15. Umbrella

Эван Роджерс в юности слушал Стиви Уандера; его друзья – Элтона Джона. Он вырос в городке Сторрс в Коннектикуте и всегда был белым парнем в ар-энд-би-группах. Подростком Эван присоединился к местному коллективу Too Much Too Soon, последователям пост-фанк-группы из 70-х Earth, Wind & Fire. Они играли по всей Новой Англии – на дискотеках в старших школах и колледжах, в клубах формата «Топ-40»; иногда они выступали шесть раз в неделю. Чаще всего в их программе звучали I Wanna Be Your Lover Принса, September группы Earth, Wind & Fire, Ain’t No Stopping Us Now группы McFadden & Whitehead и Brick House группы The Commodores. Эвану так нравился его образ жизни, что он решил отложить учебу в колледже, чем расстроил своих родителей, выпускников Корнелльского университета; обе его сестры поступили в Миддлбери-колледж. В конце концов Эвану удалось убедить родителей отсрочить «настоящую» карьеру на один год и дать ему попробовать себя в музыке. «И я занимаюсь ею до сих пор», – говорит он сорок лет спустя.

К группе присоединился еще один белый парень, Карл Стуркен. Стуркен здорово играл на гитаре и с отличием окончил Уэслианский университет. Вместе с Эваном они написали несколько песен – первые шедевры ранних Стуркена – Роджерса. Их группа выезжала на гастроли все дальше и дальше, и однажды в турне по Барбадосу в середине 80-х Роджерс и Стуркен встретили двух местных женщин, которые позже стали их женами и косвенным образом повлияли на формирование урбан-попа. Но это было уже через тридцать лет.

Когда группа распалась, Роджерс и Стуркен переехали в Нью-Йорк и сосредоточились на написании песен. Роджерс брал на себя тексты и мелодии, а Стуркен занимался ритмом и аккордами; часто они помогали друг другу идеями. Их прорывом можно назвать хит Heartbreaker, написанный для альбома Ивлин Кинг So Romantic 1984 года. После этого Роджерс заключил контракт с лейблом RCA как сольный исполнитель и в 1985 году выпустил альбом Love Games из их со Стуркеном песен, где Эван пел, а Карл исполнял гитарные партии. Пластинка успехом не пользовалась, и RCA отказался от сотрудничества с Роджерсом; тут его подхватил лейбл Capitol, на котором Роджерс в 1989 году выпустил свой второй альбом, Faces of Love, но и эта пластинка провалилась.

Тем не менее их карьера авторов-продюсеров явно двигалась вперед. Стуркен и Роджерс внесли свою лепту в саундтрек к важному фильму 1984 года «Бит Стрит» – о ранней культуре хип-хопа в Бронксе и тем заработали себе авторитет в сообществе урбан-музыки. За этим проектом последовало их сотрудничество в качестве композиторов и продюсеров с Черилл Линн, Стефани Миллс и Дженнифер Холлидей.

В 1989 году дуэт раскрыл себя в поп-музыке, написав половину треков для альбома вернувшегося из забвения Донни Осмонда, в том числе сингл Soldier of Love, который Роджерс изначально создавал для себя. Пик славы Донни Осмонда пришелся на былые дни расцвета подросткового бабблгам-попа. Его версия Puppy Love – песни, которую Пол Анка написал для Аннетт Фуничелло, – вышла, когда мне было тринадцать лет и определила мои музыкальные пристрастия: отныне я слушал все, что максимально на нее не похоже. Лейбл не знал, как преподнести составителям радиоэфира тридцатидвухлетнюю бывшую звезду подросткового попа (после семнадцати лет творческого затишья), поэтому исполнителем Soldier of Love значился таинственный «анонимный артист».

Эта песня в ритме нью-джек-свинга добралась до второй позиции в чартах – на одну ступень выше, чем Puppy Love (и все же не так высоко, как хит Осмонда 1971 года Go Away Little Girl авторства Гоффина – Кинг из эпохи Брилл-Билдинг). Soldier of Love доказала, что поп-звезды-подростки могут существовать и во взрослой жизни, а также что Стуркен и Роджерс умеют писать поп-хиты.

Как Лу Перлман, Роджерс и Стуркен обратили внимание на невероятный коммерческий успех New Kids on the Block в начале 90-х. Они решили собрать свой бой-бэнд из повзрослевших участников Too Much Too Soon и назвали его Rythm [sic] Syndicate. Впятером они выступали на сцене с инструментами, как рок-группа, но при этом синхронно танцевали и носили стрижки на манер бой-бэндов. Сейчас они не слишком гордятся своей затеей. «Увы, мы были уже не мальчишки», – говорит Роджерс. Стуркену тогда стукнуло тридцать пять. Тем не менее им удалось написать большой хит P.A.S.S.I.O.N и занять вторую строчку хит-парадов в 1991 году. Группа выпустила два альбома и гастролировала по миру, но распалась в 1993-м, когда пришло время гранжа. Пошлая слащавость Rythm Syndicate помогла подтолкнуть маятник Заполеона от «застоя» чистого попа к гранжевым «крайностям».

Предсказуемым образом подростковый поп вернулся после гранжа во второй половине 90-х, и близкое к ар-энд-би звучание поп-музыки Стуркена и Роджерса, унаследованное от Too Much Too Soon, идеально подошло для белых бой-бэндов. Дуэт написал и спродюсировал четыре песни для альбома Where We Belong (1994) мальчиковой группы Boyzone, и эта пластинка пять раз становилась платиновой в Великобритании (к ее созданию приложил руку и Денниз Поп). Одна из их песен, All That I Need, добралась в Соединенном Королевстве до первого места. Их авторству также принадлежал хит ‘N Sync 1999 года (God Must Have Spent) A Little More Time on You и две песни на дебютном альбоме Кристины Агилеры, что открыло им двери в пантеон артистов подросткового попа, таких как Джессика Симпсон, Алсу, Мэнди Мур, Кристина Милиан и бывшая «спайс-герл» Эмма Бантон. А после того как в конце 90-х подростковый поп зачах и исчерпал себя, Клайв Дэвис привлек их к работе над дебютным альбомом Келли Кларксон. Их скромный хит The Trouble with Love Is стараниями Дэвиса обрел известность в качестве саундтрека к фильму «Реальная любовь».

В начале 2000-х партнеры начали расширять свой бизнес. Теперь они хотели не только писать музыку, но и искать артистов. «Мы почувствовали, что за свою карьеру получили немало знаний, – рассказывает Стуркен, – и как исполнители, и как композиторы. Мы понимали, как становятся звездами, и решили найти своему опыту достойное применение». Они планировали подписать контракт с исполнителем, выработать его звучание и предложить артиста крупному лейблу.

Поначалу они возлагали большие надежды на певца по имени Хавьер, но сотрудничества у них не вышло (спустя восемь лет Хавьер выиграл в первом сезоне шоу The Voice). Вслед за этой неудачей они снова изменили курс и решили подписывать авторов, а не артистов, и оставлять за собой долю авторских прав – по старому методу Клайва Колдера. «Никаких артистов» – гласил их лозунг.

На Рождество 2003 года Роджер и его жена Джеки по многолетней традиции отправились на Барбадос отдохнуть и навестить родственников и друзей. Они остановились на вилле отеля Accra Beach.

Как обычно, на Барбадосе Роджерсу стали рассказывать про местные таланты. «Все знают, что мы композиторы и продюсеры, и постоянно пытаются попасть на пробы, – говорит он. – Я лежу себе на пляже, и тут ко мне кто-нибудь подходит и начинает петь. Так происходит все время».

У близкой подруги Джеки была пятнадцатилетняя дочь по имени Клинна Браун; она пела в герл-бэнде Contrast с еще двумя девушками-подростками, Джоуз Блэкман и Робин Фенти. Все три учились в средней школе Комбермир, известной среди расторопных родителей Вест-Индии. Группа ни разу не выступала на публике, но они разучили Emotion – кавер Destiny’s Child на песню Bee Gees, Killing Me Softly Лорин Хилл и Dangerously in Love Бейонсе. Подруга Джеки сказала, что у них получается здорово.

Роджерс договорился встретиться с девочками в отеле. Они опоздали к назначенному времени, потому что одна из них, Фенти, слишком долго переодевалась из школьной формы, причесывалась и красилась. «Остальные всё повторяли: “Да где же ее черт носит?”» – вспоминает Роджерс.

«А потом она вошла, – рассказывает он, – и я подумал: если она еще и петь умеет… черт бы меня побрал! Как она держала себя! Я помню ее идеальный макияж, штаны-капри в тон кедам, зеленые глаза и длинную шею супермодели». Но разумеется, Роджерс сразу сказал себе: «Наверняка она не умеет петь, обычно как раз красивые поют плохо».

Но Фенти умела петь. Роджерс послушал их всех вместе и по отдельности.

«Я все время думал: вот с этой я точно встречусь еще раз», – вспоминает он.

На следующий день Фенти с матерью и кавалером ее матери снова приехали на виллу к Роджерсу. Девочка вела себя скромно и внимательно слушала. Роджерс хотел снова на всякий случай послушать ее голос и разучил с ней его песню для Келли Кларксон The Trouble with Love Is.

«Я пел строчку, – рассказывает он, – а она повторяла за мной, и я про себя думал: “В ней что-то есть!” Несмотря на шероховатости, у нее очень характерный тембр. Еще меня очаровала ее простота».

Он позвонил Карлу.

Стуркен рассказывает: «Когда Эван позвонил мне с Барбадоса, он первым делом сказал: “Я знаю, мы решили, что больше никаких артистов… Но, слушай, она необыкновенная”».

И Стуркен ответил: «Тогда вперед».

Роджерс сообщил матери Фенти, что хочет отвезти ее дочь в Большой Нью-Йорк и работать с ней в их студии в Бронксвилле под названием Loft рядом с железнодорожной станцией Metro North; жить она будет в их с Джеки доме в Стэмфорде в Коннектикуте.

«Забавно, что мать не воспринимала увлечение дочери всерьез, – вспоминает Роджерс. – Она не считала, что у нее есть особенный талант. Она только и говорила: “Ну раз вы так думаете, то ладно. Лишь бы она успевала в школе. Очень важно хорошо учиться”». Мать Фенти попросила их подождать до летних каникул, чтобы дочь не пропускала занятия.

Затем Роджерс обратился к девушке и предупредил ее:

– Если уж мы решимся на это, ты должна знать, что музыкальный бизнес жесток. Ты уверена, что достаточно любишь свое занятие и на все готова?

– Я всегда об этом мечтала, – не сомневаясь ни секунды, сказала она.

– Это правильный ответ! – обрадовался Роджерс.

Так, Роджерс от лица продюсерской компании Syndicated Rhythm Productions заключил с Робин контракт.

На фотографии, которую в тот день сняли на вилле Роджерса, на Фенти белая футболка с коротким рукавом от ее школьной формы; ее волосы зачесаны в чопорный пучок, и она сдержанно улыбается в камеру. Ее жизнь вот-вот изменится, и по девушке видно, что она откуда-то прекрасно об этом знает.

Как Бритни Спирс и Келли Кларксон, Робин Рианна Фенти пережила тяжелое детство: разлад между родителями и домашнее насилие превратились в кошмар, от которого слава казалась ей спасительным убежищем. Ее отец Рональд – потомок ирландцев, которых в XVII веке депортировали на Барбадос войска Оливера Кромвеля и там продали в рабство британским плантаторам. Он пил и принимал наркотики. Фенти вспоминала в интервью 2011 года для журнала Rolling Stone: «Пятницы были особенно страшными, потому что он приходил домой пьяным. Он получал зарплату и половину ее спускал на алкоголь. Пока он был дома, нам приходилось постоянно следить за ним». Однажды он ударил мать Фенти, Монику, бухгалтера родом из Гайаны. Он сломал ей нос прямо на глазах у Робин.

В конце концов отец потерял работу смотрителя склада одежды и стал целыми днями просиживать в их доме в Бриджтауне, накачиваясь наркотиками. Робин привыкла вести себя осторожно, когда находила свертки из фольги в пепельнице – это значило, что отцу удалось добыть кокаин. Как-то раз она увидела через входную дверь, как он курит крэк, и сказала об этом матери; тогда Моника выгнала Рональда из дома. На протяжении всего детства Робин страдала от сильнейших головных болей. Врачи подозревали у нее опухоль, но компьютерная томография ничего не выявила. Головные боли прошли вскоре после развода ее родителей – примерно в то время, когда она встретила Эвана Роджерса.

Фенти не писала песен и не играла на инструментах; до знакомства с Роджерсом она никогда не занималась ни пением, ни танцами. Вся ее подготовка к карьере певицы заключалась в огромном желании. Роджерс чувствовал, что ее амбиции очень глубоки: «Я видел это в ее глазах», – говорит он. Но о чем именно идет речь? Это не просто девчачья мечта об известности; скорее – острая потребность спастись от ужасов домашнего насилия в иллюзии безопасности и безграничной любви, которые, как ей казалось, ей может дать сцена. Именно это желание крепче всякого врожденного таланта привязывает артистов к фанатам, и именно его ищут в будущих звездах продюсеры. Желание нельзя вырастить искусственно.

Летом 2004 года Робин с матерью отправились в Коннектикут, чтобы начать работать с Роджерсом и Стуркеном над демозаписями. Дуэт авторов хотел записать четыре песни, которые раскрыли бы перед менеджерами отделов артистов возможности певицы. Она могла бы стать дивой в классической традиции ритм-н-блюза (Hero Мэрайи Кэрри) или исполнительницей баллад (как Уитни Хьюстон с ее версией песни For the Love of You группы The Isley Brothers – ее Робин тоже записала). Помимо каверов Фенти исполнила оригинальную песню, написанную для нее Стуркеном и Роджерсом – Last Time. Они же придумали ей профессиональный псевдоним – Рианна, ее второе имя. Робин не понравилось быть Рианной; ее друзья и родственники продолжили звать ее Робин (вплоть до нынешних дней, как она говорит, она не всегда откликается, когда кто-то зовет ее Рианной). Однако шведская Робин уже прославилась на весь мир, не без помощи студии Cheiron, и существование двух поп-звезд с одинаковыми именами было недопустимо.

Осенью Фенти вернулась в школу на Барбадосе, а Стуркен и Роджерс продолжили искать для нее правильную композицию – песню с достаточно выраженной ритмической составляющей, чтоб она звучала классно и под нее можно было танцевать, и чтобы в ней при этом была поп-мелодия, подходящая для радио.

Спустя несколько месяцев продюсер по имени Вада Ноублс прислал партнерам сырое демо песни под названием Pon de Replay, дэнсхолл-композиции с карибскими мотивами. В демо были барабаны, наполовину спетые слова и наметки мелодии. Стуркен и Роджерс довели песню до ума, затем позвонили на Барбадос и сказали, что Робин нужно вернуться и записать ее – им казалось, что именно с этой песней они смогут добиться для Рианны контракта.

Они дали ей послушать демозапись по телефону, и Робин показалось, что она звучит, «как детская песенка». Тем не менее девушка согласилась полететь в Нью-Йорк и прямо перед Рождеством закончила запись вокала.

Потом Фенти снова отправилась домой. Роджерс и Стуркен начали рассылать комплект из четырех демозаписей с фотографиями певицы крупным лейблам. Руководители звукозаписывающих компаний обычно берут длинные отпуска на Рождество и неспешно возвращаются ко второй неделе января. К концу месяца несколько из них проявили интерес.

В последних числах января юрист Стуркена и Роджерса, Скотт Фелчер, поставил запись Pon de Replay для Джея Брауна, главы отдела артистов и репертуара лейбла Def Jam. Брауну песня понравилась, а когда Фелчер показал ему фотографии Фенти из студии Loft, он захотел с ней встретиться.

Браун разыскал своего босса Jay-Z – президента лейбла.

«Я дал ее послушать Jay-Z, – вспоминал Браун в интервью журналу Rolling Stone, – и он сказал: “Это большая песня”». Для Jay-Z, как рассказывал Браун, «важно было, чтоб ты сам был больше песни, иначе песня будет диктовать тебе, кем быть». Jay-Z не знал, насколько сильна характером эта девочка, но она определенно хороша собой, поэтому он решил пригласить ее на прослушивание в офис и посмотреть, есть ли в ней что-то, кроме таланта и внешности.

В студии Loft раздался телефонный звонок. «Нам позвонил Джей Браун и спросил, где Робин, – вспоминает Роджерс. – Я ответил: “Она улетела обратно на Барбадос, но сможет вернуться через пару недель”».

«С какой стати я должен ждать пару недель? – спросил Браун. – Я хочу видеть ее сейчас». Они назначили встречу на следующий понедельник.

Это было в четверг. Фенти добралась до Нью-Йорка к вечеру пятницы. У нее были выходные на то, чтоб подготовиться к прослушиванию.

«На тот момент мы не имели понятия, какие у нее способности к живым выступлениям, – рассказывает Стуркен. – Я думал, у нас будут месяцы на подготовку к презентации. А нам дали два дня».

Репетиции прошли не слишком удачно. Фенти не всегда попадала в ноты.

«Когда поешь а капелла, как на шоу American Idol, не всегда понятно, фальшивишь ты или нет, – говорит Стуркен. – Но когда поешь под аккомпанемент, это слышно сразу. И она фальшивила».

К тому же они не представляли себе, как Фенти поведет себя в стрессовой ситуации во время прослушивания. «Одно дело, если б она пела перед Клайвом Дэвисом – о нем она никогда не слышала, – говорит Роджерс, – но тут был ее кумир, Jay-Z! Она могла просто потерять голову».

Лейбл Def Jam основал Рик Рубин в своей комнате в общежитии Нью-Йоркского университета в 1983 году, после того как спродюсировал альбом Джаззи Джея It’s Yours. Во многом благодаря менеджерской работе Рассела Симмонса, с которым Рубин объединил усилия, и связям на канале MTV, лейбл Def Jam направил хип-хоп в русло массовой коммерческой музыки. Он раскрутил таких эпохальных артистов, как LL Cool J и The Beastie Boys, и подписал Run – D.M.C. (Джозеф «Ран» Симмонс – брат Рассела) и Public Enemy. В 1994 году лейбл купила компания PolyGram, а в 1998-м он стал частью Universal Music Group, которая выкупила у Симмонса его долю за сто миллионов долларов, распрощалась с ним и присоединила Def Jam к Island Records, ямайскому лейблу, основанному Крисом Блэкуэллом.

С 1988 года лейблом Def Jam руководил Лайор Коэн, известный игрок индустрии, который, как и Симмонс, начал карьеру в качестве промоутера хип-хоп-концертов. Коэн – высокий, широкоплечий мужчина достаточно грозного вида – производит впечатление белого гангстера. Сложением он напоминает злодея из Бондианы, к тому же его всегда сопровождают телохранители, настоящие быки – из тех футбольных форвардов, которые охраняют рэперов. Его подъем к вершинам, начавшийся с того, что он вытеснил Рика Рубина, был полон хладнокровных решений в интересах компании. От него исходит угрожающее спокойствие.

Коэн старался держать Def Jam как можно ближе к его рэп-истокам – крупнейшими артистами лейбла стали DMX, Ja Rule, Фокси Браун и сам Jay-Z, чей лейбл Roc-A-Fella Records распространял свои записи через Def Jam. Однако Коэну не удалось вознести это поколение звезд хип-хопа выше их предшественников. Хип-хоп отчасти был обязан своим успехом духу агрессии и опасности, с которым ассоциировался черный цвет кожи исполнителей, но этими качествами американских мамаш не покорить. Этот жанр ставил сам себе жесткие рамки. Он ведь не мог быть п?пом. Его нельзя петь. Под него нельзя танцевать, только вальяжно расхаживать по сцене. Хип-хоп закрывал для себя привычные пути к успеху в чартах, и его популярность упиралась в непреодолимые барьеры.

Коэн, также в 2002 году, подписал Мэрайю Кэри и основал специально для нее отдельный лейбл. Однако ее карьера шла на спад, а Def Jam на протяжении следующих восемнадцати месяцев не выпустил ни одного собственного хип-хоп-хита. В январе 2004 года Коэн перешел в компанию Warner, и его место занял Эл Эй Рейд, который прежде занимался не хип-хопом, но ар-энд-би с уклоном в поп – в 1989 году он вместе с Бэбифейсом основал в Атланте лейбл LaFace Records и подписал Тони Брэкстон, TLC и Ашера, чем сделал Атланту одним из важнейших центров на карте урбан-музыки.

Рейд обладал мертвой хваткой в делах артистов, работающих в стиле ар-энд-би, вроде Мэрайи Кэри, – благодаря ему ее карьера пережила второе рождение, – но в мире хип-хопа он чувствовал себя менее уверенно. Артисты Def Jam опасались, что из-за Рейда лейбл потеряет свою дерзкую аутентичность. Отчасти из-за этих страхов Рейд и убедил Jay-Z занять пост президента Def Jam. Не без его же помощи компания Universal купила Roc-A-Fella, лейбл, который Jay-Z со своими друзьями Дэймоном Дэшем и Каримом Берком основали в 1996 году, когда они еще зарабатывали на улицах. Jay-Z вступил в должность в конце осени 2004 года, незадолго до того как Роджерс и Стуркен прислали демозаписи Рианны.

Для Шона Картера под псевдонимом Jay-Z работа в Def Jam стала кульминацией его карьеры в духе Горацио Элджера. Он вырос в Марси Проджектс, бедном квартале Бруклина; жизнь изрядно его побила, о чем он позже будет читать в своих песнях. Картер подрабатывал наркодилером в местной банде; в своих мемуарах «Расшифровка» (2010 г.) он вспоминает о тех временах, когда продавал крэк и кокаин безнадежным наркоманам на улицах. Он пишет, что его спасла любовь к слову, благодаря которой он начал писать стихи.

После участия в записях нескольких известных рэперов – среди них надо особо отметить Биг Дэдди Кейна – Jay-Z пытался добиться собственного контракта, но все лейблы, куда он обращался, в том числе Def Jam, отказывали ему. Поэтому он вместе с друзьями основал собственный лейбл. У них не было договора о распространении записей – они продавали диски прямо из багажника машины в Бруклине. На своем первом альбоме, Reasonable Doubt, он рассказывал об уличной жизни, и сингл с него, Ain’t No Nigga, записанный при участии Фокси Браун, оказался на пятидесятой строчке «Горячей сотни». После этого Jay-Z выпускал в год по диску, каждый сильнее предыдущего, и пластинка 2003 года The Black Album закрепила за ним звание выдающегося рэп-автора своего поколения. Лейбл Roc-A-Fella подписал ряд исполнителей – в том числе Канье Уэста, который, как несколько других артистов лейбла, начинал битмейкером в команде самого Jay-Z.

Проблемой Jay-Z как главы лейбла стало то, что его больше волновали собственные записи, нежели записи его подопечных. Поговаривали, что он подставлял тех, кто посягал на его статус главнокомандующего. Подобная критика отчасти и побудила его оставить карьеру рэпера после выхода The Black Album и полностью посвятить себя обязанностям продюсера: находить и развивать таланты. В помощники он завербовал Джея Брауна из издательской компании Куинси Джонса и сделал его главой отдела артистов и репертуара.

Утром в понедельник, перед назначенной встречей в Def Jam, Стуркен и Роджерс повели Фенти на прослушивание в J Records, лейбл Клайва Дэвиса. После шоу American Idol дуэт авторов там хорошо знали. «Мы зашли в офис, – рассказывает Роджерс, – и стали ждать нашей встречи со Стивом Феррерой». Стив Феррера – уважаемый деятель, глава отдела артистов и репертуара на лейбле Дэвиса; он умер в 2014 году. Рианна сказала, что ей нужно в туалет. Стоило ей уйти, как открылись двери лифта, и из него вышел с чемоданом-тележкой сам Клайв Дэвис, вернувшийся после выходных.

«Привет, ребята! Что вы тут делаете?» – воскликнул он. Они рассказали ему про певицу Рианну, которую привели с собой, но она, как назло, отлучилась в уборную; не дождется ли он ее возвращения? Стуркен молил про себя: «Рианна, ну выйди же скорее!» Через несколько минут Дэвис сказал: «Что ж, мне, пожалуй, пора», – и ушел в свой кабинет, так и не встретившись с девушкой.

Могла ли антенна Дэвиса уловить тонкий сигнал звездного потенциала юной певицы? Возможно. Однако антенна его заместителя, Стива Ферреры, не оказалась достаточно чуткой. Рианна спела ему For the Love of You, а Стуркен подыграл ей на акустической гитаре. Феррера не был впечатлен. Он предложил ей спеть Pon de Replay перед командой маркетинга, которая проводила собрание в соседней комнате. Когда Рианна закончила, ей вежливо поаплодировали; за этим последовали пятнадцать секунд мучительной тишины. Стуркен и Роджерс всех поблагодарили и поспешили ретироваться вместе со своей артисткой.

«Нас всех это слегка выбило из колеи, – рассказывает Роджерс. – Мы пошли поесть в ближайший ресторан и поняли, что нам придется труднее, чем мы думали».

После обеда они поехали в офис Def Jam, который располагался на двадцать восьмом этаже здания Уорлдуайд-плаза. Фенти очень нервничала. Она не спала почти всю ночь, выбирая наряд; в конце концов остановилась на белых джинсах с салатовой блузкой и ботинках на высоком каблуке. В Нью-Йорке свирепствовала зима, а она выглядела так, будто собралась на пляж.

«Мы вышли из лифта, – вспоминает Роджерс, – и когда она в другом конце холла увидела Jay-Z, ее дыхание участилось».

«Вот тогда я всерьез разволновалась, – рассказывает Фенти в интервью журналу Observer в 2007 году. – Я думала: “О Господи, вон он стоит, мне нельзя смотреть на него, нельзя смотреть, нельзя смотреть…”»

Ее несколько успокоил тот факт, что Jay-Z был одет в простые джинсы и футболку поло. Он провел Рианну в свой кабинет; там к стене был прикреплен ее увеличенный фотопортрет. Какое-то время они просто разговаривали. На встрече присутствовал Марк Джордан, будущий менеджер Рианны.

«Я очень стеснялась, – признается Фенти. – Всю встречу мне было холодно, и я нервно дрожала. Я сидела напротив Jay-Z. Того самого Jay-Z».

Вскоре к ним присоединились Джей Браун и Трэйси Уэйплс, глава отдела маркетинга Def Jam. Также в комнате присутствовал Тайрон Смит, давний друг Jay-Z, с которым он консультировался по поводу всех решений Def Jam.

У Jay-Z в офисе лежал толстый ворсистый ковер. Стуркен, который раньше уже тут бывал, посоветовал Фенти снять обувь перед выступлением, но она забыла об этом сразу, как вошла в кабинет. «Я все представлял себе, как она сейчас зацепится каблуком и полетит через всю комнату, – рассказывает Стуркен».

Наконец, Фенти была готова выступать. Близился момент, который изменит и ее жизнь, и жизни Стуркена и Роджерса.

Сначала она исполнила The Last Time. «Так хорошо она никогда не пела!» – вспоминает Стуркен. В тот момент он понял, что ему не нужно беспокоиться за девочку: она просто высший класс. «Я подумал: “Ну надо же, когда она правда хочет, она может!”»

«Очевидно, она нервничала, – Jay-Z позже рассказывал журналу Rolling Stone. – Сейчас в ней чувствуется характер, но на той встрече я этого не понял. Однако я увидел в ее глазах упорство. Она была неудержима – как Коби Брайант. Я знал, что она станет звездой».

Закончив первую песню, Рианна поставила запись Pon de Replay и спела и станцевала под нее.

После этого Jay-Z посмотрел на Роджерса и Стуркена и спросил: «Что мне нужно сделать, чтоб вы отменили свои остальные встречи?»

Лейбл Def Jam сразу же предложил Фенти контракт. Это был интуитивный, спонтанный шаг, а не взвешенное решение, но в нем была своя логика. Стрессовая ситуация позволяет лейблу разыграть карту своей огромной власти, хоть он при этом сознает, что жажда славы и амбиции артиста способны помешать его интересам. Артист хватает синицу, не думая о том, что за приманкой могут скрываться силки и есть вероятность, что другие лейблы предложат более выгодные условия.

Стуркен и Роджерс получили право на процент с продаж первых пяти альбомов певицы (позже контракт продлили на семь альбомов) и долю в менеджерском гонораре. Также им поручили написать большинство песен для первого альбома. И наконец, компания-спонсор Syndicated Rhythm Productions оставила за собой право контролировать каждый цент, который Def Jam потратит на карьеру Рианны.

Jay-Z сказал, что не отпустит ее, пока Фенти не подпишет контракт, опасаясь, что другие лейблы, которым она послала демо, могут перехватить ее. Все собравшиеся оставались в кабинете до трех утра, пока юристы согласовывали детали договора. Позже Фенти вспоминала, как Jay-Z сказал: «Из этой комнаты у тебя два выхода: через дверь или через окно», – если она подпишет или не подпишет контракт, соответственно. Угрожал ли он ей? «Мне это очень польстило», – призналась она. И вышла через дверь.

Работа над первым альбомом Рианны, Music of the Sun, заняла три месяца. Стуркен и Роджерс написали для него десять песен и спродюсировали все тринадцать; особо нужно отметить их совместную работу над треком Let Me с норвежским дуэтом продюсеров Stargate, который тогда перебазировался в Соединенные Штаты и позже сыграет заметную роль в карьере Рианны. Продюсеры решили сделать дерзкий шаг и записали с Рианной кавер на изумительную рэгги-песню Доун Пенн You Don’t Love Me (No, No, No) авторства Уайклиффа Джонсона и Кливленда Брауна (Steely & Clevie). Шестнадцатилетняя певица еле справилась с задачей. В промоматериалах к альбому Роджерс старался держаться образа Робин Фенти, наивной большеглазой соседской девчонки в толстовке и спортивных штанах.

По всей видимости, в работе с Рианной Jay-Z поставил себе целью доказать свою состоятельность как игрока в бизнесе звукозаписи, который может так же умело раскрутить другого артиста, как себя самого. Певица стала для него особенным проектом. Фенти упорно работала, стараясь оправдать возложенные на нее надежды, – целыми днями занималась вокалом и хореографией. Пускай она в детстве и не стала выпускницей «Клуба Микки-Мауса», как Бритни Спирс, но она быстро училась. Рианна продолжала жить с Роджерсами в Коннектикуте, пока шла работа над продюсированием ее первого альбома.

Первый сингл с альбома, Pon de Replay, вышел в мае 2005 года. Он стал хитом того лета и добрался аж до второй строчки «Горячей сотни» (ему не удалось сместить We Belong Together Мэрайи Кэри). В Def Jam его считали песней в стиле ар-энд-би, но крутили его и на поп-станциях. Сингл также неплохо разошелся на относительно новых площадках цифровых продаж, предвестниках новой цифровой эры.

Тем не менее второй сингл, If It’s Lovin’ that You Want, успеха первого не повторил, как и в целом весь альбом, вышедший в конце августа. Хуже того, пластинка не составила у слушателя представления о том, к какому жанру отнести Рианну – к карибской музыке, ар-энд-би, хип-хопу или попу? Тем летом Jay-Z вызвал ее вместе с Роджерсом и Стуркеном в свой номер в отеле Four Seasons и сказал Рианне, что ей нужно повышать уровень. Он напомнил ей, что артист должен быть больше песни. «Твоей карьере может прийти конец», – предупредил он.

В октябре Эл Эй Рейду попалась танцевальная песня в духе евро-попа под названием SOS, кивок в сторону британского синти-попа начала 80-х (и, разумеется, ABBA). В ней звучал сэмпл с синтезаторным риффом из песни Tainted Love, известной в исполнении группы Soft Cell. Рейд сначала предложил эту песню авторства Джей Ар Ротема, Эвана Богарта и Эда Кобба Кристине Милиан, но ей она показалась слишком попсовой. Тогда он принес песню Рианне. Ее продюсеры хотели для нее материал, который будет более близок к урбану, нежели SOS, но Рейд им сказал: «Забудьте. Она Мадонна. Она мировая поп-звезда. Давайте заставим людей танцевать». С этой песней Рианна впервые оказалась на вершине «Горячей сотни».

Вторым синглом с альбома стала непростая баллада под названием Unfaithful. Вновь в качестве соавторов и продюсеров трека выступил норвежский дуэт Stargate; в песне примечательны мелодия и текст, написанные многообещающим композитором в жанре ар-энд-би Шаффером Смитом под псевдонимом Ne-Yo. Эта песня тоже неплохо показала себя в чартах, чего нельзя сказать об альбоме, A Girl Like Me – успех полноформатников никогда не будет коньком Рианны. Однако по мере того, как повсеместно падали продажи альбомов (в основном из-за этого iTunes сделали основной единицей продажи синглы), они переставали быть показателем успеха артистов. Рианна идеально воплотила модель исполнителя, чья популярность зиждется на синглах, – как бы ни менялся рынок, у нее всегда есть для него готовый сингл вне зависимости от наличия альбома. Не ограниченная рамками единого музыкального видения, певица обладает растущим многообразием вокальных амплуа, что позволяет ей не повторяться и производить сильное впечатление за те три-четыре минуты, что длится песня.

В этой эклектичности были и свои минусы. Спустя два альбома все еще оставалось неясным, кто же такая Рианна. Злопыхатели, а их было немало, видели в ней очередную Бейонсе, которая поет через нос и не особенно умеет танцевать. Чтобы доказать их неправоту, ей нужна была песня, которая утвердит ее как самостоятельную артистку.

Как это часто бывало с ключевыми хитами звезд, ее прорывной трек Umbrella предназначался для другого артиста.

Песня стала плодом работы продюсера Трики Стюарта, автора-исполнителя Териуса Нэша, который именует себя The-Dream, и вокального продюсера Кука Харрелла. Вместе они составляют команду авторов в продюсерской и издательской компании RedZone Entertainment в Атланте.

Трики Стюарт родился в музыкальной семье. Его дядя, родом из Чикаго, был успешным автором коммерческих джинглов и вместе с отцом Трики, Филипом, владел рекламной компанией. Его мать, Мэри Энн, с двумя ее сестрами, Вивиан и Китти Хэйвуд – группа Kitty and the Haywoods, записали два альбома и тоже при надобности пели джинглы. Семейство Стюартов снабдило рекламными мелодиями крупные бренды вроде Coca-Cola, McDonald’s и пивоваренную компанию Anheuser-Busch. Дети, Лани и Марк, а также их кузен Кук Харрелл с сестрой Синтией тоже участвовали в записи. «Им нужно было иметь под рукой детей, которые смогут спеть, что им надо, – вспоминает Марк. – Так мы впервые столкнулись с процессом звукозаписи и узнали, как делается музыка. Мы выполняли роль студийных подопытных крыс». Младший ребенок в семье, Трики, при рождении названный Кристофер Алан, оказался музыкальным вундеркиндом. В тринадцать лет он уже играл на ударных настолько хорошо, что участвовал в студийных записях и планировал стать сессионным музыкантом. Однако Мэри Энн чувствовала в сыне больший потенциал и убедила его пойти учиться на музыкального продюсера. (Очень мудро со стороны мамы – позже продюсеры оставят без работы сессионных барабанщиков.)

В 80-х представители младшего поколения основали свой бизнес по производству джинглов, но их настоящим стремлением было заниматься продюсированием песен. Первым, кому удалось заключить контакт с Sony, стал Лани. «А уж после того как он проник за их двери, – рассказывает Марк, – он привел с собой и нас как своих партнеров по бизнесу». В середине 90-х благодаря вложению лейбла Эл Эй Рейда LaFace Records Стюарты основали в Атланте компанию RedZone. Трики, к которому позже присоединились Кук и The-Dream, занимался написанием и продюсированием песен; его брат Марк выполнял обязанности менеджера, Лани – издателя, а жена Марка, Джуди – администратора.

Кук Харрелл считает, что ключ к успеху их музыки заключался в том, что они относились к песням, как к джинглам. «Мы все с детства привыкли воспринимать музыку как бизнес, – говорит он, – в отличие от тех, кто занимается ей просто потому, что нравится. Нас учили делать именно то, что нужно клиенту, и тогда, когда ему нужно. Если он говорит, что ему необходим результат в понедельник, он получит его в понедельник. В работе нужна четкость». Он добавляет: «Часто встречаются люди без особого опыта продюсирования – взять, скажем, студийного битмейкера. Если он окажется в стрессовой ситуации – когда перед ним будут сидеть Рианна и представители лейбла и требовать, чтоб он закончил песню прямо при них, – он просто не сможет этого сделать. Но мы прошли через школу джинглов – мы просто не чувствуем давления. Мы как спортсмены. Какое еще давление? Мы просто берем и делаем, что от нас требуется».

Они организовали RedZone наподобие Motown, вот только хиты не спешили рождаться. Трики добился первого успеха с песней Who Dat для майамского рэпера JT Money. В 2000 году трек поднялся до первого места в рэп-чарте журнала Billboard. После того как Трики в 2003 году написал для Бритни Спирс Me Against the Music, главный сингл с ее альбома 2004 года, казалось, он влился в ряды постоянных авторов «Горячей сотни» наравне с Тимбалэндом и The Neptunes. Однако в последующие пять лет, до Umbrella, RedZone не произвела ни одного крупного хита.

Харрелл рассказывает, как песня появилась на свет: «Я игрался с программой Logic, – говорит он, – и пока пытался в ней разобраться, залез в хип-хоп-сэмплы и нашел там один луп, который я сделал битом». Он изображает бит ртом: «Ча-чик ча-бун-та-тщщ».

«Потом пришел Трики и спросил, что это. Стюарт сел за клавиши и начал играть аккорды поверх зацикленного хай-хэта и малого барабана. Затем он запрограммировал на компьютере партию баса. В этот момент в студию пришел The-Dream; он послушал трек, и у него в голове всплыло слово Umbrella. Он пошел в вокальную будку и спел в микрофон строчку Under my umbrella. Тут на него нашло вдохновение, и он добавил ключевое эхо ella ella ella eh eh eh, которое в итоге стало в песне главным хуком».

Umbrella по сути – просто четыре аккорда поверх центрального бита из хай-хэта и малого барабана, под который подложена мощная хип-хоповая линия баса. На бридже появляется пятый аккорд – B. Великолепный центральный хук в почти классической традиции хитов вступает не сразу, а лишь в конце первого припева. В студии авторы написали для песни бридж, что необычно для урбан-треков того времени. Примерно через пару часов композиция была готова. The-Dream сделал на демозаписи наброски всех фирменных вокальных ходов песни, от спетых в карибской манере повторов ella до мелодичного последнего хука Come into me.

«Мы понимали, что в ней что-то есть, – описывает Харрелл их впечатления после окончания работы. – Мы не знали, станет ли она хитом. Никто этого никогда не знает».

У Трики Стюарта за спиной уже были хиты, но ни один из них не дорос до статуса взрывного. В чем же разница? «Хит – это просто хит, – объясняет он сам. – Взрывной хит меняет жизни». Каким же образом? Его брат Марк рассказывает: «Все поменялось с тех пор, как мы написали эту песню. До этого у нас был опыт создания песен, но не хитов. А тут наш телефон внезапно начинал разрываться от звонков крупнейших артистов. И мы знали, как выполнить их заказы. Нам снова помог тот склад ума, что в нас выработали джинглы, – мы были готовы к стрессу. Звонила ли нам Бейонсе или приходил Бибер, мы всегда знали, как действовать».

Для получения статуса оглушительного хита песня Umbrella должна была попасть в руки артиста первого эшелона. Лично они знали такого одного – Бритни Спирс. Трики для нее уже написал и спродюсировал Me Against the Music.

На момент написания Umbrella Бритни Спирс работала над своим пятым альбомом под метким названием Blackout. Майк Стюарт послал демо Ларри Рудольфу, ее менеджеру, а тот – лейблу Jive. Лейбл от песни отказался, аргументировав это тем, что у них уже хватает материала для альбома. Неизвестно, слышала ли вообще песню сама Бритни. Как когда-то ее карьера началась с …Baby One More Time, изначально предназначенной для TLC, так теперь, когда ей отчаянно было нужно вернуться с хитом, от нее ускользнула песня, написанная специально для нее. Выше всего в чартах с альбома Blackout поднялась Gimme More – едва ли ее можно назвать взрывным хитом, но, по крайней мере, она явила миру фирменную фразу – It’s Britney, bitch.

Пытаясь понять, как так вышло, что Бритни отказалась от Umbrella, Трики сухо отмечает, что в то время «ее личная жизнь… несколько вышла из-под контроля». Бритни, первая дива подросткового попа нашей эпохи, взлетела выше всех и упала ниже всех – и в то время как Трики предложил Umbrella лейблу Jive, Спирс как раз приближалась к крайней точке. Она была глубоко невинна, и когда у нее забрали ее невинность, она сломалась. В декабре 2006 года папарацци поймал неприглядный кадр, где она выходит из низкой спортивной машины без нижнего белья. В феврале Бритни самовольно покинула реабилитационную клинику Эрика Клэптона Crossroads в Антигуа, после того как пробыла там один день, и прилетела обратно в Лос-Анджелес. Там она отправилась в салон красоты Эстер Тогноцци в Тарзане и под предлогом того, что у нее слишком спутались нарощенные волосы, потребовала, чтобы владелица, Эстер, побрила ей голову. Тогноцци отказалась, и тогда Бритни сама взяла в руки машинку и обрила себя, что сквозь окно запечатлел папарацци. Пряди ее волос с пола парикмахерской позже продали на eBay по заоблачной цене. (По неподтвержденным слухам, таким образом она хотела избавиться от следов метамфетаминов в организме, чтобы сохранить родительские права.) Уже бритая, Бритни поехала в тату-салон Body & Soul в Шерман Оукс, где набила крест на бедре и красные губы на запястье. Тату-мастеру она сказала: «Я не хочу, чтоб меня трогали. Я устала оттого, что меня все трогают».

В начале 2008 года, после выступления с Gimme More на церемонии вручения наград MTV Music Video Awards, на котором Бритни, похоже, появилась под воздействием веществ, она забаррикадировалась у себя дома, отказываясь подчиниться решению суда и отдать детей своему бывшему мужу Кевину Федерлайну. В итоге полиция вышибла дверь и вывела ее, и вскоре после этого Спирс оказалась в психиатрической клинике UCLA.

Когда Jive отказался записывать Umbrella с Бритни, Стюарт послал демо Эл Эй Рейду, а Рейд передал его Рианне. Она позже вспоминала: «Когда я в первый раз услышала запись, то подумала: “Хм, вот это интересно, а вот это странно”. Но чем дальше, тем песня казалась все лучше. Я слушала ее по кругу». Она сказала Рейду: «Мне нужна эта песня. Я хочу записать ее завтра».

Однако Стюарты скептически отнеслись к идее отдать песню Рианне, пока еще не состоявшейся звезде. «Им пришлось нас уговаривать, – рассказывает Майк. – Я помню, как в выходные церемонии вручения «Грэмми» за мной охотились менеджеры всех лейблов и пытались заполучить эту песню. К нам постоянно кто-нибудь подходил на вечеринках. Но Эл Эй Рейд и другие представители Рианны добивались своего упорнее всех. Джей Браун дал мне поговорить по телефону с Рианной; тогда я отказал ей, и до сих пор она при встрече говорит мне: “А, это ты чуть было не отнял у меня мою песню!” Это очень несправедливо с ее стороны – я вовсе не пытался забрать у нее хит. Я просто искал лучшее решение». Все-таки это была их песня, а не ее.

Наконец, после нескольких недель ежедневных звонков от Рейда и Jay-Z Стюарты согласились отдать Umbrella Рианне. Она записала вокальную партию под руководством продюсера Кука Харрелла в студии Westlake в Лос-Анджелесе. Теперь это была ее песня. Десять ритмичных слогов Umbrella-ella-ella-eh-eh-eh сделали то, чего не смогли сделать два альбома: сформировали ее артистический образ. Она была одновременно холодной и нежной, чуткой и равнодушной. При всем модном блеске у нее было сердце; песня получилась удивительно нежной, особенно если учесть, что ее написал мужчина для женщины. Как написал о хуке один комментатор на сайте Rap Genius, «вам даже не снились те деньги, которые заработали эти несколько слогов».

«Когда она записывала слоги ella, – рассказывает Трики, – мы поняли, что наша жизнь изменится».

Незадолго до выхода сингла подоспел ремикс от Jay-Z, который встряхнул жанровую нейтральность трека. Рэпер добавил во вступление начитанный куплет, где он завуалированно намекает на грядущий экономический кризис, а в конце будоражит слушателя посвящением своего пассажа:

…back with Little Miss Sunshine

Rihanna where you at?[18]

Jay-Z добавил щепотку крайностей в чистое поп-звучание песни, и она стала казаться более вызывающей, чем есть в действительности, – а это именно то, что нужно для хитовой радиостанции.

24 марта 2007 года состоялся релиз Umbrella на ста тридцати трех хитовых станциях – то есть почти всех станциях формата «Топ-40» крупных и средних рынков на территории США. Двадцать два процента из них включили ее в программу эфира в первый же день. В чем причина этого удивительного единодушия? Есть три возможных объяснения. Во-первых, не исключено, что просто песня настолько хороша. Или же это следствие унификации программы радиостанций; некий главный составитель эфира из Clear Channel просто разослал единый плейлист всем радиостанциям сети. А возможно, дело в лейбле.

Профессор социологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Гэбриел Россман рассматривает этот вопрос в своей книге Climbing the Charts («Взбираясь на вершину чартов»). Он приходит к выводу, что, несмотря на то что корпоративная структура способствует концентрации песен в эфире, отдельно взятые составители эфира и диджеи все же не скованы по рукам и ногам. Он пишет: «Если бы станции ставили в эфире песни только по указу головного офиса, тогда логично было бы ожидать от станций одной компании единого поведения, отличного от поведения станций других компаний. Но на деле все станции в рамках одного формата ведут себя одинаково вне зависимости от своего владельца, и не наблюдается явной тенденции к схожим схемам работы у станций одного холдинга». Таким образом, своим широким распространением на радио Umbrella – а соответственно, и все остальные хиты – по всей видимости, обязаны лейблу.

Ротация на радио по-прежнему остается главным – а кто-то скажет, и единственным – путем к появлению хита. Если песня одновременно играет повсюду и правило трех прослушиваний Заполеона выполняется за день-другой, то песню начинают воспринимать как хит, и тогда она таковым становится. Чтобы это произошло, команда промоушена на радио – независимая или штатная команда лейбла – должна встретиться с каждым составителем эфира радиостанций каждого рынка в стране и рассказать им об их песне, а после этого стабильно напоминать о себе звонками и электронными письмами. Только у крупных лейблов есть ресурсы на подобную кампанию. Согласно исследованию организации National Public Radio, раскрутка одной песни на радио может запросто стоить больше миллиона долларов.

Один бывший составитель эфира на коммерческом радио объяснил, как это работает. «Возьмем типичный случай раскрутки песни на FM-радио, – рассказывает он. – Крупный лейбл говорит: “Мы хотим добавить сингл в эфир такого-то числа. Не ставьте его до 30 сентября, потому что мы договоримся еще с сорока станциями поставить его в этот день”. Потом лейбл идет на другие станции и говорит им: “Сорок других станций уже согласились поставить сингл, может, вам тоже пора?” В этот момент начинается борьба за чарты». Лейбл продолжает продвигать песню и управлять энтузиазмом слушателей при помощи специализированных терминов вроде spins (появление в эфире), power-ups (учащение ротации) и heavies (плотная ротация), которые можно встретить в рекламных текстах лейблов в специализированных изданиях радиоиндустрии. «Лейбл говорит: “Эй, у нас, кажется, что-то наклевывается, не могли бы вы устроить нам среднюю ротацию?” А потом: “Нам пора переходить на плотную ротацию, что скажете?” – “Хорошо, будет вам плотная ротация!” И тогда лейбл говорит: “Теперь мы нацелились на первую строчку. Можете крутить нас еще чаще?” Так все и работает на FM-радио. По сути это даже необязательно нелегально. Просто это результат слаженной работы группы людей», – говорит составитель.

Старая школа производства хитов жива до тех пор, пока есть радио. Клайв Дэвис тратил миллионы на раскрутку хитов в радиоэфире. В 70-х его уволили из Columbia за взяточничество, но он всегда отрицал свою вину. В наши дни продвижение на радио в основном происходит прозрачным образом. Лейблы не платят за отдельные песни – они покупают доступ к составителям эфира, чтобы их представители могли лично «проталкивать» свою музыку. Помимо этого, лейблы посылают своих артистов на рождественские фестивали Clear Channel на обоих побережьях и в городах в глубине материка, на которых медиахолдинг зарабатывает сказочные деньги (это мероприятие еще называют showola).

Пускай лейблы многое потеряли с появлением Napster, только они все еще могут контролировать радио. Звукозаписывающая, а также радиоиндустрия состоят во взаимовыгодном, хоть и временами конфликтном браке вот уже восемьдесят лет и все еще любят друг друга. Радио нужна музыка, ради которой слушатели будут терпеть рекламу, а звукозаписывающим компаниям нужны продажи. И обоим нужны хиты.

Umbrella продержалась на первом месте семь недель и сделала третий альбом Рианны, Good Girl Gone Bad, самым успешным за всю ее карьеру вплоть до сегодняшнего дня, несмотря на то что фанаты по-прежнему предпочитали выборочно скачивать синглы. Клип на Umbrella претендовал на награды в четырех номинациях MTV Video Music Awards 2007 года и выиграл в номинации «Клип года». На церемонии вручения наград «Грэмми» 2008 года Рианна исполнила Umbrella вживую, и позже вместе с Jay-Z вышла на сцену еще раз, чтобы получить награду за лучшее совместное исполнение, – момент триумфа для них обоих.

Umbrella ознаменовала появление нового явления в поп-музыке: цифровой иконы. В эпоху рока стандартной единицей записи были альбомы и слушатель знакомился с исполнителем на протяжении десяти-двенадцати песен, но в нынешние времена господства синглов у артиста есть три-четыре минуты, чтобы дать понять, кто он такой, и в этом у Рианны нет равных. У нее выходят синглы чуть ли не каждый месяц, и часто она записывает их прямо в туре, пока колесит по восьмидесяти городам по всему миру с предыдущими синглами. Для поддержания непрерывного потока песен ее менеджер на лейбле периодически созывает «слеты авторов» – недельные собрания, которые обычно проходят в Лос-Анджелесе; на них съезжаются десятки поп-продюсеров и композиторов со всего света и целыми днями пробуют работать в разном составе в поисках золотой жилы.

Наконец, что тоже немаловажно, благодаря Umbrella Рианна в следующем году оказалась на вечеринке в честь «Грэмми» у Клайва Дэвиса, 8 февраля 2009 года, – и в эту ночь ее жизнь изменилась еще раз.