«В огонь и воду только и ходу»

«В огонь и воду только и ходу»

Период царствования Петра I всегда был предметом особого внимания исторической науки и иногда рассматривался как водораздел русской истории, как поворотный пункт от варварства к цивилизации, по мнению одних, или отказ от национального развития, самобытности, по утверждению других. Очевидно, обе эти точки зрения имеют определенные основания. Значение реформ Петра заключалось в том, что они усилили в высшей культуре «фермент западничества», стремление опереться на определенные ценности западного либерализма, сделали это стремление содержанием деятельности власти и образованного слоя. Однако ограниченный, уродливый характер этого западничества заключался в том, что Запад, западная культура на русской почве были превращены лишь в набор реальных и потенциальных средств. Еще Г. Плеханов подметил, что «по методам своим Петр был славянофил». Практически реализация идей западничества приводила к стремлению овладеть новыми средствами, но не целями. В результате новые средства были использованы для достижения старых целей. Но старые методы в значительной степени разрушали то, что должны были создавать. В. Ключевский писал о «домашних средствах», используемых для осуществления реформ, о том, что они «состояли только в расширении государственной власти за счет общественной свободы и в стеснении частного интереса во имя государственных требований… каждая реформа этого порядка сопровождалась какой-нибудь тяжкой жертвой для народного благосостояния и общественной свободы». Других методов общество почти не знало и не понимало. Этот разрыв между исторически обоснованными задачами и непригодными для их решения методами был невыносим. «В огонь и в воду только и ходу» — так квалифицировали в народе сложившуюся ситуацию.

Сама историческая оценка этих попыток модернизации не может быть однозначной. Они стимулировали идеал, связанный с ростом и развитием, без чего в мире уже нельзя было существовать. Слишком большое отставание от Запада могло иметь гибельные последствия. Но эти попытки усилили раскол, разрушительное несоответствие двух векторов конструктивной напряженности.

Негативное значение петровских реформ заключалось в том, что их объективным результатом не стало подтягивание основной массы населения до сколь-нибудь более высокого уровня культуры. Наоборот, они привели к усилению поляризованности расколотого общества. Внедрение элементов более высокой культуры происходило таким образом, что они стали фактором наращивания массового дискомфортного состояния. Результатом стал подъем не общества в целом, но лишь некоторой сравнительно небольшой группы. Это в конечном итоге усилило раскол в обществе, придало ему завершенную форму. Парадокс заключался в том, что прогресс оказался фактором, стимулирующим регресс, традиционализм, локализм. Возникали новые формы социальной структуры, например, промышленные предприятия, но на крепостнической основе. Они лишь имитировали либеральные формы. Таким образом складывалась система псевдоструктур и псевдофункций. Их основа лежала не в собственной производительной деятельности, но прежде всего в том, что они могли существовать за счет принудительной перекачки ресурсов государством.

Попытка использовать «Моисеев жезл» для укрепления интеграторов на основе новой конструктивной напряженности привела к росту в стране состояния дискомфортности, к эффекту социального бумеранга, к уходу творческой энергии масс из-под влияния медиатора. Попытка на основе крайнего авторитаризма решить медиационную задачу, соединить единство с разнообразием ценностей и обстоятельств, с устойчивым стремлением к росту и развитию не удалась. Разнообразие не укладывалось в рамки государственности и противостояло ей. Дезорганизация угрожающе нарастала.

В главном, т. е. в деле ликвидации раскола, в формировании срединной культуры в важнейших сферах, произошло попятное движение. Культурный разрыв между верхом и низом возрос. Об этом свидетельствовало, например, то обстоятельство, что, по некоторым данным, общий уровень грамотности в стране во времена Петра снизился по сравнению с серединой XVII века. Имела место всеобщая убыль населения, которую можно сравнить с аналогичным процессом в эпоху Великой смуты. По данным за 1730 год снизился удельный вес горожан [37]. Крайне важным для понимания судьбы страны было то, что деревенская Россия «ничего на самом деле не приняла из реформы Петра I» [38]. В царствование Петра произошла задержка в развитии русской литературы — важнейшей сферы развития высшей культуры в стране, пришли в упадок искусство, иконопись и т. д. Основной порок попытки модернизации России заключался в том, что ее движущей силой была прежде всего поверхностная импульсивная реакция малочисленной части правящего слоя на сложившуюся ситуацию, на военное и экономическое состояние страны, на ее отсталость. Эта реакция не опиралась на соответствующее развитие культуры, новые ценности в толще общества. Симптомы культурного застоя и деградации не беспокоили сторонников реформы. Реформаторы не понимали, что для достижения поставленных целей необходимо нечто большее, чем обучение техническим приемам, что необходим массовый коренной сдвиг в ценностях, новый подход к интеграции общества, необходим новый тип личности, новые цели. В противном случае поверхностное стремление к модернизации станет лишь фактором, подготовляющим мощную волну антимодернизации, контрреформы, приведет ко всеобщей дезорганизации и, возможно, к распаду государства.

Рациональный смысл утверждения о «Петре-Антихристе» заключался в том, что созданная государственность теряла связь с системой ценностей масс и превращалась в античеловеческую силу. Подрывались основы решения медиационной проблемы, народ отстранялся от власти, лишал ее поддержки. Фигура царя в этой ситуации приобретала трагический характер.

Социальные интеграторы оказались у порога способности сохранить большое общество. Если очередной крах большого общества не произошел, то это можно объяснить лишь сильнейшей массовой апатией, отсутствием стремления выработать реальную альтернативу существующей государственности. Это касалось не только широких масс, но и высшего дворянства. Попытка верховников в 1730 году ограничить самодержавие встретила сопротивление со стороны дворянства и поэтому провалилась. Дворяне отказались взять на себя частицу ответственности за высшую власть и тем самым обрекли себя на унижения в царствование Анны Иоанновны, а страну — на деградацию.