Зазор между личностью и типажом
Зазор между личностью и типажом
Вспомним лучшие анекдоты нашей юности: дегероизация советских святынь — анекдоты про Василия Ивановича и Петьку.
Чапаева в этих анекдотах вовсе не унижали — как отметил Пелевин, он был истинно народным героем. Народным, а не партийным. Алкашом, драчуном, бабником, изобретательным хитрецом, врагом лицемерия.
Из того же ряда — анекдоты о войне. Особенно один, про предателя. Немцы пообещали старосте, если он выдаст партизан, много денег и медаль. Он выдал. Спрашивает: «А деньги? А медаль?» Они говорят: «Иди отсюда, скажи спасибо, что самого не убили!» Он идет, чешет в затылке и думает: «Да, и денег не дали, и с ребятами нехорошо как-то получилось…»
Над чем иронизирует этот анекдот? Прежде всего над советской военной мифологией, в которой предатель непременно сознавал свою мерзость и даже демонически упивался ею. А зло — оно на самом деле обыкновенно, прагматично, мелочно.
Как в другом чудесном анекдоте про старосту, сдавшего партизан. Партизан ведут мимо него на казнь, один плюет в его сторону: «Тю, катюга!» А староста невинно отвечает, уплетая борщ: «Петро, ты шо, обыдевся?»
Но есть и второй объект иронии, более тонкий, трудноуловимый. Речь о том, что нравственные границы общества, в котором складывался этот анекдот, уже были размыты. Предательство — незаметное, всеобщее, как всегда при стагнации, — уже становилось почти нравственной нормой. Угрызений совести оно не вызывало.
Так, «нехорошо как-то получилось…»
Анекдот о Брежневе разоблачал фальшь застоя. Анекдот о Ленине — фальшь истории. Семейный анекдот — тотальную фальшь советской жизни, в которой трехспальная кровать «Ленин с нами» была не таким уж гротескным преувеличением.
Эту мысль — анекдот как раздел пародии, как разоблачение засахарившейся, устаревшей эстетики — подтверждает и обилие анекдотов про Штирлица, про Холмса и Ватсона: любой эстетически завершенный, доведенный до абсурда стиль немедленно становился объектом пародирования и осмеяния. Сноб сказал бы — деконструкции.
Это равно касается анекдотов о власти, искусстве и обществе. Существовали анекдоты даже про Пугачеву и Хазанова, которые между собою чем только не занимались, — и это тоже было в стиле эпохи, поскольку и Пугачева, и Хазанов существовали в стойких образах, в установленных рамках: и безбашенная страдающая дива, которой все позволено, и робкий выпускник кулинарного техникума были законченными типажами.
В зазор между личностью и типажом просовывался анекдот.