра часто достаточно жестко регламентируют их действия: указывают, как нужно всходить на мостик, в каком месте прикреплять замок, что должна делать невеста и что жених, как нужно выбрасывать ключи и проч. Но в рамках этого сценария новобрачные все же имеют право выбора: какой замок купить, как его украсить (замки раскрашивают, вешают на них ленты) и что на нем написать[403].

Правда, цена на «замки счастья», предлагаемая на мостах, значительно превышает их продажную стоимость в магазинах скобяных изделий.

Гетеротопия мостов в современном городском ритуале последних лет расширяет и множит свои смыслы. Кроме магии счастья мосты, помеченные новобрачными замками, со временем начинают играть особую роль в обезличенном пространстве современной городской среды. Они становятся достопамятностями в истории частной жизни горожан. Например, в годовщину бракосочетания или в праздники некоторые молодожены приходят на мостик, чтобы найти свой замок. Более того, замки, с соответствующей памятной надписью, стали вешать влюбленные или даже девушки — в знак девичьей дружбы[404].

Не только мосты, но и природные, и художественные объекты наделяются в современном ритуале «магической» ролью. Это деревья, а также городские и придорожные скульптуры, как правило, увешанные разноцветными ленточками. Они появляются вполне произвольно на маршрутах, проторенных свадебными кортежами. В Саратове, скажем, гости забираются на постамент памятника «Влюбленным» на набережной Космонавтов и стараются повязать ленточки как можно выше[405]. В Великом Устюге их повязывают на деревья рядом со скульптурой «Медведь», а на Ярославском шоссе между Радонежем и Троице-Сергиевой лаврой ими украшают рога гипсового оленя. В Царицынском парке в Москве в последние годы тоже «появилось» свое дерево счастья — липа около Фигурного моста; в Петербурге объектом свадебного паломничества стали ноги скульптурных атлантов в портике Нового Эрмитажа.

5. «Кто выше» — соревнование между командами жениха и невесты. Свадебная игра на мостах через канал Грибоедова и реку Мойка. Санкт-Петербург. 2008. Фото Юрия Молодковца.

Зададимся вопросом: какие фигуры вовлечены в современную свадебную практику кроме фотографа? Другими словами, кто пишет сценарии, ставит декорации, организует процесс и продает реквизит для «играющих» свадьбу перед объективом фотокамеры?

В последние годы сложилась традиция во время объезда города после регистрации брака останавливаться в разных местах. Здесь молодожены и гости не только делают эффектные фотографии, но и следуют к «магическим» свадебным объектам, участвуют в различных «ритуальных» играх и конкурсах. Они пускают голубей, стреляют из пушек, дуют в трубу, устраивают соревнования между командами жениха и невесты и т. п. (рис. 5, 6). Здесь же пьют за счастье молодых, с шумом разбивают фужеры и бутылки с шампанским. Все происходящее предполагает наличие на этих местах специального арсенала свадебных услуг и аксессуаров — своего рода «рояля в кустах». Это вызвало к жизни активное развитие дополнительных «спецуслуг», предоставляемых молодоженам. Режиссируют действо фотограф вместе с распорядителем и владельцем реквизита, сильно напоминающим «массовика-затейника» на советских праздниках. Одни предоставляют за сходную цену голубей — «птиц счастья», почтовых или дрессированных цирковых. Последние, по признанию свадебных фотографов, удобнее для профессиональной съемки, так как они не улетают и можно делать множество дублей. Другие предлагают пушки, фужеры или музыкальные инструменты[406].

6. «Птицы счастья». Саратов. 2007. Фото Василия Шишлова.

Праздничный ритуал традиционной русской свадьбы всегда включал обрядовые игры и шуточные действа, в которых особую роль играл распорядитель обряда — «дружка». В наши дни в городах им на смену пришли профессиональные аниматоры/ведущие, которые проводят состязания и викторины, выдумывая развлечения самостоятельно или используя специальные издания по проведению торжеств. Но часто эти ритуальные «придумки» организуют на местах фотосъемок «народные» представители свадебного бизнеса. Например, на стрелке Васильевского острова в Петербурге жениху предлагают погадать, кто родится — сын или дочка, выстрелив из пушки. Выдается соответствующий реквизит: каска, «снаряды» в виде парашютов голубого (мальчик) или розового (девочка) цвета. Фотограф тем временем ставит мизансцену: жених палит, невеста испуганно закрывает лицо… Другой пример: на мосту через Мойку перед храмом Спаса на Крови владелец валторны организует шуточную свадебную мизансцену: жених пытается играть, а невеста в ужасе зажимает уши. Он же организует гостей и родственников на командные соревнования: кто сильнее или кто выше прыгнет, тот и будет главенствовать в семье. Эти и подобные им игровые действа совмещают признаки свадебной игры и гадания[407].

Современная свадьба, включая кортеж машин, застолье, подношение подарков и, конечно, костюмы новобрачных, — это демонстрация социального статуса или претензий на него. Здесь задействовано потребление престижных товаров и услуг портных, визажистов, флористов, рестораторов и профессиональных ведущих. Последние, удовлетворяя запросы заказчиков, придумывают разные тематические сценарии. И на свадьбе, как в парке аттракционов, возможен любой антураж: древнеславянский языческий, американский ковбойский, средневековый рыцарский или эльфийский, пиратский, байкерский и проч.[408].

«Фото на память»

Профессиональные свадебные фотографы позиционируют свою работу как социально важную. «Фото на память, — пишет один из московских профессионалов, — останутся с вами на всю жизнь и будут передаваться из поколения в поколение»[409]. Традиционно именно во время свадебного обряда молодожены впервые представали в новом статусном качестве — мужа и жены перед всем «миром»: близких и родных, друзей и соседей. И фотоальбом новобрачных фиксирует это памятное событие в дискретных изображениях различных моментов праздника. В последние годы появилась тенденция делать фоторепортаж, начиная с подготовки свадьбы и одевания невесты и заканчивая свадебным банкетом и свадебным путешествием. «Это могут быть как романтические сюжеты, выражающие вашу любовь друг к другу, так и групповые портреты со всеми вашими гостями», — поясняет Алексей Сургаев[410].

В своем фундаментальном исследовании «Память в языке и культуре» филолог Н. Г. Брагина относит подобные выстроенные ряды фотоизображений к самой универсальной форме коммуникации памяти — коммуникации посредством визуальных образов[411]. Неслучайно ее книга включает разделы, напрямую связанные с проблемой взаимодействия фотообраза и памяти: «Аналогии: воспоминания — фотографии, кинокадры» и «Память и фотография: воскрешение прошлого»[412]. Если следовать логике анализа этого исследователя, счастье, запечатленное на свадебных фотографиях, включает в пространство памяти неопровержимые в своей визуальной данности образы. Причем это не греза о несбыточном, не фантазия, а хранилище, резервуар воспоминаний. Прямая включенность в пространство памяти наделяет фотографию ценностью высказывания — материального свидетельства прошлого. Это свойство особенно важно в контексте релевантности и скептицизма в отношении к истинности свидетельств памяти — к голосу Я-прошлого. Темы эмоциональной «фиктивности» прошлого и его образов пронизывают всю русскую литературу XX века. От В. Набокова, который писал: «ощущение счастья затопляет память и образует такую сверкающую действительность, что по сравнению с нею реальная действительность кажется мне довольно аляповатым обманом» — до В. Пелевина с его «узорами памяти», «которые рисуются на стене настоящего, размывая его дискретность и вызывая сомнения в достоверности этих воспоминаний»[413].

Это заставляет задуматься: каким образом такая абстрактная категория, как «память», сопрягается с таким коммерциализированным и банальным явлением, как свадебная фотография. Ведь память, как и счастье, — это понятия, связанные с ощущением, состоянием, следовательно — с преходящим моментом, измеряемым в дефинициях времени, а не пространства. Каким образом временные границы, без которых не существует понятия счастья и памяти, визуализируются в пространственных категориях, в частности в зрительных образах фотографии? Существующий научный дискурс в разных областях знания (в философии, лингвистике, социологии, антропологии) анализирует сложную конфигурацию перехода категории времени в категорию пространства. В философии и социологии само понятие память концептуализируется через образы пространства, репродуцирующего и сохраняющего образы прошлого. Один из наиболее тонко разработанных в литературе концептов — образ памяти в виде топографической карты прошлого[414]. Лингвистический анализ того, как именно описывается память в языке, констатирует наличие устойчивых пространственных метафор (резервуар, хранилище, картотека или энциклопедия) или же пространства реального (пейзажа, храма или города)[415].

На мой взгляд, в индивидуальной биографии и в истории семьи сходную роль перевода памяти в категорию пространства играют фотоальбомы. Они сохраняют топографию прошлого (мест, где родились, учились, жили и бывали) и превращают его в «картинки», доступные для зрительного восприятия и совместного сопереживания в кругу близких. В фотографиях, как и в памяти, возникают, оживают, «встают как живые» образы минувшего. И здесь решающая роль отводится выражению позитивных эмоций через пространственные метафоры и пластический язык тела: мимику, позу, жест, соответствующий фон. Ведь память, по верному наблюдению Пьера Нора, «укоренена в конкретном — в пространстве, жесте, образе и объекте»[416]. Все эти моменты оказываются особенно значимыми для свадебного «фото на память», где мизансцена и фоны играют особую роль. Можно сказать, что разглядывание свадебных фото — это радость возвращения в прошлое, узнавания и сопереживания собственного Я-прошлого в образах минувшего.

Известный французский философ, исследователь психологии творчества и поэтики литературных текстов Гастон Башляр метафорически сравнивает память с пространством театральных подмостков. В своем философском эссе, посвященном поэтике пространства, он пишет:

В театре прошлого, каким является память, именно декорации удерживают персонажей в их главных ролях. Иногда отправляясь в прошлое на поиски утраченного времени, мы думаем, будто познаем себя во времени, тогда как мы знаем лишь последовательность фиксаций в некоторых пространствах[417].

Такой развернутый изобразительный ряд прошлого, данный в фотографиях, и есть «календарь нашей жизни».

7. «Самая красивая» — раздел экспозиции выставки «Топография счастья: Русская свадьба. XIX — начало XXI вв.», Музей-заповедник «Царицыно», 2009 г. Свадебные платья, аксессуары 1920–1980-х годов, фотографии молодоженов из семейных архивов. Фото Константина Ларина.

Воспоминания наделяют факты прошлого ценностью. Счастливые мгновенья свадебного торжества, зафиксированные на фотографиях, как правило, — это пространство позитивных эмоций. Интересным источником, подтверждающим эти наблюдения, служат письменные отзывы посетителей выставки «Топография счастья: Русская свадьба». Вот некоторые из них:

Выставка — как доброе воспоминание, а молодым — наказ на любовь.

15.08. Бойко.

Посмотрели с Верунчиком выставку, вспомнили молодость. Порадовались за других. Посмеялись, всплакнули. Хорошая, добрая выставка.

Смирнова и Селина.

Замечательная выставка. Спасибо за память.

Антоненко 03.09.

Красиво. Классно. История России и многих городов прекрасна. Очень здорово, побольше таких прекрасных мест.

1 августа 2009.

О чем говорят эти тексты? Возрождая у зрителя его собственные воспоминания о счастье, о молодости, о прожитой жизни, выставка погружает посетителей в поток памяти. И сама становится еще одним пространством воспоминания, своего рода суррогатом праздничного пространства свадебного обряда. Эта эмоциональная реакция зрителей сознательно спровоцирована авторами проекта — концепцией куратора (О. Сосниной) и решением дизайнера (К. Ларина). Поэтому особое значение в нашем замысле имели «детонаторы памяти» — фотографии, документальное любительское кино разных лет и кинокадры из советских фильмов. Узнаваемыми для зрителя были и материальные объекты: платья невест, подарки и аксессуары свадебного обряда советского времени. Они не демонстрировали историю моды XX века, а напрямую отсылали посетителей к индивидуальному опыту повседневной жизни советской эпохи (рис. 7). Был и еще один интерактивный прием: зрители, хорошо знающие Царицыно как популярную площадку для свадебных фото-сессий, получали уникальную возможность самим сыграть роль жениха и невесты. В последнем зале они могли сфотографироваться на память (рис. 8), вставив свои лица в прорези большой картинки с изображением жениха, который держит на руках невесту. «Спасибо, понравилось особенно возможность сфотографироваться. Олег. 12.09», — написал в книге отзывов один из посетителей.

8. «Фото на память» — раздел экспозиции выставки «Топография счастья: Русская свадьба. XIX — начало XXI вв.», Музей-заповедник «Царицыно», 2009 г. Фото автора.

Визуальный ряд экспозиции был задуман и «читался» зрителями как гигантский семейный альбом, развернутый в реальном пространстве двадцати трех залов. Здесь живые образы прошлого в фото и кино перемежались с современными и старыми артефактами, также окрашенными личными воспоминаниями. Выставка и каталог стали еще одним актом социализации частной, индивидуальной памяти. А сам проект, став частью научного дискурса (конференции и данного сборника), занял свое место в гетерогенном пространстве современного свадебного обряда — как топос счастья исследовательской инициативы и научной самореализации.

Таким образом, гетеротопия современного свадебного ритуала демонстрирует плотную сеть различных социальных отношений внутри него — от секторов рынка современной «индустрии счастья» до репрезентации обряда в экспозиционном и научном пространстве. Эти сети формируют «места памяти», топосы счастья, публичные площадки городского пространства и, пронизывая современные свадебные практики, делают практически неразличимым сакральное пространство обряда — таинство бракосочетания, освещающего начало новой жизни по законам верности и любви.

______________________

______________

О. А. Соснина[418]