4. The Sign

В 1990 году Денниз Поп в качестве продюсера начал выпускать оригинальные хиты – в том числе с крутыми рэперами и красивыми девочками. Первым стал нигерийский студент-дантист из Стокгольма, который взял псевдоним Доктор Албан. Он работал диджеем в клубе Alphabet Street, где Денниз крутил пластинки. Албан, словоохотливый юноша, носил пучок из дредов на макушке, из-за чего вкупе с заносчивым поведением заработал прозвище Петух.

«Я ставил пластинки и читал поверх музыки, – вспоминает Албан. – Деннизу понравилось, как звучит мой голос, и он пригласил меня сделать запись в SweMix». Они создали два трека на английском языке: один из них, крайне насыщенный перкуссией, начинается со звуков ненавистного Деннизу инструмента – флейты – и, что любопытно, не имеет басовой партии. Он называется Hello Afrika. Вторым треком, который в итоге оказался би-сайдом первого двенадцатидюймового сингла Денниза, стала фанковая танцевальная композиция с элементами рэгги под названием No Coke.

Коллегам Денниза по SweMix эти песни решительно не нравились своими откровенными хуками и малодушным стремлением ублажать слушателя.

– Мы ни за что не станем выпускать это дерьмо, – сказал ему СтоунБридж.

– Да что ты вообще понимаешь со своими джазовыми аккордами! – бросил ему в ответ Денниз.

В итоге запись Доктора Албана выпустила конкурирующая студия BeaTek, и трек стал хитом в Европе. СтоунБридж рассказывает: «Тогда мы поняли свою ошибку и позвали Дагге обратно. Музыка по-прежнему казалась нам отстойной, но деньги бы не помешали».

Песня Another Mother шведской певицы и танцовщицы Кайо сочетала в себе расслабленный рэгги-бит с агрессивной вокальной партией в духе хип-хопа. Композиция стала еще одним хитом в Швеции, и однажды в музыкальном магазине ее услышали два молодых человека из Гётеборга, индустриального города к западу от столицы.

Ульф Экберг и Юнас Берггрен дружили еще со школы и вместе с двумя сестрами Берггрена, Йенни и Малин, основали свою техно-группу. Они записывали музыку в подвале под автомастерской в Гётеборге. Студия была «препоганая», как вспоминает Экберг, но там они чувствовали себя хозяевами, и так появилось их название – Ace of Base. Берггрен неплохо играл на фортепиано, а Экберг – на гитаре, но б?льшую часть своей музыки они писали на синтезаторах и драм-машинах.

Услышав Another Mother, Экберг и Берггрен сразу заинтересовались. «Это был звук, который мы искали, – рассказывает Экберг. – Потрясающий звук. Нам просто необходимо было встретиться с Деннизом Попом».

За пять часов на попутках они добрались до Стокгольма и направились в студию SweMix в надежде уговорить Денниза стать их продюсером. «Нам сообщили, что Денниза нет, – вспоминает Экберг. – Сказали, что он в студии с дантистом. Мы не поняли, чем дантист может быть интересней нас».

Им пришлось вернуться в Гётеборг, записать демокассету и послать ее в SweMix Деннизу Попу. К посылке они приложили записку: «Пожалуйста, послушайте нашу запись и позвоните нам! Ace of Base».

Однажды вечером Денниз вышел из студии, захватив с собой ту самую кассету, и вставил ее в магнитофон своей Nissan Micra пока ехал через мост домой, в квартиру в центре Стокгольма. (У них с подругой недавно родился сын Даниэль, и Денниз, хоть и был по натуре совой, старался соблюдать режим.) В плане оценки звука Дагге полагался на свою простенькую и вечно грязную машину; он знал, что один из ключей к успеху в США – создание песен, которые хорошо звучат в автомобиле. Позже его ученики назовут эту практику «лос-анджелесским машинным тестом»: треки, записанные в Стокгольме, нужно было отвезти в Калифорнию, сесть в авто, включить их на проигрывателе и кататься туда-обратно по Тихоокеанскому шоссе, чтобы убедиться, что они звучат как надо.

Первая песня называлась Mr. Ace. Во вступлении синтезатор, по звуку похожий на фортепиано, играет типичный регги-рисунок. После четырех тактов в микс врывается грубый танцевальный бит – как будто кто-то роняет на пол ящик яблок под ритм в четыре четверти. Где-то звучат отличные хуки, но авторы явно расположили их неграмотно. Заканчивается песня каким-то свистом, который во всей этой каше, наверное, является самым цепляющим.

Еще не доехав до дома, Денниз решил, что не станет продюсировать эту группу. Он попытался вытащить кассету из проигрывателя «микры», но та почему-то застряла. Он жал и жал на кнопку, но кассета ни в какую не вылезала.

Следующим утром Денниз заехал за своим коллегой-продюсером Дугласом Карром, и пока они ехали до SweMix, играла Mr. Ace.

Карр вспоминает: «Мы ехали и смеялись над тем, как песня убого записана. Радио не работало, что неудивительно для Денниза, и нам приходилось по кругу слушать эту демозапись». Каждое утро Денниз заезжал за Карром, и всю дорогу до работы у них играла Mr. Ace. Так продолжалось две недели, пока, наконец, Денниз не услышал что-то в этой песне. Ему пришло в голову, как можно разложить ее на элементы и заново собрать по кускам, чтобы мелодия сочеталась с битом.

Однаждый утром, когда Карр сел в машину и снова услышал приевшийся мотив, Денниз радостно заявил ему: «Думаю, я возьмусь за них!»

Поп-музыке суждено было измениться раз и навсегда.

Любой, кто пытается заниматься поп-музыкой в Швеции, неизбежно оказывается в тени группы ABBA – поп-квартета из 70-х, который в 1974 году победил на конкурсе «Евровидение» и обрел известность благодаря хиту Waterloo. ABBA взяли текучую мелодичность шведского фолка и гимнов (даже шведский национальный гимн «Ты древняя, ты свободная» чем-то похож на поп-песню) и добавили к ней элементы шлягера – популярной европейской музыки 50-х и 60-х (обычно на немецком языке), выросшей из польки. Шлягер может дать вам представление о том, какой бы была американская поп-музыка без африканского влияния – одним словом, слащавой. Бенни Андерcсон и Бьорн Ульвеус, авторы песен ABBA, старались держаться на расстоянии от влияния шлягера, но оно явственно чувствуется, например, в хриплой партии органа в Take a Chance on Me. В их, на первый взгляд, позитивных песнях чувствуется меланхолия – это еще одна характерная черта шведской музыки, которая скажется на будущих поколениях поп-песен. Радостные песни ABBA звучат грустно, а грустные песни звучат радостно. В каком бы ни был настроении слушатель, они найдут, чем его зацепить.

ABBA задали высокую планку качества студийной работы. Буквально каждая секунда песен ABBA отточена до совершенства по рецепту идеальной конфеты для ушей. Гармонии, контрапункты, разнообразные звучания синтезатора – все вместе это задало стандарты поп-музыки на следующие тридцать лет. Сложно поверить, что при таком стремлении ублажить слушателя их песни могли привести к перевороту, тем не менее даже признанные революционеры Sex Pistols не обошлись без влияния ABBA. В документальном фильме BBC об ABBA Глен Мэтлок признался, что они позаимствовали хук для Pretty Vacant из песни S.O.S.

ABBA доказали, что подростковая поп-музыка может рассказывать о взрослых вещах. Хиты When All Is Said and Done и The Winner Takes It All посвящены разводам Агнеты с Бьорном и Бенни с Анни-Фрид – и вот они, в клипах на эти песни, вместе на сцене поют про свою общую боль. Такое в мире поп-музыки увидишь не каждый день.

Помимо влияния группы ABBA современные шведские композиторы часто упоминают музыку из популярного сериала «Пеппи Длинныйчулок», который шел на шведском телевидении в конце 60-х – начале 70-х и позже был озвучен (весьма, кстати, дурно) на английском. Заглавная песня «Вот идет Пеппи Длинныйчулок», написанная Яном Йоханссоном, и другие темы из сериала авторства джазового музыканта Георга Риделя проникнуты светлой грустью и невинностью, столь свойственной многим хитам чарта Billboard, написанным шведами.

Клас Ахлунд, шведский композитор сорока с небольшим лет, а также музыкант (участник рок-группы Teddybears), рассказывает: «Шведы очень музыкальны, им нравится писать песни. Наша страна большая, а людей в ней немного. Так и вышло, что где-то там жили фермеры и создавали песни, но исполнять их было некому. Ты пасешь коров в одиночестве и сочиняешь песни – это такая разновидность медитации. Ты не столько внимания уделяешь своим исполнительским способностям, сколько структуре и аранжировке песни. В США случай противоположный – твоя харизма, голос и талант исполнителя имеют первостепенное значение».

Народ композиторов, одаренных чутьем на мелодию и дотошностью в своем ремесле, при этом совершенно лишенных желания исполнять собственные песни, потенциально представлял собой большую ценность для народа с амбициями поп-звезд, но неспособного писать музыку. Вместе их свел Денниз Поп.

Только в июле 1992 года, уже после того как Ace of Base выпустили свой локальный хит Wheel of Fortune, Экберг и Берггрен набрались смелости позвонить Деннизу Попу и спросить, что он думает об их демозаписи.

Продюсер обрадовался звонку. «Я ждал, что вы откликнетесь! – сказал он. – Я хочу с вами работать, ребята, и у меня есть время в августе». Через месяц они приехали в Стокгольм, чтобы записать новую версию Mr. Ace, которая теперь носила название All That She Wants.

К тому времени Денниз наконец починил свой магнитофон и повез авторов песни кататься по Стокгольму – слушать по кругу ее новую инструментальную версию. Он передвинул свист из конца в начало и подчеркнул композицию звучной бочкой и мягко бормочущим басом. Все куплеты написаны на мажорных аккордах, но в припеве тональность сменяется на минорную – типично шведский ход.

«У нас с Йонасом хорошо получается писать мелодии, но в треке было намешано слишком много всего, – вспоминает Экберг. – Денниз отлично умел убрать все лишнее и сделать картинку чище и проще. Он выбросил примерно половину всех инструментальных партий». Однажды на вопрос, сложно ли писать простые песни, Денниз ответил: «Простые песни писать совсем не легко – особенно, если не хочешь, чтоб они звучали до ужаса банально».

Лундин рассказывает: «Денниз был гением аранжировки. Как Стив Джобс, он точно знал, от чего нужно избавиться. “Убери вот это и это. Не усложняй”, – говорил он. Хорошая поп-песня должна цеплять. Это значит, что кто-то ее сразу возненавидит, а кто-то полюбит, но для этого она не должна быть скучной и бессмысленной. Иначе это не поп-песня, это просто музыка».

Экберг вспоминает: «Он все время повторял: “Мне неважно, как мы это сделаем, главное, чтоб звучало хорошо”. Он не знал, как писать песни, но понимал, чт? может сработать». Мартин Додд, бывший глава отдела артистов и репертуара лейбла Mega Records, рассказывает: «Деннизу были свойственны детское любопытство и чрезвычайная общительность, и это заметным образом сказалось на его песнях, где не было места ничему просто “неплохому” или скучному; каждая нота, слово или удар должны были иметь цель или звучать интересно». Денниза мало заботили принципы композиции – ему нужно было, чтобы песня «зажгла» танцпол. «По вечерам он крутил пластинки в клубах, – рассказывает Экберг. – Он брал с собой свои записи и проверял, что работает, а что нет».

Текст All That She Wants вызывает некоторые вопросы. Он написан на английском, но в нем не хватает разговорной естественности. Первая строчка припева – All that she wants is another baby – звучит так, будто женщина хочет еще одного ребенка, а это весьма странное заявление для поп-песни. Конечно, baby в данном случае означает «бойфренд», но контекст выбран не самым удачным образом. Сомнительно звучат строчки первого куплета – как будто их перевели с другого языка:

It’s not a day for work

It’s a day for catching tan[7]

Catching tan – «ловить загар»? Чей-то внутренний редактор сейчас поежился. Пускай редко встретишь поп-песню совсем без текста, он не обязан нести большую смысловую нагрузку; это было доказано в эру диско. Если текст требует слишком много внимания, он отвлекает от танца. И да простит нас Боб Дилан, текст песен не обязан быть поэзией – ему достаточно подсказать слушателю, что тот должен чувствовать, когда слышит музыку. Но если тексты диско-песен вроде More, More, More (1976) группы Andrea True Connection стремились подчеркнуть бит и сексуальную энергию песни, то Денниз хотел большего. Помимо ритма, в тексте важна его созвучность мелодии – этот подход знаменитый протеже Денниза Макс Мартин позже назовет «математикой мелодии».

Грамматика и стилистика мало волновали Денниза, не говоря уж об остроумных оборотах и метафорах – неизменных атрибутах песен из Брилл-Билдинг. «Я думаю, нам сыграло на руку то, что английский – не наш родной язык, – говорит Экберг, – потому что это позволило нам обращаться с ним без особого уважения и просто вставлять те слова, которые лучше ложились на мелодию». Если автор текста не ограничен здравым смыслом, его возможности бесконечны.

Денниз попросил Экберга и Берггрена написать второй куплет, что они и сделали.

«Потом в Стокгольм приехали Йенни и Малин и записали вокал, – продолжает рассказывать Экберг. – Это заняло у них примерно полдня».

All That She Wants вышла на лейбле Mega Records в Дании осенью 1992 года. Запись взлетела на первое место датских хит-парадов. Кельд Уинник, глава лейбла, хотел, чтобы альбом Happy Nation появился в магазинах к Рождеству, так что группе пришлось в срочном порядке доводить до ума и сводить оставшиеся демозаписи. К началу 1993 года All That She Wants облетела все чарты Европы и в мае провела три недели на вершине хит-парада Великобритании. Однако когда Уинник предложил американским лейблам контракт на распространение Happy Nation, он получил от всех решительный отказ. «Нет, нет, нет, нет», – вспоминал он. Причина всегда была одна и та же: «Эта группа никогда не добьется популярности в США».

Очевидно, то время казалось неблагоприятным для прорыва европейской синти-поп-группы на рынке США – да и бывает ли вообще такое время? Радиоэфир захлестнул гранж. Популярные темы одиночества, суицида и отчаяния сопровождали скрипучие гитарные соло, грохот ударных и измученный вокал. В клипах голые лампочки освещали грязные подвалы, где вокалист горестно стенал среди обломков. На записях тогда определенно использовали электронику – без цифровой компрессии альбом Nevermind группы Nirvana не стал бы акустическим шедевром, – но продюсер Бутч Виг талантливо прятал ее за реальными инструментами.

В урбан-музыке большие хиты делали представители нового поколения ар-энд-би, такие как Уитни Хьюстон и Boyz II Men, и хоть их нечасто крутили на радио, хип-хоп постепенно становился мейнстримом. Ace of Base с их бездумным весельем и «ловлей загара» поверх легкого электронного танцевального регги, на первый взгляд, предлагали худший звук для того времени.

Обойдя большинство американских лейблов, All That She Wants наконец добралась до прославленных ушей Клайва Дэвиса, тогда главы Arista Records. Хоть он и любит напоминать о своих заслугах перед рок-музыкой – его первой певицей стала Дженис Джоплин, которую он заметил на Монтерейском фестивале, – главным образом индустрия звукозаписи ему обязана тем, что он умел отыскивать тех ар-энд-би-исполнителей, кто мог идеально вписаться в нишу чистой поп-музыки для массового слушателя. Среди прочих его находок числятся Уитни Хьюстон и Алиша Киз. Главной областью компетенции Дэвиса, несомненно, были женские голоса, но ему же обязан своим контрактом, например, Барри Манилоу. Дэвис не ограничивал себя рамками одной страны, и потому, к счастью или к несчастью, он заметил австралийский дуэт Air Supply, который подарил миру хиты All Out of Love и Making Love Out of Nothing at All.

Дэвис начинал работать в тот период, когда в обязанности охотника за талантами входил подбор как артистов, так и их репертуара – ведь до появления рок-музыки исполнитель мог и не писать собственных песен. Эта практика ушла в прошлое с появлением авторов-песенников, но когда и их эпоха подошла к концу, былой навык сыграл на руку Дэвису – особенно в работе с артистами на шоу American Idol.

Так случилось, что Дэвис отдыхал на яхте в Европе, когда познакомился с песней All That She Wants. Он гордится тем, что может сходу распознать хит, поэтому, услышав All That She Wants, велел капитану немедленно отправляться в ближайший порт, чтобы оттуда позвонить Кельду Уиннику и договориться о сделке. Связавшись со своим датским коллегой, он объявил: «Кельд, я хочу эту группу!»

Вернувшись из отпуска, Дэвис распорядился, чтобы Ace of Base прилетели в Нью-Йорк, а из аэропорта их на лимузине доставили прямиком в офис BMG на Манхэттене. Перед встречей со знаменитостью шведы посмотрели сорокаминутный фильм о легендарной карьере Дэвиса в музыкальном бизнесе. («В Швеции такого бы делать не стали», – сухо замечает Экберг.) Наконец, их сопроводили в роскошный кабинет Дэвиса, который украшали ряды портретов музыкальных суперзвезд, обязанных ему своей карьерой.

Дэвис объявил обомлевшим шведам, что хочет выпустить их альбом в США, но с одним условием: на нем должно быть еще как минимум два потенциальных хита. Он предложил сделать кавер; группа запротестовала, но в итоге все же согласилась записать Don’t Turn Around Альберта Хаммонда и Дайан Уоррен. Песня стала вторым синглом с альбома; Дэвис по-прежнему оставался недоволен. Нет ли у них чего-то еще? Берггрен сказал, что работает над одной песней для следующего альбома группы. Когда Берггрен в следующий раз приехал к нему в офис, Дэвис настоял на том, чтобы тот поставил ему ее. Песня называлась The Sign.

В 1992 году Денниз ушел из SweMix. Несмотря на то что его увлечение поп-музыкой обогатило студию, оно все еще не находило поддержки его коллег-диджеев. «В конце концов Денниза это достало, – вспоминает СтоунБридж, – и он сказал Тому, что хочет уйти». Том Таломаа понимал, что без Денниза они просто лишатся денег, поэтому решил продать SweMix лейблу BMG. «Нам досталось по двадцать тысяч крон, и мы думали, это целое состояние, хотя на самом деле права на Албана стоили как минимум миллион». При финансировании BMG Таломаа и Денниз построили новую студию на станции Фридхемсплан. Денниз назвал ее Cheiron – «Хирон», в честь кентавра из греческой мифологии, который учил Диониса петь и танцевать.

Студия располагалась в здании из белого кирпича, за массивными железными воротами. (Позже, когда Cheiron стала известной, белые стены покрыли послания фанатов к артистам, которые там записывались.) Огромный дубовый стол Денниза стоял на первом этаже, в комнате с высоким потолком. Кабинет Таломаа находился в мезонине. Рядом со столом Денниза висело несколько картин с персонажами аниме с могучими мечами: это были прототипы для компьютерной игры The Cheiron Adventures, которую Деннизу так и не довелось разработать. Два двухметровых бутафорских тотема по обе стороны от стола придавали интерьеру полинезийский оттенок.

Под землей располагались звукоизолированные комнаты записи – студии A, B и C. По хитрой планировке на все три комнаты приходилась одна общая вокальная будка. Денниз заказал у Снейка пару динамиков с мощнейшими низкими частотами, чтобы тестировать на них свои биты. «Колонки Снейка» – так их называли.

Cheiron изначально задумывалась как рекорд-лейбл и студия. «Мы собирались искать новых артистов и распространять записи», – рассказывал Денниз; в том числе они планировали делать рок-музыку, которую ненавидел он, но любил Таломаа. Один из своих первых контрактов они заключили с местными глэм-рокерами It’s Alive, чей фронтмен называл себя Мартин Уайт, и совершенно неожиданным образом этот поступок имел колоссальные последствия как для Cheiron, так и для всей поп-музыки.

Их деятельность в качестве лейбла сразу не задалась. «Просто это было не для нас, – вспоминал Денниз. – Лейбл – слишком дорогое дело для маленького предприятия… Мы поняли, что нам нужно заниматься только тем, что мы умеем, то есть писать и продюсировать песни».

Клайв Дэвис отдал The Sign Деннизу, в надежде что продюсер сотворит с ней такую же магию, как с All That She Wants. Дуглас Карр, который снова работал над песней вместе с Деннизом, вспоминает: «Нам прислали совершенно пресный трек. Он звучал, как стандартные мелодии из домашних синтезаторов – нажимаешь на кнопку, и группа начинает играть». В отличие от All That She Wants, сейчас Денниз сразу знал, что он хочет сделать с The Sign. «Это ярчайший пример таланта Денниза к написанию и сведению “жирных” битов, – продолжает Карр. – Он знал, чего хотят на танцполе, и у него были достаточно мощные колонки, чтобы оценить, как композиция на самом деле будет звучать в клубе».

Трек начинается с четырех тактов танцевального бита, состоящего из бас-барабана, хлопка в ладоши и малого барабана; они так плотно наложены друг на друга в миксе, что ухо воспринимает их как один звук – это станет фирменной фишкой звука студии Cheiron. В инструментальную часть включены фрагменты сэмплов из песни Shack Up американской фанк-группы из 70-х Banbarra. На слабые доли раздаются глухие удары синтетического деревянного барабана. Чтобы разбавить искусственность электронного звучания, Карр вживую записал партию на тимбалах и тарелках. Затем вступает первый мелодический хук – вкрадчивый рисунок электронной флейты, написанный при помощи винтажного электронного модуля EMU. Рисунок случайно рассинхронизировался с остальными дорожками, но от этого зазвучал так классно, что решили оставить его без изменений. Под флейтой звучит басовая прослойка, которая на самом деле состоит из двух наложенных партий – низкой и высокой, первая сыграна на синтезаторе Moog, вторая – на Korg M1. «Над басом нам пришлось потрудиться, – рассказывает Карр. – Я помню, как мы говорили о том, что в регги басисты всегда играют большую роль и как важно ощущение объема».

Затем вступает вокал. «Гитарный» регги-рифф Найла Роджерса сыгран на синтезаторе Yamaha TG77, и после сухого удара в малый барабан начинается спетый с кристальной прохладой в голосе хук:

I saw the sign

And it opened up my eyes

I saw the sign[8]

На бридже вокал уходит на октаву вверх, и парящее, радостное звучание евро-попа достигает вершины экстаза. Вся песня представляет собой три минуты тридцать секунд захватывающей поездки на звуковом аттракционе шведского фанка.

Рассказывает Карр: «Помню, как-то ночью Денниз стоял в дверном проеме, собираясь уходить после долгого рабочего дня и вечера. И он спросил у меня: “Что ты думаешь?”, имея в виду: “Думаешь, это хит?” Я посмотрел на него и после короткой паузы кивнул. Мы оба знали, что это значит».

All That She Wants вышла в США в качестве сингла в сентябре 1993 года и стала громким хитом, хоть и достигла лишь второй позиции в хит-параде «Горячая сотня Billboard» (она не смогла обойти Dreamlover Мэрайи Кэри). Но The Sign, которую выпустили в США в декабре 1993-го, добилась исторических результатов. Хит провел на вершине чарта шесть недель и стал самым продаваемым синглом года. Это удивительно, учитывая, что у группы практически не было поклонников в Америке, она никогда не ездила в тур и делала музыку, не имевшую ничего общего с доминирующим в то время гранжем. Одноименный альбом – The Sign – разошелся тиражом более двадцати трех миллионов копий и стал одним из самых продаваемых альбомов всех времен, заработав лейблу Arista сорок два миллиона долларов.

* * *

Триумф был недолговечным. Следующий альбом группы, The Bridge, продавался куда хуже, чем The Sign. Трек Денниза Попа Beautiful Life, самый успешный сингл альбома, взобрался только на пятнадцатое место «Горячей сотни». К тому же всплыла информация о том, что в юности Ульф Экберг состоял в неонацистской партии, и, несмотря на его извинения, помещать его портрет на страницы девчачьего журнала Tiger Beat больше не стремились. Плюс одна из сестер Берггрен, Малин, не любила летать, и сто семьдесят девять перелетов группы в 1995 году привили ей отвращение к гастрольной деятельности. Вдобавок ко всему в дом Берггренов в Стокгольме ворвался сумасшедший фанат с ножом. Группе все же удалось выпустить третий альбом, Flowers, навеянный звучанием лейбла Motown. Когда и он потерпел неудачу, карьера группы, по сути, подошла к концу. Ace of Base исчезли так же быстро, как в свое время взлетели на вершины чартов.

Чтобы стать полноценной фабрикой хитов, студии Cheiron нужны были американские исполнители – группы или соло-певцы, которые смогли бы донести электронную поп-музыку до самых дальних уголков баров, торговых центров и спортивных стадионов Америки. Не случайные звезды с заморочками, а отчаянные карьеристы, готовые на все, чтоб занять высоту и оставаться на ней.

Еще лучше было бы обзавестись урбан-исполнителем, но какая черная американская звезда согласится записывать музыку, сочиненную шведами? Золотым стандартом среди композиторов в урбан-музыке начала 90-х был Бэбифейс, продюсер Boyz II Men. Кроме него успехом пользовался Тедди Райли, создатель нью-джек-свинга – смеси ар-энд-би и хип-хопа, благодаря которой хит Бобби Брауна My Prerogative в 1988 году добрался до вершины хит-парадов.

Но кому сдалась Швеция? Ответ таился в неочевидном месте – не в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Майами или Атланте, а среди парков аттракционов, водных горок и полей для гольфа с тридцатью шестью лунками в Орландо, штат Флорида.